Уже перевалило далеко за полдень. Барбос, чёрно-белый лохматый пёс неизвестной породы, совсем разомлев от жары, лениво развалился возле своей конуры. Ему было скучно.

Скрипнула доска в заборе, отодвинулась в сторону – показался пёсик с длинными ушами и куриной костью в зубах. Это был Гамлет, выхоленный бассет-хаунд лимонно-белого цвета с умильной меланхоличностью на морде. Он положил кость перед Барбосом, как бы угощая. Лохмач довольно заурчал. Бассет и дворовой дружили (их хозяева были соседями). Гамлет частенько наведывался к приятелю, потому что Барбос почти всегда был на цепи.

Валентина, хозяйка Гамлета работала в библиотеке, жила с мамой-пенсионеркой. Лохмача же подобрал на автостанции Седой (так прозвали хозяина Барбоса Романа Седых ) водителя автобуса, бывшего десантника. Соседи почти не общались, в отличие от собак.

Бассет и дворовой не виделись почти неделю и им было чем поделиться, не считая куриной кости.

Барбос догрыз угощение, как бы между прочим, лениво поинтересовался:

- Как дела? Что-то тебя давненько не было видно.

Гамлет, лапой отводя назад синий в горошек бант на шее, вздохнул. Он стеснялся своей наружности и аксессуаров, тем более, перед таким псом, как Барбос, с матёрым нравом, считавшимся для Гамлета эталоном собачьего мира. Поэтому как можно развязнее ответил:

- Скучно. Завтрак, обед по расписанию. Желе, рагу из всякой всячины и что-то, вроде сухарей. На мне не экономят, хотя сами живут от зарплаты до пенсии, гроши считают. Но я им дорог как память: меня ведь покойный муж хозяйки подарил, попал в автокатастрофу четыре года назад. Ну, ты знаешь.

А позавчера ездили на выставку собак. Еле дождался, когда закончится! Не с кем словом переброситься. Все напыщенные, как индюки, породу выставляют изо всех сил. Зато хозяйка присмотрела себе «кобеля». Так, ничего особенного, почти лысый. Теперь ходит счастливая.

- Хахаля, значит! – оживился Барбос.

- Ну, да! Каждый вечер читает мне вслух стихи. Зануда.

- А у моего ничего хорошего: каждый день по ухабам, автобус под завязку. На прошлой неделе сломался. Пришёл злой, матерился на чём свет стоит. Ему не до меня. Бросит кость или кусок хлеба, иногда перепадает суп. Были на охоте. Поживиться не удалось: не подстрелили ни одной утки. Картошка в мундирах с солёными огурцами – всё удовольствие!

- Эх, охота! Какое счастье! – вздохнул мечтательно Гамлет. И оба пса задумались – каждый о своём.

Послышались звуки музыки. Удивительная, божественная мелодия Шопена! Гамлет повернул голову:

- Опять! Сейчас играет, потом петь начнёт. Сегодня ожидает гостя, своего лысого бизнесмена. Целый день готовились. Может, повезёт, забудут, что сегодня суббота – банный день. Мне это еженедельное купание с шампунем – вот где!

Гамлет полоснул лапой по ненавистному банту, улёгся рядом с Барбосом, всем видом показывая, что он в доску свой и ему в тягость эти мыльные церемонии.

Барбос подвинулся, посмотрел в сторону своей веранды, откуда раздавался оглушительный храп:

- Мой вчера отметил день десантника, спит в полном обмундировании, боюсь и завтра буду без обеда. Отпуск у него; теперь надолго загуляет.

Потянуло дорогим парфюмом. К дому Гамлета вприпрыжку спешил тип не очень приятной наружности с роскошным букетом, по всей вероятности, гость, которого с утра ждали. Раздались приветливые возгласы хозяек…

«Комбат-батяня, батяня-комбат», - почти одновременно прохрипело с веранды.

Барбос понуро опустил голову:

- Теперь надоест. У него репертуар почти не меняется. Да, всё хотел спросить, ты всё-таки продвинутый. Таганка – это что такое?

Как Гамлет ни старался угодить другу, но ничего вспомнить не мог: ему не приходилось слышать такого мудрёного слова. Оба затихли. Всё равно ничего нельзя было разобрать из-за «душевного» пения Седого.

Минут через двадцать наступила тишина, но её неожиданно прервал неприятный скрежет. На забор с трудом пытался вскарабкаться упитанный полосатый кот Курепыч. Увидев мирно беседующую парочку, ощетинился, взъерошив хвост трубой, гневно заорал: «Мяаа-уу!»

«Взъерепенился! Ну, что? Пугнём?!» - предложил Барбос. Гамлет согласился, тут же вспрыгнул на лавку, и они вместе начали громко лаять на Курепыча. Тот ретировался, перемахнул за забор, прямо на куст благоухающих роз, с любовью выращенных библиотекаршей, и шумно помчался по грядкам.

Бассет и дворовой замолчали: по улице кокетливо семенила белокурая болонка в дымчато-розовом, тайная любовь Барбоса. Правда, Гамлет догадывался об этой любви и сочувствовал другу, потому что эта легкомысленное создание ему совсем не нравилось.

Проводив болонку влюблённым взглядом, Барбос улёгся в будку на рваную телогрейку. Вздохнув, затих в своём иллюзорном счастье.

«Загрустил. Теперь надолго», - подумал Гамлет и тоже вздохнул.

Со стороны его дома послышалась брань, на крыльцо выскочил лысый хахаль библиотекарши, вслед ему полетел букет. Бизнесмен быстро улепётывал по дорожке; потом, перемахнув калитку, скрылся из виду.

Через несколько минут донеслось: «Гамлет! Где ты, бездельник?! Быстро купаться!»

Скрипнула доска забора, бассет-хаунд исчез за нею…

Собачья жизнь!