– Слушай, Фаечка. – Савелий оторвался от монитора компьютера. – Как ты думаешь, что получится, если в шейкере смешать дедукцию Шерлока Холмса, серые клеточки Эркюля Пуаро, задумчивость комиссара Мегре и МХАТ-овское молчание Ниро Вульфа? А потом добавить элегантность Фандорина, обаяние Майкла Хаммера, лаконичность Пери Мейсона и самобытность Пинкертона.

Фая задумалась на короткое мгновение и ответила:

– В твоем коктейле не хватает проницательности мисс Марпл и талант к анализу Насти Каменской. А все это вместе – Лужин, Евгений Олегович. Наш босс и работодатель.

– Иного ответа от тебя я и не ожидал. Только не предполагал, что ты так сильно любишь его.

Такая прямолинейность смутило Фаю, и она сильно покраснела. В мыслях она искала достойный ответ на эту наглость, но телефонный звонок не дал ей такой возможности. Она подняла трубку, автоматически включая записывающее устройство.

– Тебя. – Протянула трубку напарнику. – Личный звонок.

Савелий взял трубку, а Фая уткнулась в бумаги, и не прислушивалась к разговору. Она умела отключаться от внешнего мира. Из такого состояния ее вывел Сава:

– Передай Луже, что я отлучусь часа на два, по личному делу. У друга неприятности.

– Хорошо. – Она на мгновенье оторвалась от бумаг.

Евгений появился неожиданно, словно материализовался из воздушного пространства. Просто раз – и возник перед ее рабочим столом:

– Привет.

– Здравствуй. – Фая растерялась.

– С юбилеем, – он положил перед ней симпатичную коробочку французских духов.

– Спасибо. – Второй раз за утро Фая покраснела, но тут же взяла себя в руки. – Только юбилей у меня был месяц назад.

– Да? – озадачился Лужин. – Надо же! Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Правда? И еще, я приглашаю тебя сегодня на обед. Как ты относишься к японской кухне?

– Японской? Я не знаю. Не пробовала.

– Вот и хорошо, – и, не дожидаясь ее согласия, он прошел в свой кабинет. Где на столе его уже ждала свежая пресса и оперативная сводка, которую Фая скачивала из компьютерной системы местного МВД.

Сава вернулся через час, сильно перевозбужденный и взволнованный. Он рьяно жестикулировал, выкрикивая междометия, что-то бубнил себе под нос. Женя и Фая, которые в это время пили чай и обсуждали текущие дела, лишь переглянулись и улыбнулись друг другу. Сава славился эмоциональностью, которая стала нарицательным выражением в их кругу. Обычно такие вспышки быстро заканчивались. Вот и сейчас, Савелий выдохся через пять минут, плюхнулся на диван, налил чай и выпил его залпом, не смотря на его температуру.

– Так, – начал он повествование. – У меня есть школьный товарищ, Володя Игнатюк. Он – художник, кубист. Конечно, не дорогостоящий, но и не на последнем месте. И вот с ним случилось нечто фантастическое. И он попросил меня разобраться. Не как друга, а как детектива.

– Ну, – поторопил его Лужин. Он откинулся на спинку кресла, раскурил сигару и погрузился в состояние задумчивости. Могло показаться, что и отрешенности.

– Игнатюк в составе наших художников был включен в группу, которая собирается в Париже организовать выставку. Пять его картин занести в регистр. Но случилось не провиденное: в аэропорту ему заявили, что он, Игнатюк Владимир Ильич, вылетел еще вчера.

– То есть? – не поняла Фая.

– То есть: кто-то по его паспорту накануне улетел в Париж. А паспорт, который сейчас у него, оказался фальшивым. И, между прочим, плохого качества

– Интересно. – Прошептал Женя.

– Вот именно. Теперь Володе приходится доказывать в милиции, что он не козёл. И выставка пройдет без него. И Парижа он так и не увидит.

Некоторое время в кабинете висела тишина, которую, в конце концов, нарушил Савелий:

– Я обещал ему разобраться, хотя на большой гонорар рассчитывать не приходиться.

– И какие у тебя соображения?

– Во-первых, надо внимательно осмотреть его квартиру и мастерскую. Явно, кто-то проник туда, что бы подменить документы.

– Логично, – согласился Лужин, и добавил после минутной паузы. – Если злоумышленнику понадобились оригиналы документов, то вывод напрашивается следующий: он очень похож на Игнатюка. Иначе, какой смысл оставлять фальшивку? А для того, чтобы Игнатюк не запаниковал раньше времени. Пока он, преступник, не улетит в Париж.

– Кто-то же и «липу» изготовил?

– Надо начинать работать отсюда. Ты, Савушка, поезжай к своему бедному художнику, а я загляну в архив. Покопаюсь, поищу умельцев стряпать «ксивы».

– А я? – спросила Фаина.

– А ты готовься. Тебе предстоит трудная задача. Будешь кататься по адресам, которые я накопаю, попытаешься заказать себе фальшивый паспорт.

– Я?

– Да. Среди этих уголовников мы с Савой засвечены. Раскусят нас в один момент. А ты совсем иное дело. Пока репетируй и меняй имидж.

– Хорошо.

– Всё! – резко встал Женя. – За дело!

Поход в японский ресторанчик откладывался на неопределенное время. Да и вместе они стали очень редко встречаться. Общались в основном по телефону. Только неделю спустя, они вновь всей командой собрались в офисе. Пили чай и делились успехами. Первая начала Фая, ей, право, было чем гордиться:

– Огородников Иван Данилович, по кличке Укроп. Это он изготовил фальшивые документы Игнатюка. Я, как бы случайно, выронила из сумочки фотографию художника, и по реакции Укропа поняла, что это его клиент. Это лишний раз подтверждает вашу теорию, Евгений, что преступник и Игнатюк – очень похожи.

– А я отработал эту версию сполна. – Дополнил картину Лужин. – И стал обладателем 25-летней тайны.

– Какой? – Сава подался вперед, не скрывая дикой заинтересованности.

– Дело в том, что у Игнатюка имеется брат-близнец. Он был отдан при рождении врачом приемным родителям. Жаль, что нельзя привлечь его к ответственности. Он умер. Но это не помешало мне докопаться до истины. И так, брата художника зовут Петров Сергей Сергеевич. Он же Петя, вор- рецидивист.

– И где он сейчас?

– В Париже, я полагаю. Вот только как ты станешь это объяснять своему товарищу. – Лужин красноречиво посмотрел на Саву.

– А! – отмахнулся он. – Думаю, что Володя перенесет это известие нормально, бес последствий. Тем более, после вчерашнего.

– А что было вчера?

– Телеграмму он получил из Парижа. – Хмуро ответил Сава. – Оказывается. И во Франции, преступники еще те! Вандалы какие-то. Проникли темной ночкой в салон, где выставлялись наши кубисты, и надругались над картинами Игнатюка.

– Только над его картинами? – быстро спросил Евгений. В глазах блеснули огоньки азарта с большой буквы.

– Не знаю. Главное: полотна сами не тронули, а вот рамы, все четыре, искромсали.

– Четыре? – переспросила Фая. – Помниться, ты говорил о пяти полотнах.

– Да? – Сава застыл в задумчивости, и через мгновение схватился за мобильный телефон. Переговорил с художником, о чем и сообщил коллегам. – Дело в том, что последнюю картину в самый последний момент он передумал везти в Париж.

– Хотя в реестре она была?

– Да, была.

– Может, поедем к нему в мастерскую, посмотрим на эту картину? – предложил Евгений, и коллеги, хотя и недоумевали, согласились на эту экскурсию.

Лужин, если и мог любоваться картинами, то исключительно классицистами. Все новые течения и направления, в том числе и кубизм, он не понимал и не признавал. Да и не картина вызывала у него интерес. Рама. Вот ее-то он и начал тщательно рассматривать и прощупывать. И вскоре радостно вскрикнул:

– Смотрите! – он показал пальцем на правую боковую сторону рамы. И Сава, и Фая, и, присоединившейся к ним Володя, склонились над рамой, но ничего интересного так и не обнаружили. Тогда Лужин достал перочинный ножик и осторожно соскоблил позолоченную краску. Под слоем оказался продолговатый слой обыкновенного пластилина.

– Этот небольшой участок рамы красили совсем в другое время, чем всю остальную. – Он сковырнул пластилин, открыв взору небольшой прорезь.

– Как в копилке. – Тихо произнес Сава.

– Помоги, – Лужин и Сава перевернули картину, и из отверстия выпала на пол с характерным звоном монета. Фая первой подхватила ее и стала рассматривать.

– Эта ваша монета? – спросил Женя художника.

– Нет. – Растерянно ответил Игнатюк.

– Ну? – нетерпеливо поинтересовался Сава у Фаи, которая была немного нумизматом. Девушка молчала, восхищенно разглядывая монету. А Лужин меж тем продолжил:

– Преступник намеревался вывести из страны эту монету. В мастерскую он проник через окно. Савелий нашел на чердаке обрывок веревки, которой он воспользовался. Пропилил отверстие в раме картины, и спрятал монету. Он знал, что картина включена в реестр Парижской выставки. По вашим документам он и уехал во Францию. По своим он не мог, потому, как в розыске он. Там он проникает на вернисаж и устраивает форменный акт вандализма. Представляю, как он сильно расстроен и взбешен.

– Да уж! – засмеялся Сава.

– Это же рубль Константина!!! – Фая, наконец-то, обрела дар речи.

– И? – не понял Евгений.

– В 1825 году скончался император Александр I. Он был бездетным. Престол должен был перейти к следующему его брату, Константину Павловичу. Но Константин отрекся от престола раньше, так как, женившись вторым браком на полячке, он лишал своих детей право на русский престол. Но было изготовлено всего шесть пробных монет.

– И столько это может стоить? – поинтересовался Володя.

– Не знаю. Порядком сто тысяч долларов?

– Сколько? – ахнули в один голос Сава и Женя.

– Дела! – промямлил Володя.

– Я читала, что в Москве месяц назад был ограблен известный коллекционер. И если мне не изменяет память, то и рубль Константина там фигурирует.

– Что ж, поехали в МВД.

Женя с Фаей спускались по лестнице последними. Женя взял девушку за локоть и прошептал:

– Отобедать у нас не получилось. Может, ты примешь приглашение на ужин?

– Я думала, что вы забыли.

– Я тоже так думал.