КАК СКЛАДЫВАЛАСЬ РОДОСЛОВНАЯ.

 

ТУРОВ МИХАИЛ ФЁДОРОВИЧ

 

Простая душа у этого человека, бесхитростная, открытая нараспашку всем. И наверно поэтому Михаилу Федоровичу легче других живется в нашем не простом мире. Хотя трудностей и невзгод он на своем веку пережил - не есть числа.

А казалось его знаменитому деду, Занину Ивану Ефимовичу, что у его очередного внука Миши судьба сложиться должна куда лучше, чем у его погодков. И, это потому, что дед его был с головой, поэтому и был зажиточным крестьянином и всегда при власти.

При чем, была и причина так заявлять, так как вся ответственность за вновь созданную семью Туровых лежала именно на дедушке. Потому как замужь дочь его младшая, Любаша вышла за Федора по желанию и с его одобрения. За пришлого мастера пошива сапог он ее выдал, ему доверился. Понравился этот человек Занину сначала ремеслом ходовым, потом общением, а потом и умением хорошо играть на гармони. Вот почему Турову Федору Федоровичу была оказана такая честь со стороны Ивана Занина, который разрешил ему жить и работать по найму в селе, а потом и на квартиру к себе взял.

И все бы у семьи Туровых в жизни получилось, как планировал дедушка. Не случись в его планах сбоя.

В начале тридцатых годов, как известно в Зуевке, у других соседних селах стали создаваться колхозы. Сначала они создавались на добровольной основе. А это значит, кто первыми туда вступит? Естественно, беднейшее крестьянство. А зажиточные крестьяне стали и колхозам и властям поперек горла. Поэтому местная власть в лице районных и сельских советов приняла решение «Если кулаки добровольно не обобществляют свое подворное хозяйство и скот, то их надо силой раскулачивать и семьями отправлять в Сибирь». В такой список зачислили и Занина Ивана Ефимовича. Он намечен властью к ссылке, но такие люди и в Сибири не пропадают, не тот он человек.

 

ЭТО ВОТ МИХАИЛ КАК БЫ ВСТУПЛЕНИЕ В НАШУ БЕСЕДУ, вхождение в твою линию жизни, так сказать.

 

- Правильно, но это долгая история (смеется). - Он пятерней поправил не до конца еще поседевшие волосы. - Они поженились в начале осени 1928 года, а я на свет божий появился уже в конце осени, 21 ноября 1929 года. Потом, как рассказывала мне эту историю мама, он каким-то образом уговорил мою маму уехать с ним в Сибирь. Ему же не привыкать к переездам, лишь бы по миру шататься.

 

Михаил Федорович замолчал, испытывающим взглядом поглядел на меня, усмехнулся и как писателя упрекнул:

- Да ты оказывается, историю зуевских людей плохо знаешь, а ходишь, спрашиваешь, пишешь.

 

Я ответил, мол, поэтому и хожу, спрашиваю и пишу, чтобы узнать о людях больше.

А далее случается в судьбах Туровых то, чего никому не пожелаешь. Этот Федор Федорович, его отец просто от собственной семьи взял и скрылся.

 

- И мы ни с чем приехали опять в Зуевку, где нет теперь у нас ни дома собственного, нет ничего. Но через какое-то время он возвратился, стал уговаривать и жену, и тестя – простить его.

Пожил после этого отец какое-то время с нами и опять уезжает, забирая у деда жеребца выездного и тарантас. Потом на нем же приехал. А доверие к себе он потерял. На этом раз пути моих родителей совсем и навсегда разошлись.

А тут деда моего раскулачили и в Сибирь сослали

У Анны Ивановны Юнговой, у тетки моей лет 12 мы жили, где я подрос и чуть богу душу не отдал. Тогда мы как жили-то? Впроголодь жили, наполовину обутые и наполовину раздетые. Поэтому и образование мое соответственное – два незавершенных класса.

 

ЗНАЧИТ, ТЫ МАЛЬЧИКОМ с улицы рано стал?

 

- А тогда мы все были мальчиками с улицы, не как сейчас все домашние дети. Мы тогда в дом не загонялись и зиму и лету. Зимой с горок на ледянках, на салазках катались, а летом на речке или в Тепловке купались.

Тепловка (озеро) была рядом. Накупалась ребятня в ней, есть захотела, а ветла на берегу цвела. Вот я на нее за кашкой (за цветами) и полез. В картуз собираю, набиваю, а ребята ждут, внизу у пенечка спиленной ветлы стоят, меня поджидают. И я к ним под ноги точно на тот пенек с ветлы и сорвись. Головой на него попал, память сразу потерял. Друзья с перепугу и разбежались.

 

ХОРОШИЕ ДРУЗЬЯ, в беде товарища оставили.

 

- А там Мишка Соложонков был, Николай и Сашка Юнговы. Они, то ли растерялись, то ли испугались?

Клавдя Марихина (Денисова) зерно на фургоне из церкви везла, меня увидала, домой отправила, оттуда мать меня в Утевскую больницу. Там врачом Ковалева работала. Она и говорит моей матери, мол, у него череп проломлен, и если я эти черепки ему буду трогать, то мальчик ваш умрет. А мать моя ее просит. И Елизавета Александровна рискнула. Она косточки, которые давили на мой мозг, скальпелем отслонила, мне стало легче, и я взглянул на нее.

Но и после этого она лечила меня долго, почти год. Жил я, то в больнице, то у нее. Рана зажила, но глаз правый смотрит после этого в сторону и зрение у него на 35 % ниже.

Жили мы у Юнговых до женитьбы старшего сына тетки - Ивана Ивановича. После этого нам совсем тесно стало. А тут кухненка саманная продавалась на Алешанке. Хозяйка агентом от Зуевского сельсоветета работала, теперь в Утевку переезжала.

Отвели мы ей за избушку на курьих ножках корову дойную и овцу скотную. А Нас к тому времени в семье было трое; я, мама, еще и Женя, сестренка. Отдали мы за избушку корову и овцу, а сами опять остались ни с чем. А надо было на что-то жить, чем-то питаться. Я в отряде тракторном водовозом на хлеб себе подрабатывал.

Мать две должности занимала. Она ночью ферму колхозную сторожила, а днем на прицепах тракторных работала.

 

И СКОЛЬКО ЖЕ ЛЕТ ТЕБЕ БЫЛО?

 

- Наверно четырнадцать слишком. Потому что к следующей весне Ефим Петрович Никулин к нам пришел, меня в подпаски к себе уговаривал. С ним сезон я отпас, опыта набрался, а на следующее лето мы уже с сестренкой Женей индивидуальное стадо коров пасли, денег на корову на овцу и подзаработали. Пшеницы четыре мешка и столько же картофеля за пастьбу получили.

Так мы жили и с годами взрослели.

 

ПОСЛЕ ЭТОГО ТЫ НАВЕРНЯКА мужиком себя посчитал?

 

- Репин Серафим Николаевич посчитал. Он тогда нашим колхозом имени Сталина руководил, на нашей улице жил. Как сосед он первым на мое умение работать обратил внимание. Они с бригадиром нашим, с Алёхой Денисовим поручения мне разные выдавали. То мне зерно обозом надо будет на Богатовский элеватор возить, то за кругляшом в Бузулукский бор съездить, то за досками на станцию Безымянка. И я фактически дома не жил после этого, все в разъездах.

Эх, Иван Яковлевич! Начальники они и есть начальники. Им ты лишь бы хорошо в колхозе работал. А как живешь, в чем нужду имеешь, это их не касается. Репин как руководитель был незаменимым. При нем колхоз имени Сталина богател, развивался. Его в этом не упрекнешь. А по жалости к людям у меня к нему есть претензия. Он однова с Утевки на Сахалине один ехал, а нас с Петькой Просяниным (Глебов) на Утевском повороте не посадил. Лошадь пожалел «Запотеет».

 

ДА, ЗА ТАКОЙ ПОСТУПОК ОБИДЕТЬСЯ МОЖНО НА ЛЮБОГО.

Тогда наверно время было такое, когда скотина стоила дороже человека. За лошадей рабочих особый был спрос и особая ответственность. О случае с Талдыкиным Александром Дмитриевичем зуевцы и теперь помнят. Он горючее возил на паре лошадей. Вспотели лошади, он их напоил. Лошадь богу душу и отдала, а ездового отдали под суд.

 

- Вот и Серафим Николаевич тогда пота жеребца побоялся. А лошади в колхозе были и тягловой силой, и транспортом, то есть, средством передвижения. Поэтому о них была и первостепенная забота.

Забегу немного вперед. В 1953 году на полях нашего колхоза ничего не выросло. Тем летом была сильнейшая засуха во всем Поволжье. Скот в зиму без корма уходит, его спасать надо было. И начальники нашли выход. Коров и овец в другие места не перегонишь, а лошадей перегнать проще. Пускай впереди подводу, лучше рыдваны с сеном, за ними табуны и пойдут. Таким образом, мы в зиму колхозных лошадей в Исаклинский район перегоняли и там их кормили.

 

И ТУТ ПРЕДСЕДАТЕЛЬ С БРИГАДИРОМ БЕЗ ТЕБЯ НЕ ОБОШЛИСЬ?

 

- Не обошлись, но нас из Зуевки ребят туда много ездило. Из каждой бригады была группа. В нашей группе были: Я, Санек Силифонихин (Натаров), Иван Леничкин (Бортников), Татаринцев Николай, Алехин Николай, Петька Просянин (Глебов).

А чего нам, молодежь, где она тогда не пропадала? Мы там жили в мордовской деревне, местные жители нас уважали, в кино бесплатно пускали, на свадьбы приглашали. Мы вечером со скотиной уберемся, похлебаем на квартире баланду и к девчатам идем на посиделки. Тогда же все люди мирно жили, дружили и русские, и мордва, и чуваши. Правда, чувашское село там за пять километров от нашего села было. Мы ее редко, но тоже посещали.

А Санек Силифонов красивый собой, смелый и он гармонист. Он там себе самую лучшую красавицу из русских девок подобрал. Привез ее в Зуевку, привел домой, но ее его родные не приняли. Санек ее обратно и проводил.

 

САНЕК НАТАРОВ НА ЧЕТЫРЕ ГОДА МОЛОЖЕ, а с Исаклов жену привез. Почему ты не женился? Говоришь, девки были что надо.

 

- А я туда ездил уже женатым. И у меня сын Васька уже был. Моя Маня мне письмом сообщала, что Вася научился кое - какие слова калякать.

А холостым я ездил на лесоразработки в Молотовскую область раньше, меня Репин туда еще в 1949 году отправлял. Эх, Иван Яковлевич, и куда меня судьба только не забрасывала. Я же безотказный, на меня нагружают, я везу. В ту поездку тоже мужиков со всего Утевского района много набралось. Группы отправлялись из каждого села, а во главе их был один старший. Из Зуевки в мою группу включили Зубкова Васю и Маврунина (Павлов) Ивана.

Была группа лесозаготовителей из колхоза «Вторая пятилетка», ее возглавлял Васюля Дробышев. Из Кулешовки тоже была группа, ее возглавлял Федя Чеховских. Этот побыл там немного, работу организовал. Сказал, что его миссия на этом завершена – сел на поезд и уехал. Наш Вася Зубков и Казаков из Утевки, эти условия труда не выдержали, сбежали,

А мы степняки, но в тайге деревья еще как валяли и сучья срубали. Потом бревна в кучи укладывали и по сортам трелевали. И так каждый божий день, причем; зимой на трескучем морозе и по пояс в снегу, а летом на жаре и в духоте потом обливаемся и укусы насекомых терпим.

 

А С ОПЛАТОЙ ТРУДА БЫЛО КАК?

 

- Туда нам из Куйбышевской области паек продовольственный на каждого индивидуально приходил. Запомнился в нем хлеб печеный, калач белый. Местные рабочие нам всё завидовали. Платили нам и деньгами, я уже не помню сколько. Но хватало денег и на столовую, и на покупку обновы для себя.

Я перед уездом домой купил себе с зарплаты костюм, он не такой уж и дорогой, но нарядный и сидел на мне ладно. Купил хорошие ботинки и белую рубашку. Вот в этом наряде в Зуевку я и заявился.

 

НУ, ЗУЕВСКИЕ ДЕВКИ ДЕРЖИСЬ!

 

- Да, на улицу выходить теперь не стыдно. А то ни одеть тебе, ни обуть ничего не имел, если только шаровары ситцевые, рубаха самотканая и на ноги старые калоши. Какие уж тут девки, если сам оборванец. А мне по посиделкам только и оставалось блукать. От армии меня Ковалева по травме головы забраковала. Со времени призыва в армию прошло два года, можно было и жениться.

А тут к соседям Крендельковым (Павловы) Маша Кузнецова из города Куйбышева приехала, там она еще со времен ФЗО жила и работала. С ней я познакомился, какое-то время встречались, понравилась она мне. И на мое предложение с ней пожениться, Мария дала согласие. А чтобы ее отпустили на жительство в Зуевку, нужна была ей справка. Поэтому нас Петр Иванович Зуев сразу же и зарегистрировали в Зуевском сельсовете.

Широкую и разгульную свадьбу мы не играли, средств на это не было. А просто, собрались ее родственники, мои в доме, под скромную деревенскую закуску выпили по паре стаканов русской водки, поговорили, повеселились. И с того дня началась наша семья, наша совместная жизнь.

 

А ГДЕ ВЫ ЖИЛИ ПОСЛЕ РОССПИСИ,

МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ?

 

Жили мы с ней и с мамой в том же заваливающем домике. Там же моя Мария Тимофеевна четверых наших детей рожала. Первым, как я уже говорил, на свет появился Вася, потом Коля, потом Тоня и последняя Нина. И когда мы с ней уже обдетились, в нашей избенке стена стала трескаться и отходить к соседям. В аварийном доме как с такой семьей жить? В колхозе в те годы жилье не строили, а все расширяли фермы, строили новые мастерские, гаражи, конюшни.

И пришлось нам эту избушку сдвигать бульдозером, и с помощью добрых людей делать кирпичи и класть новую. Она у нас получилась, немного просторнее и светлее прежней.

Жили мы на Лешанке, в конце села. Место проживания удобное, особенно по моей работе, и красивое по природе. Рядом с нашим домом протекала речка Ветлянка, которая здесь же делала два крутых поворота, а дальше прямо на восток шла. Дальше она сливалась с притоком Ветлянским, делая еще крутой поворот, уходя в сторону Кулешовки

(Позднее они с Марией своей денег с зарплаты, с продажи собственной скотины накопили, и дом срубовой возвели на нашей улице Кармыш).

Поэтому, весной, в периоды половодья на ее поворотах стоит сильный рев. Именно по нему наша речка Ветлянка названа «Река ревун». Наша речка в теплую весну и при дружном таянии снегов, бывало, так разбушуется, что многим мало не покажется.

 

ЭТО ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ ПОЛОВОДЬЕ 1957 - го ГОДА?

Мне о той весне многие зуевцы рассказывали, а сам я половодье не видел, я в Германии в это время службу в войсках танковых проходил.

 

- Вот и проходил ты службу, а мы тут на нижней ферме в ледяной воде тонули. Вернее, нам с Репиным тогда просто повезло. Я с делами своими отделался в обед, скотником дойного гурта работал, а Серафим Николаевич работал животноводом. Его же в 1955 году на колхозном собрании переизбрали, и председателем колхоза стал Петр Семенович Леус.

И дальше чего было? Мы с Репиным ушли домой, речку по льду перешли, ход был нормальный. А уже апрель стоял, солнце с утра ярко припекало. Они лога и пруды Березовские к вечеру все водой налились, их прорвало, и вода вся хлынула в Ветлянку.

Тут шумят «Ферма наша вся в воде!» Народ сбежался. Мы подошли с Репиным, а по Ветлянке льдины, снежники плывут, и навоз вокруг фермы плавает, поднялся.

 

А С ТОБОЙ КОЛХОЗНИКИ, КАКИЕ В ЭТО ВРЕМЯ НА ФЕРМЕ РАБОТАЛИ?

 

- Ну, какие? Там многие работали. Санек Борисов работал (Кортунов), Настя Скокова (Денисова), Манюричкина Маня (Останкова), Новоселов Пашка, Доня Пастьева, Исаихина Нюрка (Пономарева), Фельдшерихина Верка (Натарова).

У меня было три доярки: Саша Лапушихина (Петрова), Манька Казачкина (Кортунова) и Райка Маврутина (Глебова). У них было по 25 коров. Моя задача была им корм в базу привезти с гумна на лошадке, потом базу от навоза вычистить и коров на водопой к речке сгонять и там их прогуливать. А их задача; коров своих привязывать, отвязывать, доить и чистить их. Потом помогать мне сено с соломой смешать и по кормушкам раздавать. Тогда на фермах механизации еще никакой не было, все делалось вручную.

Вот я к ним из дома и шел, доярки к вечерней дойке раньше приходили и коров отвязывали, а мы, скотники к проруби их гоняли, поили и прогуливали. А тут, какая прогулка, на ферме потоп. Коровы по кардам мечутся, не знают куда деваться; и в базах вода, и тут вода.

В избе телята отгорожены были, вода и к ни зашла. Верка за ними ухаживала, она на потолок залезла, ей мужики телят туда подают, а они оттуда прыгают. И, в конце концов, все двадцать телят потонули и померзли. А Верка Фельдшерихина с ними вся мокрая, ей шумят «Сама спасайся!». Она в мокрой одежде всю ночь на крыше и просидела. Простыла насмерть, а потом всю жизнь проболела и рано умерла.

 

ДА, ИНТЕРЕСНЫЕ БЫЛИ ВРЕМЕНА, ИНТЕРЕСНЫЕ И ЛЮДИ. Собой жертвовали, а добро колхозное спасали. Это и есть патриотизм! Теперь ты отыщешь в селе нашем хоть одного такого человека?

 

- Ну, мы же думали, правда «Все вокруг колхозное – все вокруг мое». К этому шло Ты возьми восьмидесятые годы. Тогда как мы зажили? Когда нашу первую молочно товарную ферму механизмами оснастили.

Я на ней скотником так и работал, но не вилами корма скоту раздавал, не гонял коров на водопой в прорубь, а на кнопки пальцем нажимал, и механизмы все выполняли. Так же и с удаление навоза так же и у доярок с доением. В общем, работать нам стало легче, а платить за легкий труд стали больше. Нам же с продукции платили, а выход ее повысился. Повысился и материальный уровень жизни.

Я о нужде прежней, собственной рассказывал; в каких домах жил, как одевался, чем питался. А дети мои этого не видели. Они образование хорошее получили, бесплатное. От моего умственного развития и образования дети ушли далеко. Василий институт закончил, получил направление на автозавод в город Горький. Инженером работал, квартиру получил, женился. Живет теперь счастливо. Николай после техникума в колхозе работал механиком по трудоемким процессам, женат, дом собственный имеет, детей. Тоня приобрела специальность зоотехника, работала в Несмеяновке по специальности. Переехала в Зуевку, получила тут квартиру. До пенсии заведовала почтовым отделением. Нина после библиотечного техникума была направлена на работу в Семеновку. Там библиотекарем работала, вышла замуж. Теперь она живет в Зуевке.

Вот и спрашивается. А кто такую жизнь им сделал? Мы им ее обустроили и всем необходимым обеспечили.

А в восьмидесятые годы мы все жили в селе хорошо. Как Никита Сергеевич Хрущев говорил «При коммунизме». Всем необходимым колхоз нас обеспечивал или бесплатно, или за символическую цену. Надо мне колхозную квартиру, дадут, надо корм или фураж для моей скотины, привезут к воротам. Зерна выдавали по потребностям на двор. Машина или трактор потребуется, объяснил причину, выделят. Мясо на похороны давали бесплатно по 20 кг. В санаторий или на курорт путевки предлагались всем желающим. И люди ездили если не каждый год, то через год или два обязательно. Вот поэтому мы и работали в колхозе так, считая его богатства

Собственным.

А теперь и мы поняли, что ошибались. Оказалось, колхоз со всей землей и богатством принадлежал другим, которые в девяностые годы его по себе и разделили. А нас они оставили ни с чем. Я, к примеру, так и считаю, поступили они с нашими колхозами не правильно и не по совести.

Ну, ты сам посуди, все председатели, которых я знал и которые до нас в Зуевке работали, они старались в селе чего-то построить для скота, для людей, Строили они и объекты социальные; садики, магазины, клубы, КБО.

А последний председатель (не буду его имя озвучивать, потому как понимаю, он не по своей воле действовал) пришел во власть в эти годы, ничего не построил, зато поломал и стер с лица земли все, что до него было.

И теперь ты как думаешь, эти люди имели право на колхозное добро и на все это? И была ли у этих людей чисто человеческая совесть?

 

Я, МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ ТЕБЕ СКАЖУ, ЧТО ПРОЧИТАЛ В ИНТЕРНЕТЕ О ПРАВАХ КУЧКИ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ НЕ ТОЛЬКО РАЗВАЛИЛИ И РАЗВОРОВАЛИ НАШИ КОЛХОЗЫ, НО И ЛИКВИДИРОВАЛИ ВЕЛИКУЮ СТРАНУ СССР.

Юристы утверждают, что действовали они при этом нагло, бесцеремонно и противозаконно. То есть, народ им на это добро не давал. Был всенародный референдум, на нем люди голосовали за целостность нашего государства, а значит и за сохранение устройства в нем.

Да, реформы проводить в стране надо было, но не надо было все крушить и ломать.

И напоследок у меня еще к тебе вопрос. А за многолетний, честный и самоотверженный труд твой в колхозе у тебя есть какие-то ордена, медали или другие отличия?

 

- Есть «Другие отличия», как ты их назвал. А ордена и медали мне не выдавали. Я же не был никогда ни комсомольцем, ни коммунистом. Это одна причина. И я никогда не заигрывал и не лебезил начальству, а высказывал им в глаза всю правду. А они не любили это. И поэтому меня к наградам не представляли. Хотя как это понимать, когда доярка из моей группы надоила за год молока на корову 3000 литров первоклассного или второклассного молока. Мою доярку за хороший труд представили к ордену Ленина, а меня к почетной грамоте. А я ее коров кормил, поил, прогуливал и даже случал. Это как, справедливо? А все знают пословицу «У корове молоко на языке». Я не накормлю стадо летом на пастбищах, зимой в базе, коровы же моей группы за год по три тысячи литров никогда не дадут.

То есть, были у наших начальников и тогда свои любимчик.

Комбайнеры разговаривали, которые ходят по одной загонке молотят одни и те же валки, одному дают премию, награду, а другому ничего. Поэтому и у пенсионеров потом кому-то грудь мала для наград, а у кого она просто пустая. Ну да бог с ними, с наградами. Было бы хорошее здоровье. А жить счастливо и без наград можно.

 

ВОТ НА ЭТОМ УМНОМ ЗАКЛЮЧЕНИИ МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ МЫ НАШУ БЕСЕДУ И ЗАВЕРШИМ. Бывай, в году юбилейном, здоровым и счастливым. Спасибо тебе за столь приятную беседу.