«Здравствуйте! Разрешите познакомиться? Я – Николай Мялков. Технарь. Не судим. Не женат. А вы мне понравились!» Вот, приблизительно так я начинал знакомство с девушками. У меня был «бзик» – я обожал тип фотомоделей. Высоких, с километровыми стройными ножками, с глупо-наивным выражением лица. С такими барышнями легко: пара сладких комплиментов, и готово, как в мультике: «Ваня, я вся ваша…». Потом необременительный роман, разбавляющий адреналином пресно-скучную рутину моего бытия. Расставание тоже было отработано до мелочей. У девчонок как? Не говори, что ты ее бросаешь…Не говори, что она ничего не значит в твоей жизни…Наоборот – уверь ее в своих чувствах, но обязательно придумай какой-нибудь веский довод, что вы некоторое время не можете быть вместе, и тут же пообещай, что все будет, о чем она мечтает, только надо немного подождать...И глупышка будет верить и ждать тебя до скончания века. Серьезные отношения в мои планы не входили, романы я крутил быстро и легко, за что получил кличку «Мачо», и разбивались в пух и прах, девичьи мечтания о мой «гранитный камушек» в груди. Так я жил. И вот мне выписали командировку в родной город. Я приехал. Немного отдохнул с дороги и пригласил к себе друзей детства. Мы сидели в сугубо мужской компании, вяло переговаривались, как Славка, мой закадычный друг по кличке «Кент», видимо уловив наши импульсы скуки, вдруг объявил:

– Пацаны! Кончай париться! Я вас сейчас в одно местечко сведу! Никогда там не были, но экстрим обещаю! В общагу, к медичкам!

– Ты, что, сдурел? Кто нас пустит под вечер? Только придем, расслабимся, и уже уходить? Нет! Я так не хочу! – начал возмущаться Витька Цинк, мой второй друг.

– Витька, не бойсь! Все чики-пуки будет! В том и фишка, что это необычная общага! Там всего четыре комнаты. В каждой по восемь девчонок, на разный вкус, а вахтерша баба Даша. Ей пузырек беленькой в зубы, и пожалуйста, она до утра из своей комнатки не выйдет, хоть всю общагу перестреляй!

– Серьезно?

– Зуб даю.

– Так там нормально или полный бордель?

– Нормально. Девчонки, главное, без комплексов. Знаешь, как они говорят? – « Где кончается стыд, там начинается медицина». Это другим про тычинки-пестики объяснять надо, а у них с первого курса голая анатомия. Но себя блюдят. Есть парочка этих…если приспичит, договоримся. ...Я взял гитару, и мы поехали. Бабушка-одуванчик, сухонькая, сморщенная, быстро схватив поллитровку, мило нам улыбнулась, показав единственный клык, и сказав: « Сыночки, только не шумите, чтоб без милиции», ушла. Полутемный коридор, освещенный единственной, горящей в полнакала, лампочкой. И четыре двери, по паре на сторону. Слава уверенно подошел к самой последней, в конце коридора. Мы деликатно постучались и вошли без ответного приглашения. Большая комната. Восемь коек. В центре квадратный стол. За столом две девчонки чего-то пишут в толстых тетрадях. Худющая, похожая на вязальную спицу, мадмуазель судорожно пихает под кровать тазик с бельем. Еще три барышни сидят на кроватках. Одна читает какую-то толстенную книгу, вторая вяжет, третья « рисует» личико, поглядывая в маленькое зеркальце. Навстречу нам, широко улыбаясь и раскинув руки, якобы обнять, идет мощная деваха, с короткой стрижкой, с милыми конопушками на хитроватом лице.

– Привет, Славочка! Ну, знакомь!

Славка представил нас девчонкам. Барышни в разнобой поздоровкались и начали хлопотать. Освободили стол и быстренько заставили его немудреной едой. Мы скромно выложили наши презенты: батон докторской колбасы, кусок желтого сыра, две банки шпрот балтийского производства, стеклянную литровую банку студенческого деликатеса – кабачковую икру, три бутылки водки и три вина. Сели. Привычно оглядываюсь, выбирая будущую жертву для моего очередного любовного приключения. Справа от меня та самая худющая девчонка. Чисто азиатская физиономия, глаза щелочки, тонкие губы, пришлепнутый нос, резкие скулы, и килограмма два косметики. – Не надо нам такое. За ней сидит Ирина, что пыталась облобызать Славку при встрече. Сильная, раскованная, простая, как три копейки. – Не пойдет. Около Ирины маленькая шустрая толстушка, тоже Ирина. Глупо хихикает, прикрывая щербатый рот ладошкой. – Не интересно. Напротив меня стройная брюнетка с милым личиком, стреляя глазками в мою сторону, разливает вино и водку точными, как в аптеке дозами, сопровождая каждый «бульк» остроумной шуткой. – Интересный экземпляр. Затылком слышу какое-то движение слева. Поворачиваю голову. Рядом со мной садится девушка. Красивая. Прямые волосы, цвета спелой пшеницы, сплетены в толстую косу, что свободно лежит у нее на плече. Открытый чистый лоб, прямой нос, ярко-розовые, губки-бантики. Глаз не вижу. Вижу только скромно опущенные к полу черные ресницы. И ни грамма косметики. Чуть широковатые плечи, грудь обтягивает тонкая трикотажная кофточка. Посмотреть бы в глазки, и можно определиться, кто на этот раз будет объектом страсти. Либо она, либо стройная брюнетка, кажется, Галя. Хотя у брюнетки томный вид, с ленцой, многоопытный и многообещающий взгляд. Знаем таких, плавали. Свяжешься с ней, потом будешь месяца три изнывать от бурных страстей, не зная как избавиться. Нет уж, лучше эта скромная милаха, что сидит рядом.

– Девушка! А вас как зовут? Я не расслышал.

Поднимает глаза. Все, я пропал. Глазищи в пол-лица. Синие, как июльское небо. С искоркой. С загадкой. С изюминкой. Смотрит на меня. Чуть улыбнувшись, говорит: « Лада».

Ну и имечко! По славянской мифологии, богиня всеобщего порядка, законности, воплощение материнства, Хозяйка судеб. А еще нарицательное имя для всех любимых на Древней Руси. Лада, Ладушка. Ну, Мачо, давай! – даю себе команду. Имя необычное, и девчонка, похоже тоже. Смотрю в ее глаза. Пристально. Она глаз не отводит. Спокойно выдерживает взгляд. Не моргает. А я чувствую, как какая-то неведомая мне сила начинает затягивать меня в этот синий омут. Стоп! Хватит. В «гляделки» я проиграл. Первый раз в жизни. Оглядываюсь на ребят. Все заняты, все при деле. На нас никто внимания не обращает. Странно. Мы с Ладой и вроде среди всех, и как бы сами по себе. Беру бутылку вина.

– Лада…Налить? – Чуть-чуть.

Наливаю всклень виноградной отравы. Она берет стакан, поднимает: «За знакомство!». Я выпиваю полностью, она только пригубляет.

– Нет. Так не пойдет. Надо весь!

– Нет.

Свой отказ она произносит так, что мне сразу ясно – пить она не будет, даже под дулом пистолета. Ладно, зайдем с другой стороны.

– У вас чудесные глаза. Вам говорили, что вы красивы?

– Говорили.

Так, опять мимо. Она должна была улыбнуться, заскромничать, опустить глазки и тихо прошептать: «правда?». А я бы стал дальше сыпать комплименты, потом бы приобнял, добрался бы до ушка, и стал нашептывать милые глупости, от которых девчонки теряют голову. Не прокатило… Попробуем о деле.

– Какой курс? – Второй…

– Из какого города приехала? – Я местная.

Совсем интересно. Общежитие дают только иногородним студентам.

– А почему в общаге? – Так получилось.

И снова молчит. Ясненько. По блату. Богатый папенька подсуетился, чтобы дочка не моталась по трамваям и автобусам. Здание техникума в двух шагах от общежития. Делаю еще одну попытку:

– Ладочка, а о чем нам поговорить тогда? – Про что угодно. Говорите, я послушаю.

Я задумался. Странная девка. Чудная. Или я привык, что в основном меня начинают соблазнять? Кокетничают, строят глазки, засыпают вопросами. А тут хоть тресни, контакта нет. Или я давненько не флиртовал? Потерял сноровку? А если…

– А можно я вам спою? – Спой…те

– Я понял. Давай на «ты». – Неудобно. Вы меня старше.

– Не делай из меня дедушку. – Хорошо. Давай на «ты».

– Что спеть? Про любовь? – Давай про любовь.

Моя гитара стояла в углу, возле двери. Я встал, взял гитару. Кент замахал руками.

– Тишина! Коля петь будет! Милые девочки, вы сейчас станете свидетелями незабываемого! Итак, выступает народный артист Николай Мялков! Просим, просим!

– Кент, кончай трепаться, а то…

–Все! Молчу!

Я нежно прикоснулся к струнам. Гитара тихо заплакала.

– Я не знаю, как мне быть с тобой…Как мне быть с тобой, моей бедой…….

Может, молча дверь тебе открыть, Отпустить и позабыть?

Мелкий дождик моросит с утра…Не гляди на дверь, будь так добра…

Моросить кончал бы этот дождь…Тихий дождь, печальный дождь…

На стекле штрихи дождя легки, хочешь, я прочту тебе стихи?

Хочешь, просто помолчим вдвоем? Хочешь песен полный дом?

Беда моя! Уйти на край земли! Ну, где укрыться от тебя,

Скажи, в какой дали? Но я люблю, и в честь твою,

Все скрипки на земле… Песни льют одной тебе…

И сегодня и всегда,.. Для тебя, моя беда…

За столом грустила тишина. Не знаю почему, но эта простенькая песенка, без особых связностей, производила на девчонок неизгладимое впечатление. Может, чувствовали трагедию парня, который любит, но тяготится этой любовью. Ну не в радость она ему, оттого и плачется. И сил нет разорвать отношения, и вместе плохо. Спаси Господь, любить без радости… Ну, мне это не грозит. Я сам с усам. Люблю, кого хочу.

– Ну, как ? Понравилось?

Странная девчонка пожала плечами. Брызнула на меня синевой своих глаз.

– Нет. – Почему? Про любовь, как просила.

– Ты где здесь любовь видишь? – А что тогда?

– Мучается парень, это правда. Но он не любит. Любимую нельзя называть бедой. Любовь всегда в радость. Даже если она печальная…

– Вот те на…Это как?

– Если любишь, не хочешь удрать на край света. А он сам не знает, чего хочет. Вроде все для нее, а сам только и мечтает, как бы отвязаться…

– Может ты и права.

Еще полчаса мы с Ладой говорили о музыке, стихах, поэтах…Потом Славка предложил перекурить. Пройдя по темному коридору, я с ребятами вышел на крылечко. Было свежо. Чувствовался ноябрьский морозец. Мы молча курили, как вдруг Кент, ехидно прищурив глаза, спросил:

– Че, Колян, понравилась Ладка?

– Понравилась. С закидонами, но классная.

– Да ты особо не старайся. С ней у тебя ничего не склеится, она крепкий орешек.

– У меня? Не склеится? Ты, Кент, забыл, кто я? От меня еще ни одна не уходила.

– Да знаю я, кто ты. Только тут тебе не обломится. Не старайся.

– Да мне десять дней хватит, чтобы она за мной собачкой бегала…

– Нет, Колька. Я на спор свой плеер могу поставить, что у тебя ничего не выйдет.

– Плеер говоришь? Хорошо. Готовь плеер. Я гитару ставлю, если проиграю.

– Значит, на спор?

– Да.

Славка повернулся к ребятам: «Пацаны, вы свидетели. Если до отъезда Колька девку не окучит, гитара моя. Если обломает, я ему свой плеер отдам. Только, Мачо, учти – по полной программе, и чтобы все видели. И плеер получишь, если девку на кроватке разложишь…Понял?»

Я немного удивился, но потом признал Славкину правоту. Если любовь крутишь на спор, надо, чтобы это было на виду. Чтобы без подвоха. Мы с Кентом сцепили ладони. Мишка разбил наши руки своей пятерней. Ну, все. Мне деваться некуда. Вызов Славки я принял. Мы вернулись в комнату. Взбудораженный, с чувством азарта, я снова подсел к Ладе. Ласково взял ее теплую ладошку.

– Лада! Ты меня удивила. Я в наше время не встречал девушку, которая так хорошо бы знала классику и бардов. Сейчас предпочитают попсу. Можно я тебя поцелую? В благодарность?

Она опять стрельнула в меня синими брызгами глаз. Оглянулась на подруг. – Целуй.

Я взял ее руки в свои, поднес к губам. И стал нежно начмокивать тонкие запястья. Лада вздрогнула, но руки не убрала. Через секунду, высвободив одну руку, она осторожно погладила меня по голове. И улыбнулась. Я возликовал! Да тут само все в руки плывет! А говорили – крепкий орешек! Я обнял девушку и прошептал в изящное ушко:

– Ладушка! Давай завтра встретимся. Часиков в девять. У кинотеатра. Приходи. Ты мне очень понравилась. Я буду тебя ждать. Придешь?

Реакция была неожиданной для меня. Она отшатнулась. Лицо закаменело. Глаза стали серьезными. Синева растворилась, взгляд стал пристально-серым, острым, как лезвие клинка. С какой-то горькой усмешкой, она вполголоса спросила: « Ты меня на свидание приглашаешь?»

– Приглашаю.

Она опять усмехнулась. Я ничего не понимал. Обычное дело. Назначаешь свидание, девчонка говорит либо – да, либо – нет. А тут серьезности, как будто предложил Родину продать. Лада вздохнула и предложила выйти. Встала и пошла к двери. Она была красива. Ладная фигурка, тонкая талия, круглая аппетитная попка. Только… она не шла «легкой летящей походкой». Она сильно переваливалась с боку на бок, тяжело хромая на обе ноги.

Я обернулся в сторону Славяна. Он, не мигая, с ехидной улыбкой, смотрел на меня. Захотелось подойти, и со всей дури дать ему в морду. В такие игры я играть не хотел. Одно дело, крутить роман с ровней, здоровой девкой. Совсем другое – с инвалидом. Я не хотел Ладе причинять такую боль. Она мне понравилась. Но пари?!! Гад, Славка! Лада уже ушла. Я подошел к нему и спросил:«Ты знал?»

– Знал. И что? Ей тоже ласки хочется. Подумаешь, хромоножка! Что она из другого теста сделана? Ей же приятно будет, что такой парень, как ты, на нее внимания обратил. Подари девке счастье. Или слабо?

Я смотрел в злобно-радостные Славкины прищуренные глаза, и вдруг понял. Он сам, подкатывался к Ладе. Но номер не прошел, она его отшила. Не купилась, значит на дармовую ласку. И Кент решил моими руками сломить девчонку. Зачесались руки, от желания помножить Славкину рожу на несколько ударов с правой. Потом я успокоился. А чего, правда? Что плохого, если у нее будет хоть одно светлое событие в жизни? Может, уже кто попользовался и подло свалил! А тут такие страсти! Покажу девчонке все прелести мира. Такой кавалер как я, не каждой доступен. Да и расстаться я постараюсь, по доброму, без боли. Решено! С легким сердцем, хлопнув Кента по плечу, мол, не волнуйся, все в силе, я вышел на крылечко. Лада, прислонившись к резным перилам, смотрела в чернильное небо. Там, в черной вышине, щедрой россыпью, блистали звезды. Я подошел, обнял ее за плечи. Развернул к себе: « Я правда хочу с тобой встретиться. Мне не важно, как ты ходишь. Меня это не смущает. Ты мне понравилась, а остальное, не имеет значения».

– Поцелуй меня. – чуть слышно прошептала Лада.

Я удивился, но поцеловал. Губы были сладкие. Земляничные. Словно она минуту назад ела варенье. Я целовал. Сначала осторожно, потом со всей страстью, на которую был способен. Я уже начал ощущать привычное возбуждение, как она вдруг резко отшатнулась. Сделала шаг в сторону. Глянула на меня: « Я тебе не верю».

Волна раздражения и досады прошлась по нервам. Действительно, крепкий орешек. Все мои предыдущие пассии, после таких поцелуев, забывали обо всем, и готовы были на любые условия с моей стороны. А эта…Странная девка! Чертова девка! Она что, как экстрасенс, чует скрытое? Меня захватил азарт. Я готов был на все, лишь бы эта ледышка поверила мне, и вновь потянулся к ее губам.

– Коля. Не надо. Полно вокруг нормальных девчонок. Не надо со мной время терять. Пошли в комнату. Холодно…

В моей башке лопнул шар терпения. Я схватил ее в охапку, преодолевая сопротивление, стал целовать всю. Губы, щеки, закрытые глаза, тонкую шею, с пульсирующей жилкой, холодные озябшие руки, гладкие покатые плечи…Целовал и говорил, как в бреду: « Верь мне…Верь…Я не обману…Ладушка…»

Она покорно принимала мои поцелуи, но не отвечала взаимностью. Потом вдруг жадно принялась целовать меня, сладко постанывая сквозь зубы.

– Буду ждать тебя. Придешь?

Странная девчонка, ответила просто: « Ладно. Приду».

Мы вернулись в комнату. На нас особо внимания не обратили. Лишь Кент, зыркнул, и опять вернулся к разговору с подружкой. Лада сидела, не обращая на меня внимания, словно не она пять минут назад, плавилась под моими поцелуями. Я посидел, подумал и решил, что для первого раза достаточно. Не надо пережимать. Похлопал в ладоши, привлекая взоры к себе.

– Ребята…Пора закругляться. Времени много. Девушкам пора отдыхать.

Компания не возражала и мы быстро ушли.

Назавтра я пришел на свидание за час до назначенного времени. И не к зашарпанному, с облезлой штукатуркой, кинотеатру, а в общежитие. Ввалился в комнату, чуть стукнув в дверь. Ожидал заполошного визга, какой бывает, когда девчонку застанешь врасплох. Ничего подобного. Лада сидела на своей постели, уткнувшись в книгу. Остальных девчонок не было. Лада приняла мой букет спокойно, без эмоций.

– Спасибо, Колюшаня.

Так меня еще никто не называл. Колька, Колян, Никола, Коленька…Это знакомо. Про себя я еще раз повторил новое имя, растягивая в уме буквы. «К-о-о-л-ю-ш-ш-а-а-н-я-я». Отчего-то в мозгах промелькнула ассоциация: Колюшаня – это мягкая сдобная, пышная булочка, обсыпанная маком и сахаром…Интересно…Это я-то, двадцатисемилетний бугай, при росте в метр восемьдесят, стройный, спортивный, с внешностью Ален Делона, парень – булочка? Пока я тупо переваривал свое новое имя, Лада оделась, и мы пошли гулять.

Первоначально, я хотел повести ее в кино, но она не захотела. Мы дошли до старого парка, где стояли обнаженные, толстые тополя, с раскоряченными в стороны могучими ветвями. Пушистым снегом были запорошены деревянные скамейки. Лада варежкой смахнула снег, села, вытянув ноги.

– Давай тут посидим.

– Почему тут? Пошли в кино. Я билеты взял. Говорят, интересное.

– Зачем светиться у всех на глазах. Тебя не поймут. Смеяться будут. Над тобой. Скажут, такой парень, а кралю подцепил хуже некуда.

Это был удар под дых. Мне нужны были свидетели нашего свидания. Утром звонил Кент, я сказал, где мы с Ладой встречаемся. В кинотеатре мы должны были, как бы невзначай пересечься. А получается, она не хочет свидетелей, не потому что себя неуютно чувствует, стесняется своей хромоты, а потому, что боится за меня. Как бы я не попал на посмешище. Странная девка! Чертова девка! Все у нее не так, как у людей. Или я меряю ее по шаблону? Привык, что мои подружки; бывшие, и настоящая, ожидавшая меня из командировки, стремились именно к публичности? А Ладе это не нужно. Она приняла мои ухаживания, но старается не показываться на глаза, оберегая не себя, а меня от ехидных подначек. Черт! Она и вправду не так проста. Где же найти ключик к ее сердцу? Где и как? Может надо проще?

– Хорошо. Давай тут посидим. Ладушка, расскажи о себе.

– Зачем?

– Как зачем? Ты моя девушка, и мне интересно узнать о тебе больше, чем просто анкетные данные.

– Ерунда. Я тебе не верю. Пока не понимаю, чего ты в меня вцепился, может потом пойму. Только не ври мне про любовь с первого взгляда… Не надо. Хотел свидания – получи. Можешь рассказать пару анекдотов, потом будем целоваться, потом проводишь до общаги. И можешь крепко спать, с чувством выполненного долга. Сегодня поиграемся, а завтра – до свидания…

Она мне не верила. И была права. Я растерялся. Откуда в ней, соплюхе, эта взрослая опытность? Чуткость ко лжи? Девчонки ее возраста грезят о любви, летят как мотыльки на любое проявление внимания. Верят любому вранью, лишь бы был кто-то рядом. А она, выходит, сделала мне одолжение?..Без веры? Чертова девка! Я обозлился. Сейчас я вывернусь из кожи, но заставлю её поверить!...

– Ладушка! Милая! Я понимаю, что ты не хочешь мне верить. Не можешь. Но я правду говорю…Ты мне очень понравилась…Я никогда не встречал такой красивой девушки, как ты…Ты необычная…У тебя сладкие губы, их приятно целовать…У тебя красивые глаза…синие, как озера…Ты замечательная…И мне вовсе не страшно, если надо мной кто-то будет смеяться. Мне все равно. Главное, что встретил тебя…

Я говорил и говорил, смешивая ложь с правдой, и она слушала не перебивая. Потом мы опять целовались.

– Ладушка! Ты классная девчонка! Я завтра приду к тебе. Днем сделаю дела, а вечер наш. Хорошо?

– Приходи.

И я стал приходить. Днем она училась, а вечера были наши. Ситуация была под контролем. Нас видели все. Ее соседки по комнате; сокурсницы, потому- что я несколько раз встречал ее после лекций, мои дружки…С каждой встречей выражение ее глаз менялось. Уходила настороженность и недоверие. Она не стеснялась. Вскоре и я перестал обращать внимание на её хромоту. Оказалось, что у нее острый ум, богатое чувство юмора, обширные знания. Я ничего не знал о ее родне, как и почему она так ходит. Мы избегали разговоров на эту тему. Нам хватало других. Мне с ней было хорошо. Интересно и спокойно. Легко и просто. Мне не надо было притворяться, я был сам собой. И она ничего не просила… Чем больше времени, я проводил с Ладой, тем больше жалел, что ввязался в этот спор. Я презирал сам себя, но отступить не мог. Прояви я слабину, по не писанным мужским законам, мой авторитет был бы подорван. Окончательно и бесповоротно. Я этого не хотел. И я продолжал игру, в глубине души стыдясь самого себя и презирая. Фарс можно было прекратить, сказав Ладе правду о пари, но к этому я не был готов. Я не хотел остаться в ее памяти лжецом и притворщиком, хотя это соответствовало действительности…Не хотел причинять ей боль…И еще. Все чаще мне в голову приходила мысль, что Лада единственная из всех моих подружек девушка, которая медленно, но верно, разбивает «гранитный камушек» в моей груди. Я стал ценить нежность прикосновения…Ласковое объятье…Сладость желанного поцелуя… Я понял значение и силу слова «Скучаю»…

Три недели пролетели как сутки. У нас оставался последний день. Завтра, в 9 утра я сяду в поезд и уеду. А сегодня вечером у нас последнее свидание. Днем я подумал и решил: я ее не трону. Хватит ей переживаний и без этого, после моего отъезда. Я позвонил ребятам, и когда они пришли, сказал прямо: «Я её не трону». И протянул гитару Славке. Пацаны помолчали. Витька высказался первый.

– Ладно, Колян, не грузись. Ты победил. Всем видно, что она в тебя втрескалась.

Славка сопел, крутил в руках незажженную сигарету, но гитару не брал.

– Дела…Как-то не по правилам. Договорились ведь, что обратаешь девку…

– Слушай, Кент! Считай меня слабаком, что хочешь, думай, но не могу я с ней…так. И не хочу…Я конечно, сволочь. Но не подонок. Понял?

Славка молчал. Потом усмехнулся:

– Ладно. Повезло девке. А может, нет. Ты бы с ней по любви, а кто другой силой заломает…Хотя не верю я, что она целка…Ну, если все против меня, я сдаюсь. Плеер твой.

Расстегнув скрипящую молнию на сумке, Славка достал плеер. Японский. Фирменный. Мечту идиота. Я стал отказываться, но Славка, молча, положил его в мою сумку. Мы покурили, поговорили ни о чем, попрощались. И я пошел к Ладе.

Лада была грустной. Она старалась не показывать этого, но как-то по-особому смотрела на меня. И от её взгляда, загадочно-печального и у меня на душе заскреблись кошки. Потом она заявила: «У меня для тебя сюрприз! Пойдем!»

Я попрощался с девушками, пожелал всего хорошего. Сказал на пороге: « До новой встречи, девчата!» Мне никто не ответил. Лишь Лада, покрепче взяв за руку, повела на улицу. Мы пошли по каким-то закоулочкам. Через полчаса мы стояли возле сказочной избушки. Маленькой, просевшей, с огромным сугробом на крыше, с темными окнами. На двери пыжился от важности амбарный замок. Лада достала ключ. Открыла дверь.

– Проходи.

Я прошел вперед, и оказался в малюсенькой комнатке. Слева дарила тепло пузатая печка. Справа стоял столик. На нем бутылка вина. Яблоки. Апельсины. В соломенной плетенке, горкой, под полотенцем, лежало еще что-то вкусное, источающее ароматный запах. Посредине комнаты была кровать. Широченная, как аэродром. Застеленная шелковым, узорчатым покрывалом. Я немного стушевался. Мы впервые остались в такой интимной обстановке вдвоем. В голове мелькнула шальная мысль, что Лада хочет со мной попрощаться по своему…Но не с постельным же вариантом, от которого я, Мачо, отказался сам?! Странная девка!

– Колюшка! Давай выпьем.

– Может не надо? А то вдруг тебя на подвиги потянет? Что я с тобой делать буду?

Она засмеялась. Расплела свою роскошную косу. Налила вина в тонкие бокалы.

– Не бойся, Коленька. Я тебя не обижу. Мы немного выпьем. Съедим яблоки. И будем говорить, и слушать музыку. Сейчас включу.

На маленьком подоконнике, за тяжелой шторой, прятался радиоприемник. Лада его включила, поймала волну. Комнату наполнила лиричная мелодия. Мы выпили вина. Я отчего-то не мог найти себе места. Сердце прыгало, поджилки тряслись. Как будто мне сейчас объявят приговор, смертный, через расстрел. Я не узнавал сам себя…Где моя наглость? Где мое хладнокровие?... Лада подошла, прижала мою голову к своей груди. Потом долго смотрела мне в глаза. Что она хотела в них увидеть?...

…Мы лежали полуголые на белоснежных простынях и страстно целовались. До главного события дело не дошло, я себя контролировал. Лада прижалась ко мне. Горячая. Мягкая. Желанная. Любимая… Ее шепот туманил мозг.

– Колюшка…Возьми меня…Я сама хочу…Пожалуйста…

Потом стала целовать мне грудь и живот, опускаясь все ниже. Ребята…Я не железный!...И у нас все случилось…

– Черт! Почему ты не сказала?

Она молчала. Лежала, вытянувшись стрункой, с закрытыми глазами, на белоснежной простыне. Лишь под аппетитной попкой расползалось алое пятно.

– Ты меня слышишь?

– Не кричи. Слышу. Чего ты задергался? Во первых, я совершеннолетняя. Во вторых, ты же хотел со мной переспать. Переспал. Все получил что хотел. Так? Ну и дыши ровнее…

Блин! Она права. Еще как права! Переспал. Получил, что хотел. Только я не думал, что она сохранит девственность в наше распутное бесшабашное время!…Чертова девка! Странная девка! Она же меня и успокаивает! Черт! Как-то все неправильно! Я смотрел на нее. Она лежала спокойно, не делая попыток ни прижаться, ни обнять, как обычно бывает после бурной любви. Сколько помню, все мои подружки, после «этого» дела, стремились цепкой лианой обвиться вокруг меня, с мягким мурлыканьем начинали говорить глупости и задавать идиотские вопросы, типа: «Ты меня любишь? А когда пойдем знакомиться с мамой? А как у нас дальше будет? А когда свадьба? А ты меня не бросишь?» А мне, чтобы избежать ответа, приходилось заново прибегать к ласке. Лишь бы заткнулись, и забыли в пылу страсти о чем спрашивали… Эта лежит и молчит. Ничего не спрашивает, ничего не просит. Даже глаз не открывает. И я молчу. Ядреный корень! А со мной – то что происходит? Надо, как всегда, чмокнуть нежно в персиковую щечку, погладить по голове, и с легкостью сказать: «Киска! Мне так было хорошо! Ты прекрасная, замечательная… Созвонимся…». Не могу. Язык не поворачивается. Сейчас надо по другому…Только как?

– Тебе не холодно? Пить хочешь?

Она распахнула глазищи. Там, в ледяной синеве, толи в правду, толи мне показалось, мелькнули искорки удивления.

– Ты успокойся, Колюшка… Все хорошо…И не надо делать вид, что ты обо мне заботишься. Ни к чему это. Я полежу еще минутку, и потом тебя провожу…

– Ты меня выгоняешь?

– У тебя поезд через два часа. Пока соберешься. Пока доберешься. Как раз. Еще успеешь с дружками попрощаться.

– Уже попрощался. Лада, а ты…

– А со мной все в порядке. Отвернись. Я оденусь.

Ну вот. Еще одна фишка, которую не в силах понять мои мозги. Полчаса назад, мы принадлежали друг другу, ласкали без стыда каждую частичку тела, сливались в едином целом…и «здрасьте!» Отвернись! Объясните мне – почему, когда женщина находится в горизонтальном положении, она не стесняется!? Но как только надо встать на ноги, она тут же начинает краснеть, волноваться, и плотно запахиваться в какой-нибудь халатик? Ума не дам!

Хотелось еще поглазеть на ее тело, но я отвернулся. За спиной пошуршало. Потом теплая ладонь легла на плечо.

– У меня пирожки есть. Заберешь в дорогу? – спросила Лада.

Я кивнул головой. Заберу. А что оставалось делать, если девчонка не подходила ни под один стандарт поведения? Только помалкивать и соглашаться. Как хорошо, что я уезжаю! Чувствовал я себя хуже некуда. Я честно выиграл спор. Но ощущения победы не было. Непривычно болела душа. Чертов «Кент»! Во что меня втравил? И я… Тоже хорош…Не удержался…Чувство было такое, словно у голодного отобрал последний сухарик. Надо сейчас что-то сказать. Хорошее. Значительное. Серьезное. Может, она поверит? Может, ответит? И мне будет не так гадостно…

– Лада…я…ты…

Она стояла у двери, впихивая в мою дорожную сумку пакет с пирожками. Обернулась. Подошла. Опять взглянула на меня своими синими глазищами.

– Поцелуй меня…

Я прикоснулся к ее губам. Мягким, теплым, пахнущим земляникой. Еще. Еще. Я пил родниковые поцелуи с ее губ и куда-то уходила тревога. Ощущение потери. Я не виноват. Я держался. Она сама захотела. Я не думал, что буду первым мужчиной в ее жизни. Она ни о чем не жалела. А я Бога молил, лишь бы она, эта удивительная девушка, никогда не узнала о нашем споре. Пусть она живет с мыслью, что все было по честному, по любви, искренне…

Лада вдруг уперлась мне ладошками в грудь.

– Все. Иди.

– Лада…

– Не терзайся, Колюшка. Все хорошо. Спасибо тебе.

– За что?

– За все. За то, что не побрезговал калекой. Не постеснялся. Лаской одарил.

– Лада, понимаешь, я…

– Иди, опоздаешь. Счастливо тебе. Главное, выигранный плеер не потеряй!

Я остолбенел. Значит, она узнала. Как, от кого – не важно. Знала и молчала. Победа, обернулась поражением. Пиррова победа… Господи! Какая же я сволочь! Что теперь?

– Лада! Я… прости…

– Да не казнись ты! Чего дергаешься? Мы оба получили, что хотели. Было и было. Я благодарна тебе. Я сразу тебя полюбила. Поэтому ни о чем не жалею. И ты не жалей. Не думай. Забудь. Ты же Мачо! Ну, иди.

И я пошел. Через час я сидел в купе. Выигранный плеер у меня стащили в этот же день. Слишком часто я ходил курить в холодный тамбур. Курил, нервничал и думал. Почему она решилась на это? Сказала ли правду? О любви? А может, я сейчас, струсив, уезжал от самого главного в своей жизни? Самому себе, боясь признаться, что полюбил по настоящему? И бегу от этой любви, как песенный герой?...

Через два месяца я вернулся. За ней. Приходил в общежитие. Толстощекая Ирина сказала, что Лада забрала документы и уехала. Куда? Никто не знал.

Прошли годы. Я давно был женат, растил сына. Жил в достатке. С длинноногой ненавистной красавицей женой. Но каждый раз, в частые минуты ссоры, моя жена, зареванная и некрасивая бешено кричала мне в лицо: « Сволочь! Ты не меня любишь! А ее, свою хромоножку! До сих пор!». Я не спорил. Я действительно любил.