1. Настойчивый звонок в дверь оторвал Светланку от любимого рисования. – Кто там? – спросила она. – Вам телеграмма! – ответил ровный спокойный голос. Конечно, мама говорила, что нельзя открывать посторонним, но ей было десять лет, она совершенно самостоятельно ходила в магазин за покупками, одна сидела дома с маленьким братишкой и сама могла решить, что можно, а чего нельзя делать. Девочка повернула ручку замка и... Грабители вошли в прихожую. Один из них, ни слова не говоря, оторвал Светланку от пола, втолкнул её в ванную комнату и приказал, чтобы сидела здесь тихо. Иначе – секир башка! Дверь захлопнулась, а через минуту рядом оказался испуганный, сбитый с толку маленький Лёша. Мальчонка, почуяв недоброе, сморщился и заревел, заголосил, но тут снова появился бандит. В руках его блеснул нож – красивый, блестящий с желобком для пуска крови... и глаза, немигающие глаза хищника! Этого оказалось достаточно. Насмерть перепуганная девочка дрожащей рукой зажимала рот орущему малышу, а её расширенные от ужаса голубые глаза упёрлись в дикий взгляд грабителя. Лёша замолчал внезапно, будто его выключили, и только хлопал большими ресницами, прижимаясь к сестре. Бандит чуть улыбнулся – самодовольно, с наглецой. Потом закрыл дверь, и дети остались одни. Ни за какие коврижки Светланка не согласилась бы переступить порог ванной комнаты. Так их и нашла соседка, заметившая приоткрытую входную дверь. Ребята молча сидели на полу, прижавшись друг к другу. В этом подавленном состоянии животного страха они находились несколько часов подряд, не решаясь пошевелиться, не отрывая испуганных глаз от едва заметного в темноте дверного проёма. С тех пор девочка не могла спать спокойно. К ней приходил тот самый бандит – во сне и наяву. Даже через несколько недель, когда они ехали с матерью в автобусе, она, не смея взглянуть на стоявшего рядом мужчину, шептала испуганно: – Мама, вон тот дядька нам с Лёшей нож показывал! Но что могла сделать мать, не понаслышке знавшая о бандитских разборках в небольшом волжском городке? Женщина только крепче прижимала к себе дрожавшего от страха ребёнка, а когда незнакомец вышел на следующей остановке, вздохнула, наконец, с облегчением. Павел был вне себя от ярости, узнав, что их ограбили, да ещё и насмерть перепугали детей. Они с Людмилой собирались покупать машину. Первый собственный автомобиль! Долго супруги шли к этой цели. Мужчина работал на единственном не обанкротившемся предприятии в их небольшом городке, раскинувшемся на живописном волжском берегу неподалёку от Казани. Кроме того, он постоянно искал дополнительные заработки. Хорошо платили внезапно разбогатевшие дельцы, которые имели "прихват" во властных структурах либо были связаны с криминалом. Их коттеджи росли, будто грибы после дождя. А умелые руки Павла и его друзей пользовались большим спросом у этих новых хозяев жизни. Часто приходилось оборудовать дома откровенных бандитов, но тут был риск – могли послать подальше и не заплатить. Впоследствии многие из этих маленьких дворцов, построенных на нечистые, а порой и вовсе кровавые деньги, так и стояли нежилые, будто памятники тому разудалому времени. Их хозяева, «джентльмены удачи», либо «мотали» срок в местах не столь отдалённых либо погибли в многочисленных бандитских разборках. Но вот, наконец, на сберкнижке Павла накопилась вожделенная сумма с необходимым количеством нулей. Накануне он обналичил деньги в банке и отнёс их домой. Знала об этом только жена. «Получается, что либо навёл кто-то из кассиров либо просто его выследили бандиты. Хорошо ещё, что не тронули по дороге! Денег, конечно, жалко – столько трудов, столько потерянного времени, затрачены неимоверные усилия! Но главное дети… дети – это святое! Как много они пережили! Ведь он сам своими руками подверг их опасности! А могли бы и убить! Что же делать теперь? Как отомстить за надругательство, где искать этих подонков?» – все эти мысли промелькнули в голове у Павла. И было о чём подумать. Жили они в небольшом волжском городке. Два градообразующих предприятия дышали на ладан. Рабочие получали мизерные пособия, пытаясь найти новые источники дохода. Хорошо зашибали деньгу так называемые челноки. Бывшие инженеры, учителя, безработные – будто по команде ринулись за рубеж, за открывшиеся вдруг внешние границы. На последние деньги покупали там одежду, обувь, китайский, вьетнамский и прочий ширпотреб, а затем продавали привезённые вещи в родных городах и весях. Прилавки разросшихся рынков ломились от изобилия товара, доступного даже безденежным пенсионерам, которым до этого и в голову не могло прийти, что всё это великолепие может стоить так дёшево. Криминал сколачивал банды из отсидевшей, и не только, молодёжи. Братки – члены преступных бригад – вели здоровый образ жизни – не пили, занимались спортом, бодибилдингом, готовились к большим делам. Хотя, многие втихаря баловались наркотиками. Во главе каждой ОПГ (организованной преступной группировки), как и во главе района, который она контролировала, стоял главарь – авторитет, автор, смотрящий – так его называли. Любой доход в зоне действия смотрящего подлежал налогообложению. И члены бригады делали всё возможное, чтобы это правило соблюдалось неукоснительно. Налог, в просторечии дань, платили даже руководители дышащих на ладан госпредприятий. К директору приходили домой или прямо в кабинет, брали за горло и предлагали охранные услуги – «крышу», которая могла защитить разве что от бандитов из соседнего города. За свои интересы, за свой доход братки стояли насмерть, и в этом смысле «крыша» была надёжной. Сколько их – откровенных разбойников и головорезов – полегло в криминальных войнах за право обирать простых тружеников! Какие огромные и дорогие надгробные плиты по сей день стоят на наших кладбищах! Что за проникновенные и трогательные на них надписи! В Волжском городке, где жил Павел, непомерно разросшийся рынок был разделён на три части. Две контролировались родственными бандитскими группировками, а третья была милицейской. Стражи порядка, призванные защищать население от криминала, наравне с братками занималась крышеванием. Сержанты и старшины самым естественным образом ходили по рядам, собирая деньги с торговцев. Не платили только блатные, имевшие прихват во властных структурах либо где-то ещё. Причём, во всех трёх частях рынка дань бала разная, но простому продавцу перейти от одного «автора» к другому было практически невозможно – не принято в криминальном мире делиться прибылью. Павел понимал, что в милицию со своей бедой идти бесполезно. Никому он там не нужен. Бандиты постепенно брали власть в свои руки, везде наводили новые порядки. На текущий момент они оказались наиболее организованными, а значит самыми сильными. В зоне их влияния, особенно на рынке, не смели появляться майданники, карманники и прочая воровская шушера. Порядок был идеальный! Дежурный браток строго следил и со знанием дела пресекал любые попытки нарушить торговый процесс. Зато в городских автобусах теперь резали сумки, выворачивали карманы и не давали прохода горожанам. Автомобилисты боялись оставлять свои машины в гаражах, потому что угонщики научились выдавливать из кладки кирпич, разбирать стенку и уводить автомобиль прямо из-под носа у хозяина. Резали замки автогеном, выдирали гаражные ворота целиком, творили невероятное... Домушники – квартирные воры – в считанные минуты могли «обчистить» квартиру, и это стало обычным делом, повседневностью. Торговля наркотиками приобрела массовый характер, и наркоманы с глазами пустыми, будто выпитый стакан, также принимали участие во всеобщем беспределе. В дачных посёлках резко активизировались воры-металлисты. Снимали со столбов провода, распиливали и увозили баки из нержавейки, собирали по дачным домикам алюминиевую посуду. Скупкой металла занимались всем известные родственники республиканских руководителей, которые делали свой бизнес, зарабатывая огромные деньги. Всё было "схвачено", всё поделено. Это был период, когда криминал, не ограниченный ничем и никем, смело творил произвол, обирая «лохов» – простых обывателей-тружеников. Педаля. Так звали самого крутого всеми признанного авторитета, вора в законе. Кроме того, он занимал должность смотрящего, которому высший воровской совет поручил наблюдать за происходящим в городе, облагать данью всех и вся, а также формировать общак – воровскую кассу. Доверенным лицом и хранителем ценностей у Педали был вор по кличке Счетовод – обстоятельный с холодным немигающим, будто у змеи, взглядом. Рассказывали о его жестокости и о том, что он никогда не прощает обид. Все знали, что так же неспешно, как пересчитывает деньги, Счетовод без разговоров перережет горло любому, кто покусится на его воровскую честь либо на охраняемые им богатства. Знали и относились с уважением к немолодому уже авторитетному уголовнику. В нашей стране люди всегда подчинялись власти, надеялись и верили в доброго барина. На тот момент место хозяина занял Педаля. И народ как ни в чём не бывало потянулся к нему со своими бедами и проблемами – за справедливостью. Вот и Павел тоже решил нанести визит смотрящему. Авторитетный вор встретил очередного просителя ласково. Он ещё не привык к своей новой роли, и всё ему казалось, что сидит он не за широким столом в шикарно обставленной квартире, а в лагерном бараке на нарах. И судит не очередного лоха, ни разу не отведавшего тюремной баланды, а родных своих зеков, лагерных сидельцев. Павел тоже не очень уверенно чувствовал себя перед легендарным Педалей, но спокойно рассказал, как его ограбили, как до полусмерти напугали детей и как трудно дались ему деньги, которые с такой лёгкостью ушли в неизвестном направлении. Педаля внимательно выслушал просителя, встал из-за стола, прошёлся по комнате, вышел в смежное помещение к Счетоводу, вполголоса поговорил с ним, и только потом, удобно развалившись в шикарном кресле, вынес свой вердикт: – Значит, говоришь, украли у тебя деньги? – Украли, – ещё раз подтвердил Павел. – Молодцы ребята! Ловко сработали! А ты, значится, не доволен?! – глядя на собеседника спокойным доброжелательным взором, констатировал Педаля. – Нет, ты возьми себе в голову, ты пойми, дурья твоя башка, что они воры. Во-ры! У них работа такая – воровать! И ничего ты с этим не поделаешь! Как им жить- то, если лохов вроде тебя обирать не станут? У них, поди, тоже детки есть! Выйдешь отсюда – обмозгуй сие обстоятельство на досуге! Другое дело, что домушники твои пацанов обидели. И вот за этот беспредел они ответят! Только скажу тебе по секрету: не мои это орёлики. Заезжие, видать, гастролёры! Узнаю кто – бошки поотрываю! А что пришёл ко мне – молодец. Заплати, вона, Счетоводу за труды, а мы всё сделаем, будь спок! Сто раз ещё пожалеют, что выбрались на гастроли! Не по понятиям это – скачок на чужой территории, да ещё и деток обидели! Павел, конечно, заплатил за услуги, но, как говорится, его терзали смутные сомнения: кто там будет искать? Хотя, походы в чужую зону влияния не приветствовались ещё со времён Остапа Бендера, и найти нарушителей – это в интересах бандитов. Однако даже спустя время Павлу так и не сообщили о результатах поисков, а второй раз идти к Педале он, скажем так, постеснялся. Не стоит лишний раз без надобности совать голову в пасть к тигру! 2. А Тигр, хоть и имел острые клыки, на данный момент чувствовал себя бездомным котёнком. Только-только разобрались в своём доме – поделили между местными группировками родной Татарстан! Сколько братков полегло в этих разборках – не сосчитать! И вот на тебе – новая напасть. Соседи, которые раньше боялись казанских пуще огня, вдруг потеряли всякий страх и внаглую работают на их территории! С тех пор как чечены подмяли под себя весь криминал в соседней республике, приходится только терпеть и молчать! Педалю даже передёрнуло от этой мысли. И он спросил у Счетовода: – Как думаешь, что нам делать дальше? Если дадим слабину, подомнут нас под себя кавказцы! Хранитель общака помолчал немного, почесал лысину и не спеша – с чувством, с толком, с расстановкой – начал раскладывать всё по полочкам: – С чеченами бороться бесполезно. Ты убьёшь одного, а на его место придут десять. И уложат тебя без разговоров. У них кровная месть всегда была в основе отношений. Захотят – отберут у тебя город. Они не делают это только потому, что здесь живут их единоверцы. – Да я же не татарин, ты прекрасно знаешь! – заорал, понимая всю безысходность своего положения, Педаля. – А у тебя в братках – половина татар. Вот их и не трогают! У чеченов договор с казанскими. А нас эти беспредельщики просто на вшивость проверяют. Попробуй, ответь! знаешь, какая каша заварится? – «Стрелку» им надо забить, поговорить по душам! Не по понятиям это, – не унимался Педаля. – «Стрелку» – это хорошо, это по понятиям, – одобрил Счетовод, – Но этого мало. В Москву надо ехать, только там такие дела решаются. Московские сейчас самые крутые. Можно с ними договориться, а можно с казанскими побазарить. В одиночку бодаться с чеченами бесполезно, им нужно силу показать. Иначе – никак! На том и порешили. Так Педаля и его группировка вышли на общероссийский уровень. Разговор с авторами из Казани получился. Авторитетные люди обещали поддержку, и стрелка с чеченами прошла на достойном уровне. Козыряя именами известных главарей, наши доморощенные бандиты поддержали и упрочили свой авторитет. Правда, мелочиться и требовать наказания соседских гастролёров, которые обидели детей, Педаля не стал. Не поймут кавказцы такой борзости, а отношения испортишь. «Ничего, переживёт как-нибудь папаша, – думал Педаля. – Детки-то живы, а остальное забудется со временем. Главное – в своём городе порядок навести. И хватит вариться в собственном соку. Надо ехать в Москву. Только там делаются большие дела!» Поэтому, оставив на хозяйстве Счетовода, захватив с собой десяток верных и, главное, представительных бойцов, провинциальный автор отбыл покорять столицу. Понятно, что там его не ждали, но смелость и напор молодого самовыдвиженца помогли небольшой группе периферийных бандитов найти нишу в богатой, лоснящейся от избыточного жира Москве. – Столица, она никогда не бедствовала. Всю жизнь её кормили от пуза, чтобы не вздумали московские лохи бунтовать и путаться под ногами у деловых людей! – рассказывал своим браткам их дальновидный главарь. Не торопясь, учитывая интересы местной братвы, Педаля со своими орёликами отвоевал небольшой участок на окраине и стал собирать дань – скромную по московским меркам, но на порядок большую, нежели в родном волжском городке. Приезжая домой, на берега великой русской реки, он рассказывал о столичном размахе, об авторитетах, которые теперь и не воры вовсе, а сидят себе в кабинетах, обирают просителей из провинции, местных щиплют потихонечку, тем и живут: – Эти живоглотам западло нынче бегать с братками по рынкам да крышевать всевозможные конторы. Они даже законы пишут под себя, покупая голоса депутатов. И придраться к таким авторам уже никто не может. На то они и воры в законе! Вот как ловко устроились! Счетовод слушал, удивлялся и мотал себе на ус. Он был парень далеко не глупый и понимал, что беспредел, которым они занимаются, долго продолжаться не может и должен, просто обязан принять более мягкие, а значит и более надёжные, устойчивые формы. – Лохов всегда обирали и долго ещё будут обирать! Главное – приучить их к мысли, что эти экспроприации – законный, важный и очень нужный им самим процесс! Пускай платят, а уж как использовать их денежки – это наше дело. Мы найдём им применение! – с весёлой и чуть хитроватой улыбкой говорил Счетовод Педале, закусывая солёным хрустящим огурчиком. – Да, – вторил ему новоиспечённый московский автор, – перспективы у нас блестящие. Пора сбрасывать это протухшее совковое республиканское руководство! Они все родом из КПСС, а в стране теперь демократия! Ты подумай об этом, а я тебе подсоблю. Планы и мечты этих закоренелых негодяев взлетали всё выше по мере того, как пустела бутылка чистейшего "Абсолюта". И глядя на них, никто бы не подумал, что в ресторане за столиком сидят те самые головорезы, которые много лет терроризируют свой родной город. Внешне они совсем не были похожи на бандитов, а лица их были светлыми и радостными... 3. Жизнь во всё вносит свои коррективы. Особенно любит она менять планы амбициозных и самонадеянных личностей. Вот и с нашими героями случилось нечто подобное. Педаля уехал в Москву, да так и остался там навечно – на одном из престижных московских кладбищ. Он был убит из «калаша» на "стрелке" – подло, почти в упор. За то, что не хотел уступить соседям одно спорное доходное место. – Жадность фраера сгубила! – тихо, чтобы не слышали братки, сказал на его могиле Счетовод. На волжских берегах дела тоже пошли наперекосяк. Милиция стала грести под себя и наводить старые порядки. Казанских братков почти всех пересажали. Немногим удалось скрыться. Выгребли бандитов – будто вшей расчёской. Но Счетовод был готов и к такому раскладу. Общак – очень большие деньги – он надёжно спрятал, сменил документы и отбыл в Москву, чтобы занять место Педали, которое оставалось за ним согласно всем воровским понятиям. Но и в столице было то же самое. Милиция зачищала район за районом, включая пригороды, где орудовала их бригада. Новый главарь понимал, что против такой силы не попрёшь. Милицейское начальство убирало конкурентов, чтобы на законном основании путём сбора налогов обеспечить себя и своих хозяев – выходцев из криминальной среды, которые постепенно занимали ключевые места во власти. Счетовод раньше других уловил витавшие в воздухе тенденции и, прибрав к рукам ещё и московский общак, начал сворачивать дело. Братков он пристраивал в охранные структуры, самых ловких и понятливых оставлял у себя: пригодятся ещё боевики, дела предстоят нешуточные. Но самой важной для него стала встреча со старым дружком – вором в законе по кличке Механик, который как ни в чём не бывало заседал в Московской городской Думе. Документы он сменил, элегантная бородка сделала бывшего главаря неузнаваемым, но глаза – пустые глаза видавшего виды бандита подделать было невозможно. Счетовод узнал его – увидел в автомобильной пробке и запомнил номер машины. Через несколько дней они сидели за столиком в небольшом московском кафе. – Как же ты дошёл до жизни такой? – спросил депутата старый приятель, – Не воровское это дело – заседать в думах! – Условия меняются, мой друг, – с прищуром взглянул на него Механик. – Надо жить в ногу со временем, учитывать реалии! У тебя, я помню, есть образование. А судимости были? – Ну-у, скажем так, нет, – улыбнулся Счетовод. – Да я паспорт давно сменил! – Это неважно! У нас на каждого найдётся анкета, – загадочно промолвил высокопоставленный собеседник, – Главное, что ты умный, здоровый и с незапятнанной репутацией. Такие люди нам ох, как нужны! В Госдуму хочешь?.. Ладно, не всё сразу. Подумай пока, а я тоже помозгую, посоветуюсь... Обрадованный и удивлённый, Счетовод вышел из кафе и, оставив машину на стоянке, прошёл несколько кварталов пешком. Свежий московский ветерок приятно холодил его раскрасневшееся лицо. Деньги, надёжно припрятанные в заграничном банке, придавали уверенности в завтрашнем дне, а открывавшиеся перспективы давали возможность совсем в другом, новом свете увидеть события минувшего десятилетия – канувшие в Лету годы беспредела и бандитизма. Он вспомнил, что это время почему-то называли периодом первичного накопления капитала, и был рад тому, что прожил свою воровскую жизнь достойно, ни на йоту не изменив принципам, заложенным в его голове той средой, в которой он вырос и возмужал – нашим преступным миром. Совесть его была чиста и свободна от докучливой и устаревшей христианской морали, место которой прочно заняли доступные каждому здравомыслящему человеку воровские понятия. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
