Эта история случилась со мной давно, еще в прошлом веке, когда я начала работать молодым врачом-ординатором в НИИ Акушерства-Гинекологии. Институт наш, тогда, считался самым главным роддомом на всю республику и работал с осложненными случаями, поступавшими, в основном, из областей. Контингент рожениц тихий, многорожавший, каждая с непростой судьбой.

Рожать женщины любят по ночам. Есть, конечно, некоторые, которые рожают днем, но таких совсем немного. Я, так понимаю, что только ночью, освободившись от домашних забот, женщина вспоминает, что уже пора рожать! Ну, вот, так они к нам и поступают, на ночь глядя, и можно сказать «только от плиты».

Сегодня в предродовой тихо - всего две роженицы. У обеих - схватки, но рожать, по всем признакам, будут под утро. В остальных отделениях тоже без поступлений, так что вся дежурная бригада разбрелась по ординаторским и свободным палатам – вздремнуть. Мне, как молодому специалисту, спать не положено и я сажусь писать истории родов, оставшиеся с вечера.

Родильное отделение в НИИ состоит из родильного блока и послеродового отделения. Родильные и предродовые находятся с одной стороны коридора, а послеродовый блок – с другой. Ординаторская, в которой сейчас сижу я, располагается как раз посередине. Полы в институте мраморные, стены пустые, пластиковые жалюзи на окнах – все устроено так, чтобы можно было помыть и продезинфицировать в любой момент. Однако, пустое пространство имеет и свои недостатки. Любой звук, шорох или писк, отдается гулким эхом, отражаясь от стен и докатываясь до самой последней палаты. поздно вечером отделение, наконец-то, затихает. Молодые мамочки засыпают, намаявшись за день, новорожденные сладко посапывают рядом, смешно чмокая во сне. Изредка начинает плакать ребенок, требуя молока. Немного повозясь и примостив ребенка у груди, мамочка затихает. И снова наступает тишина.

Перед тем, как сесть за скучные истории, я заглядываю в предродовые. Одна роженица – молодая женщина, тихо бродит по комнате, поглаживая свою поясницу. У нее - это вторые роды. Она уже знает, что ее ждет и как все будет. Вторая, уже немолодая женщина, лежит на кровати и тихо вздыхает. У нее это - шестые роды, так что она и не думает про них, а просто в уме перебирает, что надо сделать дома по возвращении. Это - тот самый вариант: «только что от плиты». Платок на голове , непонятного цвета, домашнее платье, пропитанное запахом каленого хлопкового масла, натруженные руки с потрескавшейся кожей и неровными ногтями.

Акушерка, услышав мои шаги, вскакивает с соседней кушетки, поправляя сбившийся набок колпачок. Посмотрев рожениц, я оставляю молодую бродить по комнате, а второй, у которой шестые роды, советую лежать, а если захочет в туалет, то сходить в судно. Показываю ей на судно, стоящее под кроватью. Акушерка эхом повторяет мои слова, почти демонстрируя это на соседней кровати.

В ординаторской сажусь за истории. Старая советская система: во время родов все очень быстро и непредсказуемо, в истории родов же, каждые пятнадцать минут - одно и тоже. У любого врача есть две работы: одна с пациентами, вторая - с бумагами. Когда дежуришь каждые вторые сутки, на работу с бумагами не хватает терпения. Но врач – он никогде не сдается, даже в борьбе со сном! Усиленно вывожу строчку за строчкой, как вдруг, проснувшись, понимаю, что пишу уже не на бумаге, а на столе, и не историю родов, а мой сумбурный сон. Замазываю строчку и критически смотрю на историю родов. От большого количества замазанных строчек лист стал похож на зебру. В начале страницы кто-то налепил целый кусок бумаги, видимо, интерн заклеил свой «ляп». Ну и дела! Не история родов, а поле битвы! За такую писанину мне заведущая завтра голову оторвет. Решительно откладываю историю родов в сторону и кладу голову на руки. Надо вздремнуть, недолго, пока руки не затекут.

Как же сладок сон измученного бесконечными дежурствами молодого ординатора! Казалось, ничто не может разбудить меня в этот блаженный час...Но, вдруг, раскатистый звук разрывает тишину заснувшего отделения, и еще, и еще, и еще...Мрамор коридора щедро подхватывает грохот, усиливая и делая его звонче. С колотящимся в горле сердцем, я подскакиваю и бросаюсь в родзал (вот что значит инстинкты!). Добежав до середины коридора, я попадаю в волну грохочущего звука. Прямо на меня из темноты коридора, медленно переставляя ноги, бредет роженица с шестыми родами. В видавшем виды сорочке и халате нараспашку, со сбитым набок платком, женщина осторожно переступает одетыми в судна ногами, всеми силами стараясь не греметь. Не смотря на ее старания, каждый шаг звонким эхом отдается по родильному отделению.

- У вас все нормально? Я же вам сказала, что надо лежать!

- Я это...в таулет мне надо...Зачем мне сказали в суднах ходить в таулет, неудобно, громко...Может, я в тапочках лучше схожу?

- Никуда не надо ходить. Сейчас мы все решим, не беспокойтесь. - перепоручив роженицу ворчащей акушерке, я возвращаюсь к своим историям. Ответив по телефону старшему дежурной бригады об инциденте, сажусь дописывать истории родов. Утром, сдаю родзал пустым: родившихся новорожденных и их мамочек перевели в послеродовую палату часов в шесть утра. По пути на пятиминутку думаю, что надо бы заглянуть к ним днем, проведать, с палатным врачом поговорить...