На следующий день я поднимаюсь чуть свет, собираясь пройтись по соответствующим инстанциям, дабы пролить свет на то вопиющее безобразие, которое никак не укладывается в моей голове. Из соседней комнаты ко мне выходит заспанная Светлана Осиповна и, удивлённо взглянув на меня, скромно интересуется:

- И куда это ты собрался в такую рань? Небось в муниципальный совет побежишь иль в приёмную депутата?

- А что мне остаётся делать, Светлана Осиповна, когда только от одной мысли, что эти мерзавцы в настоящий момент спят на моих кроватях и сидят за моим столом, меня просто выворачивает всего наизнанку.

- Ваня, не надо так горячиться. Во-первых, все эти друзья, которых ты сегодня намерен посетить, принимают простой народ только в определённые дни и часы. Во-вторых, я думаю, что тебе это дело всё равно не выиграть, только зря потратишь своё драгоценное время, да и здоровье тоже.

- Нет, Светлана Осиповна, по натуре я боец и привык все свои дела доводить до логического конца, и эта сволочь не будет жить в моём доме.

- Хорошо, хорошо, – уже с испугом глядя на меня, произносит соседка. - Поступай, Ваня, как знаешь, препятствовать этому я тебе не стану, но запомни только одно, что мой дом всегда открыт для тебя. Я на протяжении многих лет знала твоих родителей, и ты рос на моих глазах.

Соседка достаёт из кармана передника носовой платок и смахивает с глаз слёзы.

- Значит так, дорогой, к сильным мира сего ты всегда успеешь сходить, а пока я тебя чем-нибудь накормлю.

- Я не хочу есть, – отворачиваясь к окну, хмурюсь я, - мне сейчас совершенно не до еды. Спасибо вам большое, Светлана Осиповна, за добрые слова и гостеприимство, но я всё - же займусь вначале делом.

- Ну, что же, сынок, вольному – воля, а спасённому – рай, - совсем расстраивается соседка. – Я сейчас ухожу на работу и вернусь где-то к шести вечера. Когда ты будешь уходить, то, пожалуйста, закрой все форточки и захлопни входную дверь.

- Спасибо, Светлана Осиповна, - быстро отвечаю я, подходя к соседке и беря её за руку. - Вы очень добры ко мне.

- Да ладно тебе, - совсем смущается соседка, обнимая меня за плечи.

Через пять минут соседка уже стучит своими каблуками по бетонным ступенькам лестницы, а я не спеша начинаю обдумывать план своих действий на сегодня:

- Итак, Иван Олегович, что вы имеете на сегодняшний день, - мысленно рассуждаю я.

-А имеете вы на сегодняшний день практически ничего: небольшой запас подъёмных денег после госпиталя, документ о демобилизации по здоровью и твёрдую веру в справедливость и закон. Хотя, если вспомнить всем известную поговорку: «закон как дышло, как повернёшь так и вышло», то становится на душе до того тошно, что хоть руки на себя накладывай. Но я полагаю, что вначале надо поговорить с этими нахалами и дать им однозначно понять кто в России настоящий хозяин, а кто является поганым клопом, нагло сосущим его кровь.

Во мне поднималась какая-то мутная волна негодования и мстительности, с которой самостоятельно я уже справиться не мог. Быстро собрав свои пожитки, я твёрдыми шагами направляюсь к двери своей квартиры. На этот раз мне быстро открыл тот самый мужик в трусах, но уже с пенкой для бритья на щеках:

- А, это опять ты, – хмурится мужчина, вытирая щёки полотенцем. – Тебе же вчера чётко и внятно объяснили, чтобы ты здесь больше никогда не появлялся.

Мужчина делает движение рукой, чтобы снова захлопнуть входную дверь, но я уже

готов к этому, саданув его жёстким кулаком в челюсть. Мужик, слабо вскрикнув, валится на пол прихожей. Я с силой захлопываю за собой дверь и склоняюсь над распластавшимся на полу мужиком.

- Ну, что, подонок, я надеюсь, что теперь тебе не надо долго доказывать, кто здесь хозяин, а кто – просто пустое место.

Мужик от сильного удара на какое-то время теряет сознание, а из его разбитого рта обильно течёт кровь.

- Эй ты, поганец, - хлопая мужика по щекам, в ярости кричу я, - хватит прикидываться, открывай свои зенки.

В тот же миг я чувствую прикосновение к моему затылку какого-то металлического предмета. От сильного электрического разряда меня бросает в сторону и вниз, и я теряю сознание. Я уже не могу понять, сколько времени я лежу без чувств, но, открыв глаза, я ощущаю себя лежащим на полу моей комнаты со связанными руками и ногами. Мой рот заклеен вонючим лейкопластырем. Несколько раз, дёрнувшись всем телом, я пытаюсь освободиться от своих пут, но, видимо, тот, кто меня связал, отлично знает своё дело, туго затянув на моих конечностях верёвки. Оглядевшись по сторонам, я замечаю четверых мужиков, сидящих поодаль от меня на диване. Увидев, что я начинаю проявлять признаки жизни, один из них, не спеша, подходит ко мне и, презрительно ухмыляясь, говорит:

- Ну, что, русская собака, не будешь больше кусать уважаемых людей? Следовало бы тебя прирезать, как паршивую овцу, но мы здесь посовещались и решили всё же подарить тебе жизнь. Ты что же думаешь, что сбежав из нашего плена в Ичкерии, ты теперь можешь спокойно продолжать жить?

Я вновь дёргаюсь всем телом, давая понять бандитам, что хочу им ответить.

- Вахтанг, освободи ему рот, - обращается к моему обидчику молодой кавказец, - вероятно, у него есть, что нам сказать.

Бандит, нагнувшись надо мной, резко сдёргивает с моих губ лейкопластырь.

- Сволочи, немедленно освободите меня, выходя из себя, кричу я. Я нахожусь на территории России, и вы не имеете никакого права лишать меня свободы и издеваться надо мной.

- Рустам, этот сопляк хочет нас учить жизни, - издевательски смеётся бандит, с силой ударяя меня ногой в печень.

От страшной боли, пронзившей всё моё тело, я хриплю, стиснув в бессильной ярости зубы.

Бандит грубым рывком поднимает меня с пола и усаживает на стул.

- А вот теперь ты, шайтан, послушай нас, - зло косясь на меня, говорит Рустам. – Тебя никто не звал на мою Родину, но ты всё - же пришёл и убивал наших воинов. Кроме всего прочего, ты позорно сбежал из нашего плена, обманув мальчишку. И самое последнее: твои родители не смогли заплатить выкуп за твою паршивую голову, фактически бросив тебя на произвол судьбы. Вот поэтому мы и здесь, в твоей квартире, которая отошла теперь к нам в качестве выкупа за твои похождения на моей земле.

- Негодяи, это вы убили моих родителей, - напрягая всё тело, кричу я, - вы за это ещё ответите.

- Да что ты, уважаемый, разве мы людоеды какие, - улыбается Вахтанг, - где находятся твои родители мы не знаем да и знать не хо-

тим. Но, должен тебе сказать, русский, что твоя квартира оформлена на нас с соблюдением всех правил и норм юриспруденции российских законов. Ты потратишь только зря время и своё драгоценное здоровье на обивание порогов многочисленных инстанций, где ты всегда будешь получать только одно – отказ.

- Чего вы хотите от меня, - кривясь от боли, хриплю я.

- Рустам, а ведь он не так уж и глуп, как мне это сразу показалось, – хлопая меня по плечу, смеётся бандит. - Хорошо, Иван, мы простим тебе смерть наших бойцов, но ты должен сегодня же покинуть этот город и не появляться уже здесь никогда. В противном случае мне уже весьма трудно будет удержать моих друзей от расправы над тобой.

- Сволочи, где моя одежда, где мои вещи, – в исступлении кричу я, - вы не запугаете меня, я сегодня же пойду в милицию.

- Конечно, дорогой, пойдёшь, - грубо смеётся Рустам, – но только на кладбище. Ты же умный парень и должен понимать, что после нашей откровенной беседы с тобой мы уже так просто не сможем выпустить тебя на волю без определённых с твоей стороны гарантий.

- Какие ещё, к чёрту, гарантии? – хриплю я.

- Ты сейчас подпишешь нам несколько бумаг, в которых откажешься в пользу уважаемого Вахтанга от своей квартиры в связи с невозможностью оплаты коммунальных услуг и переездом на новое место жительства в другой город.

- Это почему же я должен куда-то уезжать, мне и здесь хорошо, - зло отвечаю я бандитам.

- Зато нам не совсем спокойно будет находиться в этой квартире, зная, что ты можешь в любую минуту в отношении нас выкинуть какой-нибудь неожиданный фортиль. Короче говоря, русский, вот эти бумаги и ты их сейчас непременно подпишешь. Мы же со своей стороны гарантируем тебе жизнь и, кроме всего прочего, ты получаешь от нас некоторую сумму денег в качестве компенсации за твои утерянные нами вещи. Но это ещё не всё, Иван, - сильно хмурится Рустам. - Мы дарим тебе билет на фирменный поезд «Санкт-Петербург – Иркутск». Поедешь в вагоне «СВ» класса, и я полагаю, что эта поездка принесёт тебе большое удовольствие. Ты мо-

жешь сойти в любом сибирском городе, который придётся тебе по душе, но не ближе чем за две тысячи километров от нас. Тебе всё ясно? Вахтанг, развяжи ему руки и дай ему чего-нибудь попить, а то парень что-то совсем скис.

Я сижу на стуле и потираю затекшие от крепкой верёвки руки. Жить после всего, что со мной произошло, уже совсем не хочется. Настроение моё ещё подавлено и тем, что у меня, действительно, не остаётся никакого выбора, и я, взяв в дрожащие руки авторучку, подписываю все представленные мне бумаги.

- Молодец, Иван, - удовлетворённо замечает Рустам, - ты настоящий джигит! С тобой действительно можно иметь дело!

- Дайте чего-нибудь выпить, – с болью в сердце слабо шепчу я, - иначе я сейчас сойду с ума.

- Вахтанг, - обращается бандит к своему напарнику, - надо уважать законы гостеприимства. Иван, твой гость и ты должен накормить и напоить его досыта.

Чеченцы усаживают меня за стол, весь уставленный горячительными напитками и разнообразной едой. Совершенно не помню, сколько тогда я выпил водки, но после

последней стопки сознание моё отключается, и я роняю голову на стол.

Очнулся я от ощущения того, что нахожусь в каком-то замкнутом пространстве. Голова моя невыносимо болит, то ли от побоев, то ли от количества выпитой мной водки. Полежав неподвижно где-то минут пять с открытыми глазами, я вдруг совершенно чётко осознаю, что еду куда-то в поезде. Скосив глаза в сторону, я замечаю сидящего напротив меня пожилого мужчину с орденскими планками на пиджаке. Мужчина смотрит на меня весёлыми глазами, как бы говоря: « Ну, что, парень, и где это ты так нализался?»

Медленно спустив ноги на пол, я сажусь на мягком диване. Только теперь в моём сознании четко откладываются события предшествующего дня.

- Простите, - вежливо обращаюсь я к своему попутчику, - мы, случайно, не в Иркутск едем?

- А, оклимался, стало быть, - смеётся надо мной мужчина. – Ты, парень, уже вторые сутки спишь. Твои друзья очень хорошо о тебе позаботились, доставив тебе в купе в полубессознательном состоянии.

- Это не друзья, – еле сдерживаясь, глухо отвечаю я, – это мои недруги, которые лишили меня всего.

- Да ты что, парень, какие же они тебе недруги, когда с такой нежностью уложили тебя в постель и договорились с бортпроводником присмотреть за тобой, аж до самого Иркутска.

- Вот, вот, чтобы никуда не сбежал, - грустно замечаю я.

- Странно, - вновь начал говорить мужчина, - а на вид они все такого интеллигентного поведения и такие обходительные, даже презентовали мне пару бутылочек армянского коньяка.

- Выкиньте эти бутылки в окно, - не помня себя, в ярости кричу я. - Эти интеллигентные люди – бандиты, и они не остановятся ни перед чем для достижения своих преступных целей.

- Господи, сынок, да что ты такое говоришь?

- Я знаю, что говорю, отец, - чуть не плача, отвечаю я. – Вчера я потерял всё: родителей, любимую девушку и квартиру. Теперь мне абсолютно всё равно – куда я еду, что

ждёт меня впереди. Жизнь потеряла для меня всякий смысл и интерес.

- Да ладно тебе, парень, – серьёзно говорит мне мужчина, – давай вначале познакомимся, а уж потом решим, имеет ли смысл вообще жить на белом свете.

- Зайцев Иван, - скромно представляюсь я.

- Вот и прекрасно, Ваня, сразу же повеселел мужчина. – А меня все Иваном Петровичем кличут. Значит, ты мой тёзка.

- По всему выходит, что так, но это дело не меняет, - сердито отворачиваясь к окну, уныло замечаю я.

- Как это не меняет? – уже весело смеётся мужчина, – да ещё как меняет. Да, брат, недаром ваш город все называют бандитским Петербургом. Видать тебе крепко досталось от этих мужиков.

- Было дело, Иван Петрович.

- Ладно, Ваня, эти бутылки мы всё же выбрасывать не станем, зачем же добру зря пропадать, а вот как раз с помощью их мы сможем с тобой немного поправить своё здоровье. Кстати, мне здесь мои родственнички насовали в пакеты всякой всячины, которую мы вместе с тобой должны оприходовать до моей станции. Как ты на это смотришь?

- Делайте, что хотите, Иван Петрович, – вновь укладываясь на мягкий диван, устало отвечаю я.

- Так, так, – суетится мужчина, - где тут у меня разносолы всякие?

- Иван Петрович, а вы петербуржец или сибиряк, – тихо интересуюсь я.

- А что, разве я не похож на сибиряка, – мягко улыбается мне мужчина. – Конечно, сибиряк, Ваня, а в Питер приезжал, чтобы проведать дочку, которую уже не видел четыре года.

- Иван Петрович, а вы где живёте и чем занимаетесь, - приподнимаясь на локтях, опять интересуюсь я. – Вы знаете, не всегда в жизни можно встретить доброго и отзывчивого человека. И вообще, мне кажется, что наш мир постепенно погружается в трясину мракобесия, пошлости, алчности и коррупции.

- Ну, Ваня, ты это немного преувеличиваешь в отношении нашего мира, но всё - же ты, конечно, в чём-то прав. Жить в нашем мире становится с каждым годом совсем не просто, – серьёзно замечает Иван Петрович. – В прошлом, Ваня, я кадровый военный, служил в элитном авиационном полку под Екатеринбур-

гом. Пришлось мне и в Афганистане с душманами повоевать и своими глазами увидеть кровь молодых совсем пацанов, которые, умирая, кричали: «Мама!». В восемьдесят пятом году мы ушли из Афгана, казалось бы, выполнив свой воинский долг, но с тяжёлым осадком на сердце на всю оставшуюся жизнь. Ну, а после возвращения из Афганистана мою часть расформировали, а меня отправили в отставку.

- Так вы, Иван Петрович, теперь совсем не у дел? – осторожно спрашиваю я.

- Да почему же не у дел, Ваня, - широко улыбается мне мужчина, - конечно, у дел. Сам понимаешь, в наше время надо как-то барахтаться, чтобы оставаться на плаву и жить. После Афгана у меня ещё было что-то припасено на всякий непредвиденный случай, вот я и решил открыть свою конеферму. Вначале, Ваня, трудновато было, то одного не хватало, то другого, но со временем дела мои пошли в гору, и теперь я достаточно уважаемый человек в своём крае.

- А где вы живёте, если это не секрет?

- Секрета в этом, сынок, никакого нет, да и тебе, Ваня, - своему тёзке я всегда скажу.

Под Иркутском есть небольшая таёжная деревушка «Глухово», где я и веду своё хозяйство. Кстати, мне сейчас позарез требуются молодые энергичные партнёры по бизнесу, а там народ, сам знаешь какой – без царя в голове. Давай, Ваня, двигай ко мне, деньгами тебя не обижу, и жильё тебе мигом определю. Ну, что ты решил?

- Да мне, Иван Петрович как-то неудобно набиваться к вам, вы же меня ещё совсем не знаете.

- А здесь и знать нечего, - смеётся мужчина, - у тебя же, сынок, всё на лице написано, кто ты и что ты. Значит, договорились, Ваня, - хлопает меня по спине Иван Петрович.

- Значит, договорились, - опуская голову на руки, тихо отвечаю я.

 

***

 

Спать совсем не хочется. Уже давно на небе просияли яркие звёзды, а я всё сижу над раскрытой синей тетрадью и волна воспоминаний, одна за другой накатывается на меня. Перед моим мысленным взором проплывают дорогие моему сердцу люди: отец с матерью,

дед, Анжелика, мои товарищи по военной службе, добрейший Иван Петрович, так безвременно ушедший в иной мир и многое такое, что на протяжении всей моей жизни грело мне душу. Сделав последнюю запись в тетрадке, я закрываю её и беру с полки сборник афоризмов великих людей. Самые интересные места в этой книге у меня заложены большим количеством закладок и каждый раз я вновь и вновь перечитываю дорогие моему сердцу мысли давно ушедших великих людей: «…Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой короткой. Ведь настоящее для всех равно, а, следовательно, равны и потери, и сводятся они всего-навсего к мгновению. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто мог бы отнять у меня то, что я не имею?»

«…В неведении своём мы уподобляемся детям, которые гордятся своим умением ходить без посторонней помощи и слишком упоены своими успехами, чтобы почувствовать руку матери на плече. Когда же мы пробуждаемся, мы видим, оглядываясь назад, что Бог всегда вёл и поддерживал нас.

« …Если надежда на бессмертие – обман, то ясно, кто обманутые. Не низкие, тёмные

Души, которые никогда не подходили к этой великой мысли, не те сонные, легкомысленные люди, которые довольствовались чувственным сном в этой жизни и сном мрака в будущей, не те себялюбцы, узкие совестью и мелкие мыслью и ещё более мелкие любовью, – не они…Обманутые – это все те великие и святые, которых почитали и почитают все люди. Обманутые – все те, кто жил для чего-то лучшего, чем своё собственное счастье, и отдал свою жизнь за благо людей».

«…Смерть по своей сути чудовищна, в ней заключены потрясающие разум немыслимые крайности: она скупа – не оставляет умершему ничего, она щедра - …всех оделит своей милостью; она жестока – лишает жизни дорогих людей, она милосердна – умерщвляет тиранов и заклятых врагов; она сильна – перед ней падают ниц даже сильные мира сего, она слаба, - так как не в силах уничтожить жизнь на Земле».

« …Всю жизнь человек заботится о своей одежде, теле и удовольствиях, забывая, что одежда превращается в лохмотья, тело – в прах, удовольствие - в ничто. Лишь о душе он не заботится, хотя никто не знает, во что превращается она».

«…Ребёнок приходит в мир со сжатыми кулачками: весь этот мир мой, и быть ему в моих руках. Человек покидает мир с раскрытыми ладонями: вот, я не забираю с собой ничего».

«…Жизнь подобна разгоняющемуся поезду: в детстве мы любуемся открывающимся пейзажем, в зрелости – отворачиваемся и желаем быстрее достичь станции, а в старости движение действительно ускоряется и мы стараемся замедлить его, но неизбежно прибываем на конечный пункт, где нас ждёт крушение, а может быть и нет…»

Я ещё долго пролистываю сборник афоризмов и мыслей великих людей пока не замечаю, что начинает светать, и первые лучики яркого солнечного света начинают играть на обоях моей комнаты. Положив книгу на полку, я подхожу к окну и с замиранием сердца вслушиваюсь в пение птиц, которые первые своими звонкими голосами приветствуют наступающий новый день. Я бросаю на подоконник окна несколько крошек хлеба и любуюсь быстрыми и суетливыми синицами, которые небольшой стайкой охотно склёвывают моё очень скромное подношение. Я стою у раскрытого окна, дышу полной грудью и, вдруг, замечаю, что моё внимание сосредоточено в данный момент на каком-то смутном пятнышке, которое мелькает между стволами берёз небольшой рощицы перед моим домом. С каждой минутой это пятнышко начинает приобретать вполне ясные очертания, которые мне уже давно знакомы и дороги.

- Да нет, - сам себя мысленно успокаиваю я, – этого просто не может быть.

Но вскоре, все мои сомнения быстро перерастают в твёрдую уверенность, после того как я слышу до боли знакомые мне звуки аккордеона. Отбросив в сторону синюю тетрадь я с колотящимся от счастья сердцем выбегаю на двор и, на ходу вскочив на своего любимца – трёхлетнего вороного жеребца Пегаса, пулей лечу в сторону рощи.

- Но, как и откуда Анжелика смогла узнать мой адрес, - летя навстречу ветру, лихорадочно соображаю я.

И тут мне вспомнились слова Ивана Петровича, сказанные им в поезде: «… да вот дочку хотел проведать свою в Питере…».

- Так, значит, он писал ей обо мне, - ликовал я в душе, подгоняя рукой своего любимца Пегаса. - Господи, да в такое невероятное совпадение даже трудно поверить! Анжелика – дочь Ивана Петровича?! Всё, к чёрту всех мыслителей и философов, это ещё не мой конечный пункт, где ждёт меня крушение поезда, а наоборот – это златые врата в тот ещё многолетний мир счастья и любви, до которого мы с Анжеликой всё же благополучно добрались, сохранив в себе силу духа на будущую нашу счастливую жизнь…

 

***