Возле степей бескрайних, гор высоких да лесов дремучих, рядом с рекой быстрой, стояла деревушка. Жили в

ней охотники, да рыбаки. Одни зверей добывали, другие рыбу ловили, по вечерам в гости ходили, а девушки да

парни песни пели и хороводы водили.

А в глухом лесу стоял дом, в котором проживал старый колдун. И была у него дочка, Василинка. Души в ней не

чаял отец. Никого не подпускал к дочке. Решил колдун обучать ее злому ремеслу, но дочка не захотела. Любила

Василинка людей, а отец ненавидел. Не пускал на улицу, заставлял учить заклинания да колдовские зелья

готовить. Упрашивала отца, чтобы отпустил ее к людям, но тот был неумолим. Некому передать секреты, что

переходили из поколения в поколение.

Но Василинка пошла супротив его воли. Когда не было колдуна, она бежала к людям. Хороводы водили да песни

добрые пели. Многие ребята засматривались на Василинку, но боялись отцовского гнева. Много горя он

приносил людям. То охотника заведет в глухомань, тот сгинет, не найдя дороги домой. То мор на скотинку

наведет. Но самое страшное заклятье, что умел человека превратить в камень или в зверя лесного. Вдруг на

пустом месте камень-валун появится, и в это же время кто-нибудь пропадет. То зверь лесной забредет, ломится

в дом, а семья двери и окна на засов запирает, не зная, что это отец или сын в колдовском обличье с охоты

вернулся.

Лишь Матвейка не испугался гнева колдуна. Храбрым был. Косая сажень в плечах. Силушку имел неимоверную.

Он слыл удачливым рыбаком. Всегда с рыбой возвращался. А если сталкивался со страшным зверем, голыми

руками с ним справлялся.

Но оказалось, на беду с Василинкой полюбили друг друга. Дня не могли прожить, чтоб не повидаться. То она

сбегала к нему, то Матвейка к избе подкрадывался, пока колдуна не было. Надоело ему прятаться. Решил

открыться колдуну, как они любят друг друга. Но Василинка противилась.

— Матвейка, любый мой! — говорила она. — Не ходи к моему батюшке. Чует мое сердце беду большую. Изведет

нас. Разлучит на веки вечные.

— Что говоришь, Василинка? — восклицал Матвей. — Он же человек, а не изверг. Упадем в ноги, просить

станем, чтобы дал свое благословение.

— Не человек он вовсе, а колдун страшный. Он должен мне силу передать колдовскую, обучить делам черным. А

если не успеет, тогда сам сгинет. Поэтому меня никуда не выпускает.

— Я не боюсь его, — храбро говорил Матвейка. — Если добром не даст сыграть свадьбу, тогда украду тебя.

Поставлю избушку на берегу реки, и будем жить-поживать, а сунется к нам — у меня силы много, справлюсь с

его колдовством.

— Не будет по-нашему, Матвейка, — заплакала Василинка. — Жди большую беду. Чует сердце, что больше не

встретимся с тобой. Не ворковать нам на посиделках, не петь песни добрые, не водить хороводы. Неминучая

беда приближается. Прощай, любый мой!

Василинка вскочила и побежала домой, уронив платочек кружевной. А колдун вернулся домой, не обнаружил

дочку. Разгневался сильно. Пошел искать, да наткнулся на платок. Понял колдун, куда она бегает. Стал

запугивать людей, чтобы сказали, с кем Василинка встречается. Один признался: побоялся, что тот его семью

изведет. Осерчал колдун и пошел на берег реки, где Матвейка рыбу ловил.

— Не для тебя дочь растил, — стал грозиться колдун. — Преемницей моей должна стать. Доля такая у

Василинки. И никто не сможет мне помешать!

— Батюшка, смилуйся над нами, — смело отвечал Матвей ка. — Мы любим друг друга. Она не желает злому

ремеслу учиться. Хочет с людьми жить, а не быть отшельницей одинокой. А не согласишься, увезу ее, не

найдешь нас. –

Сильно рассердился колдун.

— Помяни мои слова, не будет вам жизни, — вскричал он. — За то, что пошли супротив меня, страшную кару

придумал. Изведу, и рука не дрогнет. Уничтожу тебя, и дочь любимую, потом и сам пропаду.

—Неужто на родную дочь поднимется рука? — воскликнул Матвей. — Изверг ты, а не человек. Даже звери своих

детенышей не трогают, а ты родную дочку не жалеешь. Счастья не желаешь, а смерти хочешь. Не отец ты, а

чудище страшное. Но все равно мы сбежим.

Еще пуще разозлился колдун. Не привык, чтобы перечили. Ударил он посохом, земля задрожала.

— Сбежать? — вскричал он. — Замыслили спрятаться от меня? Не получится! Ни к чему за вами гоняться. Вижу,

не будет толку от Василинки. Покараю вас за непослушание. Тебя, рыбак, страшная участь дожидается. На веки

вечные превращу тебя в хранителя реки!

И опять ударил он посохом. Загудел ветер, поднимая пыль до небес. Молнии засверкали, и завертелся колдун,

приговаривая заклинания. Напоследок топнул ногой и промолвил громко:

— Любил ты, Матвей, рыбу добывать, но теперь не сможешь ловить. Вытаскивал рыбу всякую, но больше не

получится. Будешь смотреть на рыбу, а поймать не сможешь. Сейчас ты — красивый парень, а превратишься в

древнего старика. Морщины глубокие избороздят лицо. Березки белые будут вместо волос. Превратишься в

скалу, склоненную над рекою. На века останешься стоять здесь — рыбу разглядывать, но поймать не получится.

Заклятие накладываю на веки вечные. Пусть свершится, что я сказал! Камнем стань, скалою неприступной!

И опять топнул колдун, и ударил посохом своим.

Почувствовал Матвейка, что ноги превращаются в каменные глыбы. Наклонился, чтобы ноги сдвинуть, да не

вышло. Не слушаются руки. Не повинуется тело, превращаясь в камень. В последний раз хотел взглянуть на

родные места, но голова не поднялась, еще сильнее склонилась к реке. Скользит взгляд по речному дну, словно

рыбу рассматривает да пересчитывает. Почуял Матвейка, что уходит его сила. Хотел разогнуться, и не

получилось. В скалу превратился храбрый рыбак.

И в тот же миг затрепетало сердце Василинки. Почуяла, что беда пришла. Побежала к реке, но повстречала

рассерженного батюшку.

— Ах ты, блудница! — вскричал он. — К жениху побежала? Зря торопишься. Был Матвей парнем удалым, а стал

каменным страшилищем.

— Батюшка, что ты сотворил!? — заплакала Василинка. — Не жить мне без любимого. Лучше утопиться, чем с

тобой, извергом, остаться.

Вскрикнула она и отстраняясь от батюшки.

— Ты супротив своего отца пошла, — закричал колдун и ударил посохом. — Я должен был знания передать, что

из рода в род переходили. И если ты откажешься, пропадет наша сила.

— Это не сила, батюшка. А боль и страдания людские, — вскинулась Василинка. — Ты погибель несешь, а не

помощь. Не желаю учиться колдовству.

— Чем больше горя людям принесем, тем сильнее становимся, — принялся увещевать батюшка.

– Мне не надобно твое чародейство, — воспротивилась дочка. — Я с людьми хочу жить. К ним уйду, а с тобой не

останусь. Матвейку загубил. Не буду жить с тобой.

— К людишкам захотела? — и колдун стал запугивать ее. — А не боишься, что тебя, дочку родную, не пожалею?

— Не боюсь, — отвечала Василинка. — Мне нечего опасаться. Нет Матвейки, не станет и меня. К скале

прижмусь, в воду превращусь, но рядом с милым буду.

Она выдернула ленту белую, бросила наземь, что-то прошептала и превратилась Василинка в быструю речку.

Побежала вода, зажурчала в камнях. Закружила между кустами, к реке торопится, чтобы с Матвейкой

встретиться.

Разгневался колдун. Понял, что теряет дочку. Некому передать колдовскую власть. Бросился за ней, чтобы

вернуть. И не смог догнать Василинку. Поставил на ее пути преграду. Обломок скалы пред ней появился. Но не

получилось остановить Василинку. Ткнулась чистая реченька в камень-препятствие, забурлила, закружилась на

месте и пропала. Под землей скрылася. Разозлился колдун. Понял, не сможет вернуть дочку. Навсегда потерял

ее. Разгневался он. Вновь ударил посохом. И завыл, загудел ветер. Молнии засверкали. И закружился колдун,

заклятье накладывая:

– Была ты дочкой единственной, но ослушалась меня, — приговаривал он. — Не захотела стать хозяйкой этих

мест, чтобы люди боялись тебя. За них заступилась, за Матвейку замуж собралась. Не будет, по-твоему, а

станет, по-моему. Заклятье накладываю на века вечные. В речку превратилась, и ею же останешься.

Закружишься меж холмов высоких. Скрою тебя от взгляда людского. В зарослях ольховых зазвенишь. Ольха

сережки станет дарить. К Матвейке бежишь? Беги-беги... Торопись к любимому. Был человеком, а стал скалою.

Будешь камень холодный обнимать, да ласкать. Захочешь песню спеть, а он услышит журчание. Вместо теплых

рук почует холодные воды. Прижимайся к нему, воркуй, но не воскресишь его. Вместе на века будете. Вашими

друзьями станут рыбы, а не люди. Навсегда останешься неугомонной, словно молодая, а Матвейка с каждым

годом будет стареть. Мороз и солнце, дождь и ветер превратят его в старика древнего. На века останется в этом

обличье. Назначил его хранителем реки, а ты помощницей станешь. Людей будешь отпугивать, и наводить ужас

на всю округу. И люди забудут вас, не вспомнят о любви вашей. Да свершится то, что я сказал. Да будет так

навеки!

Прочитал колдун заклинания и ушел. С той поры его не видели. Пропал колдун. Куда? Никто не знает...

Но ошибся колдун. На веки вечные в памяти людской сохранилась легенда о любви Василинки и Матвея. Люди

приходят к реке. Водят хороводы и веселые песни поют. И радуются, что иногда, словно серебряный

колокольчик прозвенит — это Василинка смеется, привлекая к себе и своему суженому, Матвейке. Берегут люди

это место. И не каждый может сюда прийти, а лишь тот, у кого сердце доброе и зла в душе нет. А если

появляются люди с черной душой, тогда чудные дела начинают на реке твориться. Сети поставят чужаки, а

утром они порваны. Мусор на берегу оставят, а речка бунтует — выходит из берегов и всё смывает — это

Василинка с Матвеюшкой помогают людям. Добром отплачивают, что не забывают их, в гости приходят да

развлекают хороводами и песнями, а Василинка подпевает серебристым журчанием. И заметили люди, что лицо

Матвеюшки в такие моменты молодеет, морщины разглаживаются и словно улыбается.

Люди передают из поколения в поколение легенду и верят, что когда-нибудь, но спадет колдовское проклятье,

оживут влюбленные и разнесется по округе смех девичий, зазывая на свадьбу веселую и долгожданную…