Марина Постникова

Увлекательное чтиво!

 

«…Кто привык за победу бороться,

с нами вместе пускай допоет,

кто весел тот смеется,

кто хочет тот добьется,

кто ищет, тот всегда найдет!»

В. Лебедев-Кумач

 

Ветер Калиостро.

 

-Вон, вон отсюда, и что бы я вас больше в моем …. Нет, что бы я о вас даже и не слышал больше….

-Послушайте, Иван Платонович, умоляю вас, но что же мне делать….

-Идите милый мой работать на завод, в колхоз, на производство, я не знаю, - профессор Воскресенский поднял руки к небу, - я не знаю, идите, торгуйте, в конце концов, но заниматься литературой, писательской деятельностью, вам категорически запрещено.

Степан Любобабец закрыл лицо руками и беззвучно заплакал, его плечи вздрагивали, а из-под пальцев закапали крупные капли.

Сердце строгого профессора дрогнуло, он подошел к Степану и похлопал его по плечу.

-Ну, полно, полно вам, хватит, идите, заберите свой… - он не нашел нужного слова и махнул рукой.

Степан достал из кармана носовой платок и вытер слезы.

-Иван Платонович, мне нельзя на завод, от меня там еще больше вреда будет…

Иван Платонович бросил на Степана гневный взгляд, но, увидав лицо, которое иначе как курьезом природы не назовешь, не смог сдержать улыбку.

А Степану только это и надо было, он всегда знал, что его лицо это настоящий дар божий, который в совокупности с умением изображать из себя невинную жертву обстоятельств, выручали его в жизни не раз.

Прожив на свете 26 лет, Степан Любобабец решил, что накопил достаточно определенного жизненного опыта необходимого для написания романов. Ну, что ж, писать, так писать, решил Степан и немедленно приступил к реализации задуманного.

Роман он написал довольно быстро, не утруждая себя такими «глупостями», как правила русской грамматики, лексики, фразеологии, стилистики. Он в течение трех недель наговаривал на компьютер текст, потом запустил программу преобразования звука в текст, еще два дня читал собственный шедевр, убеждаясь с каждой строчкой, что он гений. Потом еще день он потратил на общение в форумах различных издательств, выясняя, где и сколько платят за рукопись, потом распечатал свой роман и пошел в издательство, которое платило, по общему мнению форумчан, самый большой гонорар.

Однако в этом издательстве его не приняли и сказали, что он должен заручится несколькими положительными рецензиями, только тогда они примут его рукопись к рассмотрению. Сказано – сделано. Степан снова обратился в «форум», узнал имя самого уважаемого рецензента, а им оказался профессор Воскресенский, и принес ему рукопись.

Профессор рукопись принял и попросил зайти через неделю, и вот он настал этот день. Степан уже распределил весь гонорар, который получит от редакции, уже даже сходил в автомагазин и приглядел себе подходящую «тачку», и проштудировал все газеты с объявлениями о продаже недвижимости, по ходу прикидывая, сколько романов ему потребуется написать, чтобы купит квартиру в Москве.

Энтузиазм, с которым он взялся за воплощение своей мечты, окрылял его настолько, что в своих успехах он не сомневался, но на всякий случай отрепетировал перед зеркалом необходимое выражение лица. И как оказалось не напрасно.

Когда он пришел к профессору, то ожидал услышать хвалебные речи в свой адрес, а услышал гневную брань. И понял Степан, что нужно срочно включать свой главный талант, его непревзойденное обаяние.

Мокрое от «слез», все в веснушках круглое лицо, в «картофельным» носом и неестественно пухлыми алыми губами, в обрамлении ярко рыжих длинных вьющихся волос, с наивным, практически, детским выражением ярко-синих глаз, вызывало сожаление и сострадание. Такие лица часто можно встретить где-нибудь на вокзалах или в подземных переходах, при одном взгляде на такое лицо, руки сами тянулись к кошельку, чтобы отдать обладателю лица последнее содержимое кошелька.

Иван Платонович себя мысленно обругал, за излишнюю эмоциональность, и немного смягчившись, проговорил:

-Вы меня извините, но дорогой мой, так писать нельзя, так даже говорить нельзя, где вы учились, кто учил вас русскому языку, в какой подворотне набрались вы таких выражений, и кто позволил вам выплеснуть их на несчастных читателей. А вы подумали о том, что ваш роман могли бы читать дети?

Профессор схватил со стола рукопись, и начал перелистывать страницы.

-Вот, пожалуйста, что это такое: «Эсмеральда схватила Игнассио за ремень, дернула его со всей силы, так что пряжка с изображением орла развалилась на части», - Иван Платонович помахал рукописью перед носом у Степана, и добавил: - И я уж не говорю о том, что они у вас там делают потом… без пряжки с орлом.

Степан придал своему лицу вдохновенное выражение, восхищенно вздохнул и промолчал. Профессор продолжал:

-Даже если опустить все мои придирки в отношении русского языка, дорогой мой, что вы вообще понаписали? Почему у вас Эсмеральда и Игнассио отправляются в деревню Галушка искать клад графа Калиостро? Кто они ваши герои, откуда они вообще взялись? Такие герои в России могут быть только в бразильском сериале. А сокровища Калиостро? Вы поймите, что даже самые невероятные приключения, должны иметь под собой реальную подоплеку, ну….или близкую к реальной. А у вас это полнейший бред.

Тут Степана как будто подтолкнули. Лицо его моментально изменилось. Из благодушного, простоватого, добродушного и даже слегка придурковатого, оно моментально стало сердитым и жестким, он в сердцах поднялся с места и заговорил, размахивая руками:

-Э, господин профессор, вы можете ругать мой русский язык… да в университетах я не обучался, да я до сих пор пишу с ошибками, да, я последние полгода сижу дома и смотрю сериалы вместе с мамой, живу на то, что вырастет в нашем огороде, но про клад графа Калиостро я не наврал.

Профессор искренне рассмеялся, потом открыл дверь своего кабинета и громко крикнул куда-то в недра огромной профессорской квартиры:

-Анфиса, зайди ко мне на минуту.

Через минуту в дверях кабинета появилась высокая стройная девушка лет 23-24, с красивым слегка восточным лицом и черными, как смоль, длинными до талии волосами.

-Знакомьтесь, - предложил профессор, - это Анфиса Павловна, моя внучка, на глаза ее раскосые не смотри, ее мама калмычка, а это Асенька начинающий литератор Степан Любобабец.

Анфиса улыбнулась, услыхав странную фамилию у обладателя такой неромантической внешности, но она была девушка воспитанная, поэтому, улыбнувшись, протянула руку Степану и проговорила:

-Очень приятно.

Степан на Анфису смотрел восхищенно, поэтому вместо простого вежливого ответа проговорил:

-Красота то какая!

Не заметил, протянутую руку, и сел на диван с которого только что поднялся.

Анфиса снова рассмеялась, убрала руку и проговорила:

-И мне тоже очень приятно.

Реакция Степана и у профессора вызвала улыбку, он сказал:

-Ася садись, садись, пожалуйста, ты знаешь, что утверждает этот молодой человек? Он утверждает, что существует клад графа Калиостро. А? Как тебе? А?

Анфиса немного задумалась и спросила:

-А на чем основано сие утверждение?

-Да, на чем основано сие утверждение? – переспросил Иван Платонович.

Степан растерялся от такого напора, он просто сидел, раскрывая рот, как рыба на берегу и разводя руками.

-А как на чем, как на чем? Да в нашей Галушке все об этом знают. Да нет такого пацана из Галушки, который бы этот клад не искал. Да там всю Галушку перерыли вдоль и поперек, и только я знаю, где этот клад находится.

Анфиса перестала улыбаться и спросила:

-Где находится ваша Галушка?

-Как где, в Первомайском районе, - Степан увидел на стене карту России, подошел к ней и ткнул пальцем где-то в середине среднерусской равнины. – Вот здесь где-то, карта у вас не очень подробная.

Анфиса скривила губки и произнесла:

-Чушь, нонсенс, этого не может быть, потому что не может быть никогда.

-О! Никогда не говори никогда, - воскликнул Степан.

-Хорошо, - миролюбиво согласилась Анфиса, - даже если предположить, что в каждой сказке есть доля сказки, то …. - Она снова глянула на карту и продолжила, - расскажите нам вашу сказку.

Степан чувствовал себя победителем, он добился нужного эффекта и самое главное, он теперь знал, зачем пришел сюда, и знал, что не уйдет, пока не добьется своего.

- Говорят, что лет эдак 200 назад ….

-227, если быть точным, - поправил Степана Иван Платонович, - в 1779 году, вы же имеете в виду год пребывания Джузеппе Калиостро в России?

-А? Ну, да, да когда он тут нашим буржуям мозги пудрил, так вот когда его из Питера турнули, он покатил к себе домой в Италию, но ехали тогда на лошадях, медленно, лошадей надо было менять, а дороги в России сами знаете какие, вот Калиостро и сбился с пути. И случайно заехал в нашу Галушку. А у нас надо сказать и сейчас село не маленькое, а в те времена там и вовсе была барская усадьба.

-Чья? – спросила Анфиса.

-Что? – не понял Степан.

-Чья усадьба спрашиваю, - уточнила свой вопрос Анфиса, - Барина как звали? Или вы этих подробностей не знаете?

Степан надул и без того пухлую нижнюю губу, придавая своему лицу вид оскорбленной невинности, и проговорил:

-Почему же не знаю, знаю, еще как знаю, у нас в школе музей был школьный краеведческий, ну там всякие прялки, скалки, утюги. И про эту усадьбу, барина этого целая экспозиция, была.

-Так как фамилия барина? – упрямо допытывалась Анфиса.

-Кречетов, граф Юрий Федорович Кречетов. Отставной майор, гусар, участник штурма крепости Измаил, под командованием Суворова.

-О! – удивилась Анфиса, - даже так?

-Да, даже так, - ответил удовлетворенный произведенным эффектом Степан.

-Ну-ну, и что же там все-таки произошло примерно 200 лет назад? – спросила Анфиса.

-Любовь, - мечтательно проговорил Степан.

-Ага, Эсмеральды к Игнассио? - усмехнулся Иван Платонович.

-И зря вы насмехаетесь, господин профессор. У Калиостро была жена, звали ее Лоренца, говорят, красивая была женщина, просто безумно. Так вот в эту Лоренцу втрескался по уши наш барин Кречетов. Да и она к нему не ровно дышала. Он хоть и отставник был, но бравый еще, и не женатый к тому же, - Степан заметил, как потеплели лица его собеседников, улыбки из ехидных, стали добрыми, а глаза заискрились подлинным интересом к рассказу Степана, это его вдохновило еще больше, - я, между прочим, тоже не женатый, - проговорил он.

Анфиса рассмеялась и спросила:

-Дед, а он случайно к нам не свататься пришел?

Иван Платонович тоже рассмеялся и проговорил:

-А что внучка, смотри какой бравый, а может он графских кровей, ведь если Лоренца там гусаром была занята, то куда ж было бедному Джузеппе податься, может, он к какой крестьянке и подладился, а оттуда и наш Степан произошел.

Степана такая подколка нисколько не смутила, он скромно улыбнулся и проговорил:

-Да нет, я ведь не коренной Галушкинец, меня туда родители привезли, когда после института сами по распределению приехали.

-Так ваши родители представители сельской интеллигенции? – спросил Иван Платонович.

-Да. Мама зоотехник, а папа агроном. Только папа с нами жить не стал, через год смотался из деревни, сначала говорил, что и нас с собой заберет, а потом и вовсе сгинул. А ничего мы с мамкой не в обиде, - Степан махнул рукой и продолжил: - Так вот говорят, что эта самая Лоренца осталась с нашим барином, и детки у них потом были. Она крестилась в православие, и назвали ее Серафимой. Жили они долго и счастливо, и умерли в один день, и похоронили их в одной могиле. На церковном кладбище до сих пор эта плита есть и написано на ней, что лежат там Юрий и Серафима Кречетовы.

-А клад откуда взялся?- спросил Иван Платонович.

-А клад? Так это, как его за ним же гнались, за Калиостро. Вот и арестовали его, а его денежки Лоренца с Кречетовым припрятали. Они еще долго ждали, что Калиостро за деньгами и женой вернется, но он не вернулся. Говорят, в тюрьме и помер.

Степан замолчал. Дед и внучка обменялись многозначительными взглядами, и потом Иван Платонович спросил:

-Ну а что еще говорят?

Лицо Степана стало немного испуганным, он поглядел сначала на профессора, потом на Анфису и только после этого решил, что им можно доверять.

-А еще говорят, - понизил голос до шепота Степан, - что Калиостро барину и Лоренце сделал эликсир бессмертия, и что они вовсе не умерли, а до сих пор живут, и богатство графофо охраняют.

-А могила? – переспросил профессор.

-Да в том-то и дело, что когда люди про клад прознали, копать в первую очередь начали с могилы Кречетовых. Раскрыли ее, а там пусто. Ни гробов, ни трупов.

-Бред, - проговорила Анфиса.

-Бред! – возмутился Степан, - а как вы объясните то, что каждый раз после того, как могилу вскроют, эта гигантская плита все время возвращается на место. А ее, между прочим, мужики лебедкой тягали. Стащат, посмотрят – пусто, бросят, уедут, а на другой день придут, а она на месте, как небывало. Однажды, говорят в году так пятидесятом, на эту плиту положил глаз председатель райисполкома. Хотел ее на могилу своему отцу перевезти в райцентр. Плита-то чистого марамору, черная красивая. Все подготовил, оставалось только приехать и взять, и в ночь перед перевозкой, к нему пришло НКВД, и его арестовали, а потом и расстреляли, как шпиона. После этого больше плиту никто не трогал, боялись.

-А что с усадьбой? – спросила Анфиса, – она разрушена?

-Разрушена? – удивился Степан, - почему разрушена, нет. Малость поободрали, а так стоит. Там ведь после революции психушка особого назначения была. Ее в 90-х закрыли, дорого стало обслуживать. Дороги плохие, от центра далеко, удобств никаких.

-А кому сейчас принадлежит усадьба? – спросил профессор.

-Никому, - ответил Степан.

Иван Платонович и Анфиса снова переглянулись. Потом профессор подошел вплотную к Степану, пристально посмотрел ему в глаза и строго спросил:

-А теперь все на чистоту выкладывайте, молодой человек, кто вас ко мне подослал?

Впервые за время разговора реакция Степана была совершенно искренней, он испугался.

-Что значит подослал? Я не понимаю, я … меня… никто…

-Отвечай, это Чайников да? Подшутить надо мной решили, не выйдет батенька мой, не выйдет.

-Какой еще Чайников, да я на форуме узнал вашу фамилию и адрес, там сказали, что ваша положительная рецензия на книгу, 150% успеха. Правда, говорили, что вы за это круто берете, но я готов, готов даже 50 на 50. Вы не думайте, я не жмот, я готов делиться.

-Что?- еще больше разозлился Иван Платонович, - за что я беру? Да как вы смеете, а ну-ка вон отсюда, бездарь, графоман и провокатор, вон!!!

Профессор кричал так громко, что Степан уже сидя в машине, все еще ощущал его голос в ушах. Чокнутый какой-то этот профессор, - решил Степан, хотел отказать, отказал бы сразу, а то сначала допрос с пристрастием устроили, а потом еще и оскорбили. Графоманом обозвали, графоман это когда много пишет, а у меня всего одна книга. И еще не известно, может я еще, и стану великим писателем. В одном этот профессор прав. Игнассио с Эсмеральдой из книги надо убирать. Назову их как-нибудь попроще. Да и надо Клавдии Васильевне дать почитать, пусть обороты поправит и ошибки исправит, все-таки учительница русского языка и литературы, и математики, и физики и даже физкультуры. Короче говоря, сельский учитель.

По пыльной сельской улице ехал автобус, остановился около магазина. Среди пассажиров автобуса была высокая красивая девушка с раскосыми глазами, длинными черными волосами. Ее стройная фигура выгодно смотрелась в обтягивающих джинсах и белой короткой майке.

Она вышла из автобуса и пошла вдоль улицы, изредка останавливаясь и спрашивая у прохожих.

-Извините, а где мне найти Степана Любобабца.

-Степка? – почесал затылок старик в кепке. – Пойдешь до конца улицы, там увидишь дом такой маленький с тарелкой на крыше, вот это и есть любобацевский дом. Только вот дома ли Степка, не знаю, говорят, он в Москву подался, говорят, он там квартиру купил.

-Спасибо, - поблагодарила Анфиса и пошла дальше вдоль улицы.

Анфиса после ухода Степана из квартиры профессора, долго еще спорила с дедом. Она говорила ему, что он поступил неправильно, что так поступать с людьми нельзя. Пусть даже этот Любобабец полный идиот, но даже он не в состоянии придумать такую историю. Кто-то ему рассказал. И как он, человек, который много лет увлекается Калиостро, мог так вот просто взять и выгнать человека.

Хотя с другой стороны, она прекрасно понимала деда. Он действительно много лет занимался изучением жизни Джузеппе Бальзамо, больше известного, как Калиостро. Он собирал различные свидетельства о жизни Калиостро, особенно его интересовал период пребывания Калиостро в России. Калиостро стал для него не просто хобби, это было дело его жизни. Иван Платонович считал, что Калиостро был не мошенник или фокусник, на самом деле он был сильнейшим биоэнергетиком, который находился на службе у масонов. Он считал, что Калиостро и масоны разошлись в целях какого-то проекта, и Калиостро стал неугоден и опасен, и его посадили в тюрьму, там убили, а имя его очернили. Если бы Калиостро прожил бы дольше и не связался бы с масонами, возможно, стал бы величайшим правителем в мире.

Профессор Воскресенский не раз высказывал свои мысли по поводу Калиостро в различных кругах, и добился того, что стал посмешищем в глазах своих коллег.

Профессор уже давно был на пенсии и подрабатывал тем, что писал статьи в различные издания да рецензировал рукописи для нескольких издательств. Зарабатывал немного, но ему с внучкой хватало. В принципе жизнь удалась, и по большому счету он был счастлив, но омрачало жизнь нежелание историков честно относиться к личности его кумира – Джузеппе Бальзамо графу Калиостро.

Профессора обвиняли в том, что он филолог, а не историк, что он доверяет не историческим документам, а литературным произведениям. Воскресенский парировал своим оппонентам тем, что литературные произведения, которым более 200 лет давно уже стали документальными свидетельствами, а так называемые исторические документы были специально сфальсифицированы.

Самым злым его оппонентом был Игорь Борисович Чайников – историк, специалист по Италии 18 века. Он утверждал, что нет ни одного свидетельства современников Калиостро дошедших до наших времен, которые бы оправдывали Калиостро. На что Иван Платонович отвечал, что странно было бы, если бы было наоборот. Масонство, поставив задачу очернить Калиостро, позаботилось о том, что бы эти свидетельства дошли до потомков, и нещадно уничтожало все, что оправдывало Великого копта.

Спор этот продолжался уже много лет, и вспыхивал при каждой встрече двух непримиримых соперников.

Анфиса подошла к последнему дому на улице. Это был небольшой деревенский дом с резными наличниками, кирпичным гаражом и огородом. Прямо в палисаднике среди цветов стояла большая спутниковая тарелка.

Анфиса открыла калитку и прошла во двор, поднялась по ступенькам, постучала в дверь.

В доме что-то брякнуло, звякнуло, послышались шаркающие шаги и голос за дверью:

-Кто там?

-Извините, а Степана можно? – спросила Анфиса.

Дверь открылась и, в проеме показалось искренне (на этот раз) удивленное лицо Степана.

-О! Привет, заходи.

Дверь отворилась на всю ширину, пропуская Анфису в дом.

Они прошли через темные сени, и вошли в небольшую чистенькую кухню с большой беленой печкой. За столом перед тарелкой с окрошкой сидела женщина лет 45-50 с таким же лицом как у Степана и с такими же золотыми волосами. Она широко улыбнулась и проговорила:

-Гость к обеду - дорогой гость, милости прошу, Степушка, давай тарелку, присаживайтесь, милая башня.

Она наложила полную тарелку окрошки, залила ее квасом, поставила тарелку перед Анфисой и пододвинула к ней поближе глиняный горшочек со сметаной.

-Приятного аппетита.

-Спасибо, - ответила Анфиса и взялась за ложку, хотя ее удивило, что ее даже не спросили кто она.

-Меня зовут Валентина Дмитриевна, а вы я знаю, Анфиса Воскресенская, не удивляйтесь - у моего сына от меня секретов почти нет. Он рассказал мне о вашей встрече, и о том какую рецензию на свой роман получил у вашего деда, и о том, что влюбился в вас с первого взгляда.

Анфиса чуть не подавилась, от удивления, вот чего не ожидала…

-Мама! – попытался урезонить мать Степан.

-Ой, Степан, неужели ты думаешь, что сможешь скрыть это от нее, когда у тебя на лице все написано.

Валентина Дмитриевна отложила ложку, встала, посмотрела на наручные часы и сказала:

-Ну, все, ребятки, я побежала, а то у меня на Лопахинской ферме транспортер встал, надо проконтролировать, а то эти пьяницы - наши механики, мне его сегодня не сделают. Анфиса, а как вас мама называет?

-Асей, - отозвалась Анфиса.

-Чудесно, если позволите, то я то же буду вас так называть, а меня можете звать тетей Валей. Ну, все я пошла, не прощаюсь.

После ухода матери, Степан и Анфиса несколько минут просто молча ели. Каждый оттягивал момент начала разговора. Однако тарелки уже пусты. И разговор первым начал Степан:

-Чему обязан, лицезреть вас, сударыня?

-Ого, - удивилась Анфиса, - как ты заговорил, а чего ж дурачком у нас прикидывался?

-Я? Я не прикидывался, просто меня многие хотят видеть дурачком, внешность у меня такая, что ли?

-Ну, ты и фрукт, - удивилась Анфиса.

Степан поднялся и спросил уже более строго:

-Ну, ладно, ты меня оскорблять приехала?

Анфиса тоже поднялась.

-Нет, я извиниться приехала… за деда.

Степана тронули слова девушки и на глаза навернулись настоящие слезы, он отвернулся, шмыгнул носом, незаметно вытер глаза и ответил:

-Да чего там, ладно, получить оплеуху от такого мастера, как Иван Платонович, это все равно, что в бане попарится и здоровью полезно и душе приятно. Чай пить будешь?

-Чай? – не поняла Анфиса, - чай да буду.

-Чай мы на веранде пьем, пошли, я там самоварчик подкочегарю.

На все приготовления у Степана ушло несколько минут, и вот они уже сидят за столом и пьют чай из самовара, с приятным запахом каких-то трав и дровяного дыма.

-Как дед? – поинтересовался Степан из вежливости и для продолжения разговора.

-Спасибо, ничего, сидит в вашем областном архиве, ищет свидетельства пребывания Калиостро в Галушке.

-Ну и глупо, - ответил Степан, - не в архиве надо сидеть, а в краеведческий музей надо идти.

-Куда? – удивилась Анфиса.

-В музей.

-А что там в музее?

-Там перстень Калиостро.

-Ты это серьезно?

-Абсолютно.

-А как попасть в этот музей? – спросила Анфиса, поднимаясь с места.

-Нормально, сесть в машину и поехать. Выходи, на улицу, сейчас я своего мустанга подгоню.

Мустангом оказался видавший виды жигуленок, точную модель которого трудно было определить.

-Ух, ты, это откуда же такой раритет? – улыбнулась Анфиса.

-А так сосед подарил, - ответил Степан, - садись, он на ней лет тридцать ездил. Я ему ее чинить помогал. Он в прошлом году себе новую купил, а эту мне подарил. Ну, я ее почистил, подкрасил, кое-что подкрутил, кое-что подтянул и вот мой мустанг скачет.

Машина вопреки опасениям Анфисы бежала по дороге легко и непринужденно.

-Ася, а ты чем в жизни занимаешься? – спросил Степан.

Анфиса немного погрустнела и ответила:

-Почти ничем, закончила итсфак, живу с дедом, помогаю ему в его изысканиях. Он находит – я систематизирую, веду его деловую переписку с зарубежными коллегами.

-Извини, а почему ты с дедом?

-Родители живут в штатах, а мне там не нравиться.

-Почему? – удивился Степан, - Америка, это же круто.

-Это глупо и скучно, бездушная страна. У всех только одна цель – мани. Обогащение любым путем. Если ты убиваешь, грабишь, что бы стать богатым это даже оправдывается общественной моралью, хотя, что я говорю, какая мораль, они совсем об этом забыли.

Степан не нашелся, что ответить. Он замолчал, мучительно подбирая тему разговора, но Анфиса выручила его.

-А ты, расскажи о себе.

-А что рассказывать? – начал Степан, - мама говорит: Голова хорошая, да дураку досталась. Закончил финансовый техникум, бухгалтер, но работу эту терпеть не могу, поэтому и не работаю.

-А зачем учился? – спросила Анфиса.

-Мама просила, - без энтузиазма в голосе ответил Степан, - говорила: «Сынок получи профессию, стань человеком». Профессию я получил вместе с красным дипломом, привез его домой, маме подарил, и ушел в армию. Два года отслужи по призыву и еще пять по контракту.

-Ты был в Чечне? – спросила Анфиса.

-Я? Нет, я банщиком был.

-Кем? – удивилась Анфиса.

-Банщиком, в гарнизоне у нас баня была, так я при ней банщиком-истопником служил.

Анфиса рассмеялась от души, представляя Степана в бане с веником и тазиком.

Степан тоже смеялся, он тоже представил себя в бане с веником, тазиком и почему-то в длинных до колен трусах. Это была его мечта….

-Нам еще долго? – спросила Анфиса.

-Почти приехали, - ответил Степан, - сейчас за угол завернем и мы на месте.

Они действительно свернули за угол и остановились. Степан вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу Анфисе, помог ей выйти из машины и показал рукой на красивое двухэтажное здание, похожее на красивый резной ларец.

-Какое чудо! – удивлено всплеснула руками Анфиса.

-Да, это бывшее дворянское собрание. Пошли.

Они вошли в здание, не торопясь, обошли все залы первого этажа и поднялись на второй. Зал был посвящен XIIIV веку. В интерьере того времени, сидели восковые фигуры в костюмах. Жанровая сценка изображала светский раут. Дамы и кавалеры свое внимание сосредоточили на одной фигуре. Это был мужчина чуть выше среднего роста в напудренном парике, в расшитом камзоле, короткие панталоны, переходили в белоснежные гетры и черные лакированные туфли с квадратными носами и золотыми пряжками. Рядом с ним стояла красивая женщина, мужчина явно показывал фокусы, манипулируя с большим хрустальным шаром и зеркалами, а женщина помогала ему.

-Ну, вот он Джузеппе Калиостро, - представил Степан.

Анфиса смотрела на инсценировку восхищенно. Поэтому не услышала, как сзади к ним подошла женщина. Она, видимо, слышала последние слова и поэтому сказала:

-Мы не называем его так, поскольку документальных подтверждений пребывания графа в нашем городе не найдены. Здравствуйте, я Забавная Наталья Петровна, директор этого музея. Наталья Петровна была небольшого роста со светлыми длинными волосами и кукольным лицом. На вид ей было лет 50-55. Длинные волосы были прихвачены заколками на висках и широкой волной спускались на спину.

-Здравствуйте, - ответила Анфиса, и, протягивая руку Наталье Петровне, представилась: - Анфиса Воскресенская, историк из Москвы.

-Очень приятно, - проговорила Забавная, - извините, а профессор Воскресенский…?

-Да, это мой дед, - ответила Анфиса, без энтузиазма в голосе, не понятно было из какого лагеря эта почтенная дама, из лагеря противников теории ее деда, или единомышленников.

-О боже, - всплеснула руками директриса, - а он… он тоже приехал?

-Да, - ответила Анфиса.

Наталья Петровна приложила руки к груди и проговорила на выдохе:

-Я восхищаюсь вашим дедом, он не просто гениальный ученый, он герой. Вот так вот противостоять всему миру, доказывая истину. А нельзя ли пригласить его к нам в музей?

-Я думаю, он непременно зайдет к вам, он всегда посещает музеи в тех городах куда приезжает.

-Нет, нет, вы меня не поняли, - заговорила Забавная. – У нас при музее существует «Клуб друзей Джузеппе Калиостро». Так вот нельзя ли пригласить профессора прочитать у нас лекцию.

Анфиса вздохнула с облегчением – единомышленники.

-Я предам ваше приглашение дедушке, думаю, он будет рад принять его, - проговорила Анфиса.

-Наталья Петровна, - вдруг заговорил Степан, - покажите, пожалуйста, Анфисе кольцо Калиостро.

Забавная оглянулась и узнала Степана.

-О, господин Любо-ба-бец, давно вас не было, как ваш роман? Уже закончили?

Степан заметил, как Анфиса попыталась сдержать улыбку, немного замялся, застенчиво кашлянул и ответил:

-Пока не закончил, пока в работе.

-Я надеюсь, вы нам его покажете, когда закончите?

-Непременно, - ответил Степан.

Забавная подошла к одной из витрин с экспонатами и указала на предмет лежавший внутри.

-Вот посмотрите, но я не могу с уверенностью утверждать, что это подлинное кольцо Калиостро.

Анфиса наклонилась к витрине и принялась рассматривать большой, квадратный, по всей видимости, серебряный перстень-печатку. На верхней площадке перстня был подлинный вензель Калиостро. Его Анфиса узнала сразу, но о существовании такого факсимиле она никогда не слышала.

- А откуда у вас в музее появился этот перстень? - спросила Анфиса.

- Это интересная история, - начала Забавная, - в начале 70-х наша милиция накрыла шайку мошенников промышлявших антиквариатом. Они скупали у стариков иконы, старинные вещи. Они не гнушались самыми грязными методами, иногда они просто грабили и людей, и церкви. В общем, их всех арестовали, и среди изъятых вещей было и это кольцо. Эксперты тогда ценность этого экспоната не определи, и его передали нам. У нас он числился под инвентарным номером 345790 «Кольцо, ювелирное изделие XIX-XX век». Я увлеклась Калиостро после выхода на экраны фильма «Формула любви», я тогда работала простым хранителем и это я обнаружила на этом кольце вензель Калиостро. Мы пытались провести новую экспертизу, но у нас просто нет таких денег. Вот мы и не стали дразнить гусей, не стали писать кольцо Калиостро, хотя именно так его все и называют.

-Наталья Петровна, а еще какие-то вещи, принадлежащие Калиостро, вам попадались? – спросила Анфиса.

-Нет, и даже упоминаний о нем никаких нет, - ответила Забавная, - понимаете, я тоже слышала эту легенду о кладе Калиостро, и даже пыталась организовать экспедицию по поиску, но меня просто высмеяли, и я … отступилась, единственное, что смогла это вот эта экспозиция и тесный круг единомышленников.

-А как мошенники объясняли нахождение у них перстня? – спросил Степан.

-Я не знаю, - ответила Забавная, - я с ними не общалась.

Степан и Анфиса поблагодарили директрису и покинули музей.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЕСТЬ... ЕСЛИ ХОТИТЕ,

ЧЕРКИНИТЕ В ОТДЕЛЕНИИ ДЛЯ

РЕЦЕНЗИЙ: ХОЧУ! и БУДЕТ.