Воспоминания о предках моих.Бабушка и дедушка.

ГАЙШАБИКЯ ЭБИ – ГАЛЯУТДИН - ГАЛЯИ - БАБАЙ

 

2000-06-13

 

Дверь распахнулась, в дверях стояла бабушка:

- Я покажу вам сейчас! – Платок слез на плечи, в ярости бабка трясла скалкой.

Все рассыпались по углам, кто - куда...

Она подошла к кровати, и, увидев, что там кто-то притаился, со всей силы шарахнула скалкой:

-Вот я вам! - еще прикидываться задумали.Я вам что?... Думаете, что уже и неживая! - Она еще раз,с размаху, вдарила по комку на кровати. Все в растерянности повыскакивали со своих укрытий:

- Что ты, бабушка, она же спит! Ты с ума сошла? Она с нами не играла....

Эту картинку я часто вспоминаю, она из детства...

Мне по-разному ее воспроизводили сестры, когда мы рассказывали о нашей бабке, вспоминали ее.

Своенравной была, жесткой и недоброй, на что сетовала и мама, выговаривая ей в очередной раз:

-Ну, что вы, мама, сахар прячете от детей? Пусть едят! Пусть кусками берут, не колите их на такие мелкие кусочки, им же хочется сладкого –это же дети! Конфет - то нет!

Бабка, шамкая беззубым ртом, ворчала, ругалась:

-Весь сахар съели, с чем чай пить будем? С раздуваем?! Погодите у меня, попьете и с «раздуваем».

Мы уже знали, что это означает... Бабка и раньше обещала нам «попить с раздуваем». Только тогда мы были глупые и не понимали, что «раздувай» - это питье чая без сахара, с блюдца, долго « остужая и поддувая».

Мы часто спрашивали маму, почему наша бабка такая злая и жадная, отчего она нас так не любит, кричит на нас.

- Не злая она, старая, обиженная на жизнь и деда. Не любила она отца. Даже по смерти попросила не хоронить ее рядом с ним - так его не любила. Бил он ее, часто за язык ее, нежели за что другое.

Доставала она его жадностью и скаредностью своей, - унаследовала от «своих».

"Жадные были до добра, - рассказывала мама.

Бабушка всегда капризная была. Помнила свой богатый дом, щедро готовила еду, любила поесть свежего мяса, только что порубленного – ее с детства в доме отца приучили."

Так вот, каждую неделю, по рассказам матери, она требовала у деда, чтобы тот привозил с базара молодого ягненочка – такая уж у нее была животная страсть к мясу - любила приготовить еду только из свежего мяса. Дед всегда исполнял ее просьбу, не спорил с ней.

 

Я хоть и маленькая тогда была, а помню ее последний день перед смертью. В последнее время она мало вставала, чаще лежала, отвернувшись к стенке

Бабка попросила маму, чтобы та приготовила ей мяса

-Есть мясо в супе, вчера готовила, - выронила мама

-Хочу свежего мяса! - крикнула бабка, откашливаясь, - слышишь! Не хочу вчерашнего!

Мама же с утра затеяла было стирку.Кругом все кипело...

Горячий, едкий, мыльный пар шел от корыта, не давая дышать.

Но мама отложила стирку, приготовила ей еду, хотя до этого кричала на нас, чтобы отстали, подождали с едой – мы, дети, пришли из школы голодные, сидели в ожидании, когда же мама закончит с делами.

У бабушки и зубов –то уже не было, чем грызть, шамкала десной, как зубами, а съела, с удовольствием целый кусок мяса! А ночью бабка наша умерла – тихо, не мучаясь, будто заснула...

Прости, Господи! Ее душу, грешную! Нет зла в нашей памяти...

Деда мы уже не застали, умер он сразу после войны.

- Дед-то ваш был добрый, щедрый, угощать народ любил, со своей пасеки на каждый праздник гонял нас, детей по деревне – раздавать туески с гостинцами всем нуждающимся, бедным, неимущим, говорил, что «надо делиться»

Никогда ничего не жалел: в праздники мы обходили нуждающихся деревни - бедняков, - одаривая их, то мукой, то медом. Осенью заготавливали мясо на зиму, так все село обменивалось продуктами, а бедным раздавали и мясо, и хлеб – всем делились, чем могли. Дед, посмеиваясь над ленивыми мужиками, вопрошал: « Зачем лодырю полный живот, - ему и так тяжело!»(по-татарски, звучало)

А бабка ворчала, выговаривая ему.

Вот он и бегал за ней с палкой....

- Дед был строг, крутого нрава, хватало взгляда, чтобы почувствовать его недовольство. А чтобы ответить деду - нельзя было и помыслить. В строгости держал и бабушку, по – молодости бивал маленько, - продолжала свой рассказ мама

"Да и по молодости ей, конечно, доставалось, – через окна прыгала, пытаясь увернуться от тяжелых рук деда. Не хотела она за него замуж идти, принудили родственники. Тогда родители за детей решали за кого замуж идти.

О любви не говорили, - с грустью в голосе вспоминала мама свое детство.

- Построил нам дом в Казани и умер, - с грустью выронила мама, - в одночасье, от разрыва сердца"

 

- До войны дед жил в деревне (Нижние Тимерлики Рабно –Слободский район, Татарстан), имел свое хозяйство, имел «свое дело», - как говорили тогда, - строил дома, сани – имел свое «доходное дело». Да ведь и сыновей – помощников у деда было много – все здоровые, работящие, знающие дело с детства. Всего было 8 детей! Дед любил приговаривать: «Балалы ий – базар, баласыз ий –мазар», дословно: «Дом с детьми –базар, дом без детей –кладбище».

 

Помнила себя мама с десяти лет.( 1926 год)

«Дом был плохой, старый. Когда стали подрастать братья, стали строить новый дом, двухэтажный из бревен. Сами пилили лес, сами «поднимали» дом.

Власть выделяла лесные наделы. Лошади были, сами и возили из леса древесину. В 1926 году колхозов еще не было. Бабушкин (мой прадед) дед подарил улей им на свадьбу, 3 кучи, т.е. 3 пчелиных дома. Бабушка сама смотрела за ульями, без сетки, ее пчелы не жалили, а деда пчелы постоянно жалили. Пчелы хорошо разводились, лесник выделил им пасеку. Тогда была корова, лошади, бараны. Урожай сами собирали, пахали, сеяли. Семья была большая, управлялись.

Все были работящие. Когда дед строил дом, всего- то истратил 5 рублей - на стекло. Все строил своими руками. А руки у него были огромные, в обычные варежки не влезали, ему их отдельно мастерили из овчины».

Отнимать землю, дом, «раскулачивать» начали в 1929 году. Это отдельная «история», которая прошлась и по моим родственникам. Очень мудро дед поступил перед «раскулачиванием» - созвал сыновей, разделил между ними все, что было – и отправил их в разные стороны « от греха». Дал им «три целковых» - как тогда говорили, если говорить начистоту – раздал всем поровну наличные – золотые, да и отправил «куда глаза глядят». Потому, наверное, они все и выжили в такие трудные, «лихие» времена. Тем их и уберег. А сам, оставшись в деревне, испытал все ужасы унижений и обид.

В страшные 30-е и отняли все, «раскулачили», хотя никаких документов об этих событиях не сохранилось. Вся деревня знала, что никакой он не «кулак».

Какой он «кулак», если детей было – четыре сына, четыре дочери - работников полон дом! «Цела артель»! –по словам дедушки. Отменного здоровья все были, с детства трудились на земле.

 

-Говорил, что «испил до дна», - еле сдерживая слезы, продолжала рассказывать мама, -- Невозможно было жить с осознанием всего того, что вся семья была разобщена, разорена до нитки - лишились дома, скота, всего хозяйства, нажитого годами, братьев, которые отправились «не знамо куда».

(А бабка с дедом поехали к дочери, в Казань. По приезде долго гуляли по Кремлевской площади у Городской управы, Булаку, саду Аркадия, – местах праздничных прогулок горожан, - и не могли поверить, что можно изобразить свое отражение на бумаге – на фото! И слов –то таких не знали! И каково было их восхищение, когда они увидели себя на фотографиях!)

Вспоминала мама и об учителе сельском, который рьяно старался выслужиться перед «советами» - властями, появившимися «ниоткуда».

Все допрашивал, выспрашивал у деда, куда делись дети.. Куда девалось «богатство» деда? Вынюхивал у всех. В деревне – все как-то родственники, но этот учитель был «пришлый», присланный –оттого и пакостным оказался - не родня!.

А если говорить о братьях, их она называла – абый, абзый, - какая участь их ждала, - продолжала мама, - даже сказать страшно...позже, кто – то из друзей старшего брата – донес на него, что он сын «кулака» - пришлось отсидеть ему с десяток лет....

-Сначала очень гнобили нашу семью тем, что все отняли, потом издевались, отнимая последнее. Обобрав «до нитки», оставили семью проживать в бане.

- Холодно было, голодно...- вот тогда-то мы и вспоминали, как жили, и как в одночасье вся эта жизнь превратилась в нужду, - говорила мама, вспоминая об этих днях, - Как мы хорошо жили в достатке, неге, хотя и трудились день и ночь. Ночами, сидя голодные, вспоминали, какое изобилие еды было в праздники!

- Не помню, как мы играли, во что играли в детстве?

Работали, косили, жали косой, пасли гусей. Игр не было, - рассказывала мама..

Но широко мы жили, богато! Два дома было, четыре лошади, земля. Да и нас было много ртов – за стол садились в «два захода»

Для всей семьи квасили две «квашенки» хлеба, пекли девять хлебов, два раза в неделю, – людей в доме было много. Мы, дети, помогали по хозяйству: варили суп, пекли пироги, блины – стряпали. Жили дружно. Родители были строгие, особенно, бабушка.

За провинность попадало всем. Имели тарантас для всей семьи – розвальни, ездили в гости по деревням. Родители привозили гостинцы с базара, каждую пятницу были праздники.

Гостили только зимой, когда не было уже никакой работы Еду готовили загодя, много –в гости друг к другу приезжали на неделю, - на своих тарантасах, запряженных четверкой лошадей, - из соседних деревень –( Кукиево, Верхних Тимерлико). Загодя заполняли сени морожеными пельменями, холодцом, солениями, вялеными гусями...Рривольно было, с запасами жили..

-В нашей семье было традицией собираться каждый новый год вместе с родней и справлять его большой дружной семьей. Приглашались все пожилые гости, родственники, мулла (служитель религиозного культа мусульман). Готовилось обильное угощение. Обязательные блюда: суп с домашней лапшой и выпечка (самса, баурсак, пярямяч, пироги с различными начинками) - Это был своего рода обряд принятия праздничной пищи, - с воодушевлением продолжала мама

«Сначала вся еда на столе прикрыта легкой скатертью. Далее начинается сам обряд. Мулла читает молитву. И все угощения, над которыми была прочитана молитва, считаются священными. После его молитвы все гости читают молитву, разрешающую начинать трапезу. Выносят горячий суп. Все это время хозяева угощают, предлагая попробовать все, что есть на столе. Гости кушают спокойно, разговаривают вполголоса, при этом хвалят еду, как все вкусно, удалась ли выпечка...

Далее читается молитва, в которой гости благодарят хозяев дома, желая им здоровья, мира, благополучия...И все, кто кушал, считается, что приобщился к Богу»

 

Благодаря предкам и родителям нашим, эти традиции знакомы и нам, живущим в третьем тысячелетии. Мы свято чтим память о дедушке и бабушке, зачинателях рода нашего, тех, кто делами и помыслами своими пытался донести до нас слово свое!

...И думается, что слово наше отзовется в делах и творениях внуков наших...

 

(На этой старинной фотографии 1931года –мои предки –бабка и дед, рядом мама.

Она была сделана в первый их приезд в Казань, когда гуляли по саду Аркадия. Площадь Кремля, башня Суюмбеки, Булак – центр города, место праздничных прогулок горожан )