Пять веселых и шаловливых пальчиков-сестричек жили без забот в правом кармане элегантных женских брючек. Брюки так плотно облегали красивую попку хозяйки квартиры, что безымянный пальчик с лакированным длинным ногтем яркого красного цвета по имени Лайла восхитилась:

– А ничего сохранилась старушка!

Хозяйка внимательно посмотрела на девушку, посмевшую судачить, и сказала:

– Могу предложить отдельную квартиру в заднем кармане.

– Нет уж! Мы вместе будем жить! – прокричала за всех Жюльета, самая толстенькая и короткая из всех пальцев. Ее расплывающаяся фигура не особенно привлекала мужское внимание, поэтому Жюльета старалась выделиться и красила ноготь ужасным фиолетовым цветом.

– Нечего Лайле толстую Зосю греть! – сказала самая длинная, тощая и нервная сестра по имени Лаура. С ее легкой руки хозяйка квартиры получила новое прозвище.

В правом кармане было пять комнат. Между комнатами Жюльеты и Лауры разместилась большеглазая и ладная Леля. Стройная и красивая девушка красила ноготок синим лаком под цвет своих глаз, всегда и всем мило улыбалась, поэтому ее взяли на работу секретарем. Она освоила компьютер и бойко печатала на нем приказы. Леля так привыкла стучать по клавиатуре, что даже дома ходила и, забавляясь, барабанила подушечкой пальца по стенам.

Как-то она зашла в комнату младшей сестренки. Девушки принялись болтать о том-сем. Синеглазой красавице не сиделось на месте, и она ходила по комнатке Милы, и по привычке стучала пальцем по стенке.

– Там кто-то лежит! – вдруг остановилась Леля.

– Кто может лежать возле Прасковьи, придумаешь тоже. Она же всех строит в стойку смирно!? – засмеялась Мила, но потрогала мягкую стенку.

– Чувствуешь тело?

– Точно! – темные глаза Милы стали огромными. – Зови сюда сестер!

– Ну, что здесь случилось? – Жюльета первая прибежала на крик сестренок, и теперь с недоверием смотрела на них и думала: «Начитаются фантастики, потом видится невесть что».

– Я надаю вам по щекам, если там никого! – психовала Лаура.

За стенкой комнаты младшей сестренки проживала Прасковья. Она приехала год назад из деревни к своей тете Полине, которая поселила ее в маленькой темной и всегда влажной коморке. Молодую женщину нельзя назвать красавицей, которую окружали бы поклонники. Но стройная и длинноногая племянница оказалась такой распутной девицей, что уже на следующий день к ней потянулись вереницы мужчин, и с тех пор дверь в полуподвальное помещение редко закрывалась.

К слову сказать, Зося поначалу пыталась бороться с настоящим вертепом, пока к ней силой не зашел один из нахальных кавалеров Прасковьи, и она, прочувствовав привлекательность гостя, притихла и снисходительно с тех пор смотрела на выходки племяшки.

Как водится, там, где начинается бардак, кончается порядок, и, значит, жди беды.

Сестры, пошептавшись между собой, решились заглянуть к непутевой Прасковье. Они, подталкивая друг друга в спины, вышли из кармана и нырнули через главные ворота в небольшой садик, заросший низким ухоженным кустарником, и потопали стайкой к двери соседки.

– Лежит кто-то! Голый! – глаза самой младшей сестры потемнели от страха.

– Где ты видишь? – нервно завелась с пол-оборота Лаура, но сразу стихла и прошептала:

– И правда! Тело Хуана, девочки!

– Он! – Жюльета наклонилась и пощупала пульс на шее мужчины. – Мертв! Нужно полицию звать! Телефон у Прасковьи, идем в коморку!

– Так не пройти! У него голова на пороге лежит! – тонким пальцем указала Леля на лысую большую голову мужчины.

– Нужно оттащить в сторону! – Жюльета кивнула налево от порога, где было пусто.

– За что хватать, если он без одежды? – покраснела Лайла.

– За что ты его хватала, когда мы его к себе затащили месяц назад! Тогда не спрашивала, за живот его щипала! – Лаура зло посмотрела на сестру. – Беритесь за руки, ноги и поволокли.

Сестры ухватились за что придется, потянули, и тело Хуана сползло с крыльца, сразу стало меньше и согнулось даже, а на лице образовались безобразные складки. Он и раньше не показался им красавцем, когда первый раз спросил девушек о Прасковье. Этакий, сутулый и нестройный тип нерусской национальности с абсолютно лысой головой, заглядывающий при ходьбе, казалось, себе под мышку. Правда, увидев группу симпатичных девушек, молодой мужчина приосанился тогда и даже стал чем-то привлекательным, выправил походку и вразвалочку подошел к ним.

Сестры теперь не помнили, кому пришло в голову шальная мысль, указать ему на карман, где они жили, и едва мужчина вошел туда, сестры накинулись на него и принялись щекотать. Бедный незнакомец извивался, кряхтел, но вырваться из цепких пальцев красавиц не смог, пока не начал плеваться во все стороны так, что раскрасневшиеся девушки напугались и бросили его, а у младшая сестренка даже упала на колени. Смеху было! Потом они узнали, что это был Хуан, испанец.

Теперь он лежал у коморки Прасковьи. Девушки поникли головами и захлюпали носами, рассматривая труп.

– Да ну, вас! Только сырость разводите! Идем вдвоем! – Лаура дотронулась до локтя Жюльеты.

Длинный коридор был поклеен красными обоями, и девушки презрительно хмыкнули:

– Как в борделе!

Прасковья, бесстыдно раскинув стройные ноги, лежала мертвецки пьяная на широкой тахте. На стуле лежал костюм Хуана вперемешку с одеждой хозяйки, пахло сыростью, дорогим ликером и гаванскими сигарами…

…Капитан Хват, толстый и сильный палец, лихо выскочил из оперативной машины и гоголем прошелся вдоль девушек. Затем громко спросил:

– Что, красавицы, случилось тут?

– Здравствуйте! Лейтенант Мах! – поспешил представиться высокий и стройный, указательный палец, тем самым прерывая неуместное словоблудие начальника. – Кто вызвал полицию?

– Я звонила, – Лаура нервно потерла руки и подошла к майору. – Вот взгляните!

Она рассказала, как и когда нашли труп, как оттащили в сторону и позвонили.

– Разберемся! Приступайте! – махнул капитан рукой криминалисту с доктором, прибывшим с ними на место преступления. Бывалый полицейский приметил красивую малышку Милу, которая ему понравилась, и он бросал на нее незаметные взгляды, размышляя: имела ли она отношение к борделю Прасковьи.

На шум и проблески полицейской мигалки прибежала Полина и, заметив лежащего Хуана, глухо ахнула и запричитала что-то шепотом. К женщине подскочил лейтенант:

– Вы кто, мадам? Знакомы с убитым гражданином?

– Полина! Хозяйка дома. Покойник – любовник племянницы.

– Когда видели его последний раз?

– Ночью стучался в мою дверь, едва не сломал, но я не пустила, сказала, чтобы шел к своей Прасковье и проспался. Он был очень мокрый и до безобразия пьяный.

– В котором часу это было?

– Два часа ночи.

– Намаемся с этим делом, – сказал Хват Маху.

– Да! Не понятно, кто покусился на жизнь иностранца! Что мы имеем? Хуан умер от удушья – со слов доктора. Никто ничего не видел, как водится, и не слышал. Правда, осталась еще не опрошенной Прасковья, но она, судя по всему, вряд ли внесет сейчас нам ясность.

– Возле падших женщин всегда крутятся темные личности. Ты обратил внимание, сколько отпечатков пальцев в коморке Прасковьи?

– Кроме испанца не менее десятка мужчин побывало здесь, пробьем по нашей базе, но не думаю, что это принесет успех. Вполне благополучных граждан тоже привлекают подобные девицы.

– На губах покойника осталась слюна от поцелуя. Будем надеяться, что не Прасковьи, выделим ДНК, увидим, – Хват задумался на минуту и решительно сказал:

– Ладно! Утро вечера мудренее! Завтра займемся личностью иностранца. Сейчас труп в морг отправь, а Прасковью, пожалуй, сопроводи в камеру, чтобы не скрылась. Кстати, что скажешь о сестрах?

– Не похоже, что они причастны к преступлению, но проверить не помешает.

– Да-да! И Полину обязательно пощупать нужно. Как ее назвала Лаура? Зосей!? Похоже, что Зося что-то не договаривает!

– Обычно одинокие дамы бальзаковского возраста хватается двумя руками за таких Хуанов, а нам она сказала, что не пустила к себе. Что-то не верится!

– Проверим! Нужно осмотреть квартиру Полины и взять слюну сестричек на ДНК.

Офицеры полиции кивнули хозяйке, приглашая, чтобы через калитку проводила к своему дому.

– Через сквер будет короче путь, – зло сказала Зося, недовольная предстоящим досмотром жилища, и направилась по узкой тропинке среди кустарника.

– Однако к вам, голубушка, не зарастает народная тропа! – Хват даже присвистнул, обращая внимание на хорошо утоптанную дорожку.

– Я – не голубушка! – огрызнулась женщина. – Зовите меня Полиной. А что касается тропинки, то ее проторили гости племянницы. Они, видите ли, всегда путали наши квартиры. Хотя до моей двери не так уж и недалеко, и, кроме того, сравните мой дом и коморку Прасковьи. Любой поймет, где живет девчонка, а где порядочная женщина. Но сколько не говорила им, всегда перлись ко мне, будто у меня медом намазано.

Жилище стареющей дамы претендовало на уют и порядок, на кухне стоял устойчивый запах какого-то блюда.

– У вас вкусно пахнет, – похвалил хозяйку капитан.

– Вчера готовила шарлотку, – зарделась Полина. – Попробуете?

– Нет, благодарим вас.

Осмотр квартирки Зоси ничего не дал.

Прасковья, когда проспалась, вообще ничего не помнила. Сколько ни бились, ничего не смогли вытянуть из нее.

– Да, Хуан был у меня. И что из того? Я давно не девочка. Мы выпили с ним ликера с кофе, спать легли. Куда уходил, к кому – без понятия! – твердила распутная девица.

Вскрытие тела Хуана показало, что накануне он ел яблочный пирог, пил ликер и кофе. Он умер от странгуляционной асфиксии около десяти-одиннадцати часов вечера.

– Что с анализом слюны на губах Хуана? – спросил Хват, выслушав доклад Маха.

– ДНК еще не готов, но в слюне обнаружены рисовые частицы.

– Вот как? Значит, рис ел и яблочный пирог?

– Нет! Он съел только пирог, возможно, шарлотку Полины.

– Как это?

– Так! Он съел яблочный пирог, а на губах осталась слюна от поцелуя, в котором были микрочастицы риса. И этот человек был последним, кто поцеловал Хуана в губы.

– Значит, нужно искать преступника, который накануне питался рисом, идентичным с частицами на губах трупа?

– Совершенно верно, или месяц ждать результата ДНК слюны подозреваемых.

– При условии, если они замешаны в преступлении, а, если нет, то потеряем драгоценное время.

– Да! Но сдается мне, что без пухлой Зоси и шаловливых пальчиков здесь не обошлось?

– Ага! Нужно тряхнуть, как следует, толстую Полю. Что она скажет, когда поставим ее сразу на четыре точки заключением экспертизы?

Но Зося не моргнула глазом, когда ей зачитали заключение судебного эксперта.

– Я не хотела афишировать, что пускала к себе молодого Хуана. Да и не было ничего по существу в тот вечер. Одна порочная суета. Я же говорила, что ломился в дверь мокрый и пьяный, как последняя сволочь. Я ему открыла, чаем отпаивала, пирогом кормила, а толку чуть. Как пришел, словно утюгом пришибленный, так и уполз от меня в три погибели. Только сон согнал с немолодой женщины! Я ему сказала вслед, чтобы забыл дорогу сюда.

– А он, что на это?

– Сказал, что и без меня много интересных Зосек на свете.

– Как думаете, куда пошел он?

– Так известно куда, к своей Прасковье.

– Может, кто из частых гостей племянницы заходил в эту ночь к вам? Вернее, пытался зайти. Вы же говорили, что они часто путали двери.

– К ней не знаю, а ко мне больше никто.

На допрос вызвали первой маленькую Милу.

– Она, как мне показалось, честная и откровенная девушка, может, прольет свет на запутанное дело, – сказал Хват. Свежее личико Милы вызвало восторг капитана. Он осторожно пожал ее хрупкую руку с лакированными ногтями и сказал:

– Если бы не долг службы, я не посмел задавать вопросы такой красавице, как вы.

– Ну, что вы, господин майор, спрашивайте. Я рада буду помочь найти убийцу Мата Хуана! – девушка открыто смотрела в глаза полицейского офицера.

– Вы мне льстите, прекрасная свидетельница, я – капитан, а мой коллега – лейтенант. Вы знали хорошо господина Хуана?

– Ах, я не разбираюсь в воинских чинах! С испанцем не знакома совсем, но видела пару раз, когда он нырял в Прасковьину каморку.

– Ах, так? – Хват побарабанил задумчиво по столу и добавил. – Я не держу вас больше, когда понадобитесь, вызовем повесткой.

Тощая, как смерть, Лаура на допросе не нервничала, что удивило капитана. Но поведение девушки не пришьешь к протоколу, и он после продолжительной беседы с ней, подтверждающей все, что они уже знали, спросил:

– В котором часу вы вошли в каморку Прасковьи?

– В два часа! Я на часики посмотрела.

– И сразу позвонили нам?

– Ну да, можете проверить у своего дежурного, когда был звонок.

– Конечно, у меня из головы вылетело совсем, – хитро улыбнулся Хват, подмигнув Маху.

Полная Жюльета вкатилась колобком в кабинет Хвата. Ее одежда сверкала, как мишура на елке, а глаза и ногти накрашены так безвкусно, что офицеры покачали головой и поморщились.

Но девушка ничего нового не добавила, и прежде, чем отпустить некрасивую девушку, капитан задал последний вопрос:

– В котором часу вы вошли в коморку Прасковьи?

– В два часа пятнадцать минут.

– Вы смотрели на часы? Почему такая точность?

– Они висели на стене передо мною, поэтому запомнила.

Лайла и Леля ничего не рассказали нового. Дело, казалось, забуксовало, но неожиданно один отпечаток пальца, оставленный в квартире Прасковьи, поддался индентификации. Он принадлежал известному криминальному авторитету по кличке Хан. Он содержал ресторан «Хавчик», в котором собирались не только криминальные элементы, но и толстосумы города. Хан кормил посетителей, по желанию снабжал проститутками, которые были на его содержании. Прасковья была на хорошем счету в этом заведение, как самая востребованная девушка-индивидуалка.

Полиции удалось выяснить, что в день убийства Мата Хуана в ресторане подавали плов от заведения всем посетителям. Значит, тот, с кем целовался испанец в тот день, скорее всего, ужинал в ресторане «Хавчик».

Когда персоналу предъявили фотографии сестричек, Зоси, Прасковьи и Хуана, то удалось установить, что среди посетителей была Леля. Ее запомнили, потому что большеглазая красавица сидела за столом с самим Ханом.

Снова вызвали на допрос Лелю. Она потупила глаза к полу и сказала:

– Ну да, мне нравятся сильные и богатые мужчины. Он пригласил меня на ужин, я пошла с радостью, почему бы и нет, но я не люблю азиатских блюд, поэтому наотрез отказалась от плова. А с испанцем не целовалась, с чего бы это вдруг с малознакомым мужчиной обниматься на крылечке у Прасковьи.

– А с Ханом? – спросил Мах.

– Что?

– С ним целовались?

– Конечно, но он же не Хуан?

– Как думаешь, врет девушка? – спросил Мах Хвата, когда отпустили Лелю с допроса.

– Скорее всего сказала неправду. Все сестры скрывают что-то от нас, не точны в своих показаниях.

– Ну да, получается так, если версия с рисом верна. Хан ел в своем ресторане плов в тот вечер. Потом целовался с Лелей. Леля поцеловала в губы Хуана, оставив рисовые следы. Значит, перед его смертью видела испанца. Она не открутится, ведь скоро придет результат анализа ДНК, и все раскроется.

– Странные девицы, мне кажется. Почему врут Лаура и Жюльета. Они же не звонили от Прасковьи.

– Вот как?

– Я проверил номера телефонов сестер. У всех одинаковый номер, одна станция в доме и шесть подстанций в других квартирах, включая Прасковьину коморку. Поэтому невозможно выяснить из какой квартиры звонили в полицию, но я случайно заметил, что телефонная станция племянницы Зоси не работает. Батарейки трубки в ту ночь были разряжены, а положить ее на место хозяйка была не в состоянии. Скорее всего, сестрицы, когда увидели это, побежали звонить к себе. Вернее, одна из них, Лаура, побежала к себе и сообщила полиции о трупе.

– Поэтому и путаются в показаниях? – догадался Мах. – Жульета запомнила время, когда были у Прасковьи, а Лаура чуть позже, когда посмотрела на часы на стенке у себя в комнате.

– Верно, и они не закоренелые преступницы, иначе бы все мелочи учли. Мне не представило труда вспомнить, где были на стенке часы, а где – нет. У Прасковьи, например, их нет вообще, у нее счастливые посетители не замечают времени, а у стареющей Зоси висят в прихожей, чтобы не мешали в комнате надоедливым тиканьем.

– Тогда делаем выводы, что Жульета, Лаура и Леля – подозреваемые?

– И Мила – тоже. Она назвала испанца полным именем, а человек, который с ее слов был с ним мельком знаком, вряд ли знал это. Зосю тоже нельзя скидывать со счетов. Она скрывала половую связь с испанцем.

– Что получается? Только Лайла осталась без нашего внимания?

– С ней что-то не ладно. Ты не заметил?

– Нет, как всегда любит краситься красными нарядами, высокая и стройная, как лозинка.

– И мрачная, как туча, и бледная, как поганка, и слезы льет частенько.

– ???

– Я обратил внимание, что носик всегда припухший и красный под толстым слоем пудры.

– Может, в ней кроется разгадка убийства?

– Не исключаю, нужно взять под наблюдение девушку.

Вскоре анализ крови Мата Хуана, полученный из лаборатории, изменил ход следственных действий полицейских. Испанец оказался заражен вирусом СПИД.

– Я сразу сказал, там, где беспорядочные половые связи, там болезни и грязь! – воскликнул Хват. – Ну проверим, пожалуй, всех фигурантов на СПИД.

Шестичасовой срочный анализ крови девушек показал, что так же заражены болезнью: Прасковья и Лайла.

Прасковья, понятно, получила это половым путем через испанца. А Лайла? И означает ли, что болезнь девушки связана со смертью Мата Хуана?

Поначалу нужно установить все половые связи Лайлы, ведь только так получишь смертоносную инфекцию, не считая кровь больного или молоко кормящей матери.

И тут всплыли фотографии в одном из журналов желтой прессы. Мата Хуана оказался успешным бизнесменом и за ним охотились репортеры. Его смерть подогрела интерес общества, и журналисты попыталась погреть на этом руки.

На всех снимках он в сопровождение сестер отрывался на дискотеках в ночных клубах.

Но на допросах девушки в один голос заявили:

– А с кем нам отжигать? Подскажите, если умные! Наши ребята-ровесники нажрутся вина, словно хрюшки, и спят, сопят до утра. Еще можно, конечно, вышивать крестиком. Но мы предпочли коллекционировать иностранцев. Они богаче, щедрее и не часто страдают неполноценностью. Хуан – молодец, выпивал и хороводился с нами до утра. Один за всех отдувался последнее время, не отказывался. Мы любили нашего Хуаньчика за это, ласкали его часто вместе. Зачем убивать?

Сестрицы кивнули головами, только Лайла не стала.

– Вы, что скажете? – спросил ее Хват.

– Я ему говорила, чтобы не ходил к Прасковье. Она – проститутка, до добра не доведет такая связь! Вот теперь расплачиваюсь за неразборчивость болезнью, да и сам он мертвый уже. Сестрам больше повезло, они остались чистыми.

– А ты, Леля? – капитан пристально смотрел в глаза девушки.

– Что я?

– Ведь ДНК скоро покажет, что вы были на месте преступления. Тогда будет поздно признаваться.

– Я не убивала Хуана!

– Мы догадываемся, что не вы, – капитан не сводил взгляда с девушки, замечая, что она сдастся вот-вот. – Предполагаем, что без Хана не обошлось.

Леля облегченно кивнула и рассказала:

– Когда Хану предъявил претензию влиятельный клиент Прасковьи, что проститутка заразила его, тот провел свое расследование. И выяснил, что Мата Хуан еще на родине подхватил СПИД, понял, что это для него – конец. Вот он и приехал сюда, чтобы погулять от души напоследок. Ведь в Испании его бы осудили бы сразу за распространение болезни.

В тот вечер Хан приказал мне ехать с ним к Прасковье. Хуан полз от Зоси и не разобрался, что я не одна. Мата кинулся на меня и начал целовать в губы. Хан окончательно рассвирепел, схватил его за шею и тряс до тех пор, пока тот не обмяк. Затем, сообразив, что Хуан мертв, бросил тело на порог, и мы ушли оттуда.