Людмила долго не могла уснуть. Вспоминала встречу с москвичами и Алиску, которая действительно была, как из страны чудес. К сожалению, дети тоже бывают разными, особенно их глаза. В Алискиных, читались только простодушие, наивность помыслов и ни одной черной мыслишки. Людмила вспомнила про дворец. Откуда у девочки такое мнение о ней? Люда видела ее только один раз с ее мамой в офисе, угостила чаем, и все. И когда они приехали к ней в гости в Питер, то подходя к Людмилиному дому, Алиска удивленно и разочарованно воскликнула: «А я думала, что Людмила Александровна живет во дворце!» И с порога ее мама так и сказала вместо приветствия: «Представляете, Людмила Александровна, Алиска не поверила, что вы живете в этом доме. Думала, что у вас дворец!»

Людмила рассмеялась: «Проходи, Алисонька, проходи. У меня квартира, а вот у бабушки моей действительно дворец!» Но что за дворец, рассказывать не стала. Потом были экскурсии, прогулки, чаепития, и их отъезд. А теперь Людмила перед сном все вспоминала и вспоминала смешную и необычную девочку Алису. Наконец, вспомнила и про дворец. И снова улыбнулась.

 

Про бабушкин дворец Людмила сказала правду. Он до сих пор стоит у нее перед глазами. Это было несколько лет тому назад на даче. У Люды никогда не было времени, чтобы поспать днем, хотя ей очень нравился дневной сон. Видимо, не перегрузив себя работой за первую половину дня, она видела реальные сны, которые помнила досконально, также думая за чертой сознания и там же пыталась их проанализировать. Сон приснился, когда бабушке было девяносто пять лет. Почему-то Люда вместе со своим отцом сразу, не видя дома, ни фасада, оказались в одной большой зале. Она знала, что они пришли в гости к бабушке, которая, кстати, заставила ждать их своим появлением. Но вот вышла, сухо поздоровалась с ними, а также сухо и официально поцеловала Люду. Перед ними стояла женщина лет пятидесяти с русскими классическими чертами лица, чем-то напоминающая своей статностью и красотой Нону Мордюкову, в простой, но изящной одежде. Они стояли с отцом, действительно, как гости, и даже немного робели. Бабушка повела их показывать дворец. И вот тут-то, как по мановению волшебной палочки, начали впереди создаваться залы, еще и еще. Целая анфилада. Была эклектика стилей, каждый зал не повторялся, неся в себе элементы, то барокко, то рококо, классицизма, etc. Но Люда не пыталась их дефинировать, она просто, вытянув шею, любовалась красотой бронзовых люстр и канделябров, каминов и изразцов. «Вот это у меня бабушка!» - подумала Люда. Они спустились по мраморной лестнице на первый этаж. Перед ними открылся огромный зал, площадью не менее двух тысяч метров квадратных, освещенный множеством свечей, но не электрического происхождения. Свечи также отражались в зеркалах, придавая залу еще больше пространства и волшебной многомерности. Колонны, пилястры, живописные панно и плафоны! Также было очень много интересных экспонатов времен Древнего Мира, Античной Греции, Эпохи Возрождения. Но самая главная достопримечательность – это огромный, невиданной работы орган, который находился на середине правой стороны, и около которого стояло несколько японцев. Люда поняла, что у бабушки во дворце также проходят экскурсии. Японцы рассматривали орган и бережно ощупывали руками. Они не обратили на Люду с отцом никакого внимания. Наверно бабушке показалось, что и им достаточно она отвела время для ознакомления, и сказала: «Ну, вы можете сами походить по дворцу, если хочется». Хочется, еще как хочется! И Люда стала одна бродить по залам. И вот она уже забралась на третий и четвертый этажи, убранство которых было скромнее, зато мягче и по-домашнему уютней. Вероятно, это была жилая часть. Вдруг, внимание Людмилы привлекла маленькая и незаметная дверь. Что там интересно?! Она потихоньку вошла и о, Боже, оказалась в старенькой бабушкиной кухне, с одним оконцем на огород…

 

Бабушка всю жизнь прожила в деревне, которая образовалась в семнадцатом веке. Несколько семей московских старообрядцев, не желающих мириться с нововведениями церкви, принимать чуждые им обряды, покинули город в поисках пустынных земель, чтобы воздавать хвалу своему Богу. Они выбрали высокий берег не широкой, но полноводной реки, извилистой и красивой, которая была притоком Волги. Чем-то она напоминала седой Волхов. На высоком Яру сразу построили скромный храм, а также сделали большой паром, чтобы переправляться на другой берег в случае опасности. Бабушкина семья была из первых переселенцев. Дом, который стоял вторым по центральной улице, Люда знала с детства. Последний его вид относился к 19 веку. Это была настоящая пятистенка - изба. Людины родители частенько закидывали малолетнюю дочку бабушке, которая помимо одиннадцати своих детей имела еще множество внуков. Людмила с детства помнила старообрядческие традиции. Это обед или ужин за длинным столом из скобленых досок, где посредине стояло блюдо с окрошкой, ухой или щами. Это деревянные ложки, первую которую опускал в блюдо дед. Это выпеченный бабушкой хлеб, разрезанный дедом на щедрые ломти. Когда блюдо опустошалось, на дне его оставались равные куски мяса, независимо от того, сколько тебе лет, три или тридцать. Люда помнила, как дойдя до мяса, дед обязательно отдавал его кому-нибудь из внуков. Дедушка, получив ранение в первый год на войне, вернулся в деревню, и долгое время председательствовал в колхозе. Он был очень справедливым, и люди уважали его, не только в семье.

Народные промыслы, генами укоренившиеся в сознании старообрядцев, совсем не угасли и в современном поколении Людиных родителей, теток и дядей. Охота и рыбалка стояла у них, возможно, даже на первом месте, чем работа. Они не представляли себе жизни без этих природных ремесел. Поэтому у Людмилы в детстве были совсем не игры, а чистка рыбы от чешуи, распутывание сетей, ощипывание перьев с уток, селезней и вальдшнепов. Она помогала отцу набивать дробью и серой патроны, потом плотно закрывать их пыжами, она научилась вязать сети игличкой… Ну и конечно посиделки с бабушкой на ее маленькой кухне, где русская печь лицом. Горшки, чугуны, ухваты, кочерги, деревянные ложки и половники, - вся эта нехитрая утварь находилась в бабушкином царстве. Но самое главное, с правой стороны, за ажурной занавеской, находилась большая икона со всеми Святыми, привезенная еще первыми пращурами. Она очень явно помнила эту кухню, и все, что там находилось. Запах приготовленного пышного омлета в печке бабушкой, специально для нее, в фиолетовой эмалированной мисочке, которые были в то время редкостью, до сих пор щекотал ее ноздри…

 

И вот эта кухня сейчас перед ней! У Люды было ощущение, как будто, она наткнулась на самое дорогое богатство в этом дворце! С умилением она открыла затворку в печке, заглянула туда, не готовится там что-либо, трогала с благоговением дорогие ее сердцу вещи из детства, любовалась на икону. И только открыла дверцу шкафчика, где бабушка хранила пряники, привезенные из города, как за этим ее занятием и застала она сама. Да, вероятно, это было ее самым дорогим достоянием в этом дворце, и она строго, почти грозно спросила: «Ты что здесь делаешь?!» Люда очень испугалась, но подошла к ней и тянуще, как ребенок, сказала: «Бабушка, не сердись, я ведь внучка твоя. Неужели мне нельзя твою кухоньку посмотреть?!»

 

Тут Людмила проснулась, видимо испуг подействовал. А потом второй, закралась мысль, что бабушка умерла. В ту пору мобильной связи не было, поэтому они быстро с детьми засобирались с дачи в город. Приехав, сразу позвонили, но бабушка оказалась жива, и все было в порядке. Только ровно через год ее не стало…

Все-таки, Люда была сказочницей или большой фантазеркой! Она безоговорочно верила, что бабушка живет во дворце, и другие моменты, которые она вывела для себя из сна, стали для нее безапелляционными!

- Во-первых, - считала она, делая выводы из того, что бабушка в данный момент жива, - люди живут одновременно, как на земле, так и на небе. Вероятно, состояние сна, это и есть воссоединение со своим «я». Однако, проснувшись, человек снова теряет память вечной жизни в поднебесной.

- Во-вторых, родственные отношения не сохраняются, только духовная связь и память, - сделала следующий вывод Людмила, судя по строгому поведению бабушки. Ее сухой поцелуй был данью этике и памяти, а не сердечных всплесков, типа, какие вы молодцы, что приехали, я так соскучилась, etc.

- В-третьих, человек на земле зарабатывает свое положение в Вечности. Бабушка прожила до 96 лет, родила одиннадцать детей. Начинала свой день в четыре утра, разжигая печь и доя корову. Все хозяйство было на ней. Времени не было полежать даже после очередных родов. За это она заслужила медаль "Мать-героиня" и пенсию в двенадцать рублей. Люда вспомнила слова из Библии: «Последние станут первыми, а слабые станут сильными». Скорее всего, как дорогую память, бабушка перенесла с собой из этой жизни кухню с печкой, а может, она и стала для нее той волшебной палочкой, отправной точкой, которая помогла ей создать себе дворец, но это уже почти четвертое.

Люда поняла, что на земле человек зарабатывает себе уровни, так сказать баллы и бонусы. Видимо, бабушкин уровень был очень высок, она мыслью могла делать, что хотела. Людмила вспомнила, как они проходили по создаваемым ей залам.

И как тут не верить в русские сказки?! Когда за ночь могли построить дворец или соткать ковер? Или бросить расческу, и на этом месте возникал густой лес… Люда обожала сказки и верила им.

 

Вот о чем думала женщина, засыпая после отъезда гостей. Но разве могла она тогда рассказать маленькой Алиске, какие на самом деле бывают настоящие дворцы? «Пусть подрастет, - решила она, - и я ей лучше напишу потом». И Людмила погрузилась в очередной сон, воссоединяясь со своим вторым или первым, кто его знает, «я».