1. ДЖУЛИЯ

 

Жила-была модница по имени Джулия. Она одевалась с невероятной

фантазией и обожала всё необычное, приводящее в восторг и недоумение.

Форма её нарисованных бровей была невероятная, глаза – бирюзовые и

непостижимые, улыбка – загадочно-пленительная, а носик – любопытный и,

честно говоря, длинненький такой. А иначе, как же уследить за всеми

новинками в мире моды, не упустить ни единой сезонной распродажи, и не

выудить из горы уценённых акриловых шарфиков шаль ручной работы из

натурального мериноса?

 

Настроения Джул, как и цвет её волос, были переменчивы, словно погода, а

всё своё постоянство она сконцентрировала в заветной мечте – встретить

того самого, единственного мужчину и провести медовый месяц на Фиджи.

Её завораживало название «Фи-джи-ии…», произнося которое, она

представляла роскошную спальню, плывущую по океану… с белым роялем,

с синим небосводом и рассеянным сквозь тюль облаков солнечным светом.

 

Однажды, под Новый год, Джулия решила полностью обновить гардероб. А

поскольку, в платяном шкафу не было даже мало-мальски свободного

просвета от спрессованной одежды, то стало ясно, что без покупки нового

шкафа-купе, метров пяти-шести в длину, с зеркальными дверками и

подсветкой из дюжины лампочек, не обойтись.

 

- Джоуль, дорогой, - сказала она шарообразному белому коту,

облизывающему искрящую электрическую розетку, - завтра же выбросим

старый шифоньер, а одёжки отправим в благотворительные организации!

Кстати, ушко тебе проколем, это сейчас модно! И прекрати пускать слюни в

розетку, тебя же опять током ударит!

Джулия набросила шубку и заторопилась на показ зимней коллекции в Дом

Моделей.

 

Как только за ней захлопнулась дверь, шкаф заскрипел:

- Вот вам и Новый год! Жестокая штука – жизнь!

Колготки сморщились от досады, перчатки развели ладонями, а свитер так

разволновался, что его вязаные косы в области груди стали вздыматься от

учащённого дыхания.

Спортивный костюм произнёс:

- Мне так нравилось с Джулией кувыркаться, у неё отличный пресс!

- А я в восторге от линии её бёдер, - добавил купальник.

- Мне тоже есть, что вспомнить, - прошептал кружевной бюстгальтер.

- Заткнитесь, трепачи, - буркнул элегантный жакет, - наша Джул – просто

прелесть! Мой долг был согревать её в непогоду, я старался обнимать её

крепче, но она вечно сердилась, называя меня горячим ватником, а я,

между прочим, сшит из высококачественной английской шерсти... не мыслю

без неё своего существования!

 

- Я знаю, что делать, - джинсовый комбинезон клацнул пряжкой на поясе, -

мы не станем ждать, пока нас отправят в утиль, мы уйдём из дома сами!

Сегодня, в новогоднюю ночь, мы почувствуем настоящую свободу и

порадуемся жизни сполна! Давайте надеваться друг на дружку до тех пор,

пока…

 

Он не успел договорить, как с полок с восторгом полетела одежда. В

бюстгальтер туго набились носовые платочки, поверх него наделись

футболки и блузки, потом - кофточки, потом – свитера. Полсотни колготок и

дюжина махровых носков сформировали ножки, на которые натянулись не

менее десяти пар брюк. Одёжное туловище втиснулось в комбинезон,

надело сверху жакет и пуховик. Из множества разноцветных перчаток

образовались руки, вокруг воротника обмотались шарфики, закрыв

несуществующее лицо почти до глаз, чуть выше - темные очки, на месте лба

– вязаная шапочка. В заключение, сверху оказался капюшон, а снизу -

сапожки!

– Одобряю! - скрипнул шкаф. - А кто разговаривать будет, если придётся?

- Мы, - звякнули молнии, - з-зззапросто!

- Ну, ступай, Одёжа, - шкаф прослезился от умиления, - веселись, встречай

Новый год!

 

Неуверенной походкой «франкенштейн» вышел из подъезда. Заснеженные

улицы сверкали паетками огней, ёлки в окнах мигали гирляндами, звучала

музыка, а на ледяной горке было настоящее веселье. Дети с визгом

съезжали на санях, на надувных бассейнах и даже на кусках линолеума.

Одёжа тоже отважилась съехать на забытом кем-то автомобильном

коврике. Правда, на полпути она, словно огородное пугало, завалилась

набок и врезалась в вереницу санок, на них упали гогочущие

старшеклассники, а сверху - спаниель, сорвавшийся с поводка.

Это был восторг! Под пуховиком сотрясались от смеха колготки, футболки и

прочие одёжные слои, а панталоны назидательно твердили:

- Благодаря мне мы мягко приземлились!

 

Возле кондитерской Одёжа вдохнула запах ароматной выпечки,

полюбовалась выставленными на витрину тортами и пирожными, словно

снегом, покрытыми белым шоколадом и воздушными кремами. Во дворе она

помогла детям слепить Снеговика, а переходя шаткой походкой через

дорогу, вовремя подхватила поскользнувшуюся старушку.

 

- Спасибо, дорогуша, – поблагодарила та, - счастья тебе в Новом году!

- З-зззз, не ззза что! - прозвенели змейки из глубины одёжного туловища.

 

А потом была завораживающая поездка в троллейбусе – вдоль праздничных

проспектов, мимо задумчивых скверов и уютных белоснежных улочек, а

ещё - костюмированное представление уличного театра, каток на городской

площади и выставка ледяных скульптур, фейерверки, грохот петард и

много-много сияющих и приветливых лиц!

 

* * *

 

Белобородый толстяк в белом пушистом свитере и красном колпаке сидел у

монитора. Он просмотрел уже несколько сотен веб-камер по всему миру и

каждому, попавшему в поле его зрения, послал новогодний подарок. Одним

- долгожданное письмо, другим – долгожданный автомобиль. Влюблённым –

невероятные признания, малышам – игрушки, матерям – спокойствие за

своих детей, а старикам – жизненную энергию и уважение.

 

Когда же он увидел неприкаянную Одёжу, бредущую ватной походкой по

парку, то решительно стукнул ледяным посохом о пол и громогласно

воскликнул:

- Здесь без волшебства - никак! Чудо, свершись!

 

Метель, повинуясь ему, тотчас же закружила по городу, а лихой ветер

подхватил Одёжу и в одно мгновение перенёс в Дом Моделей, на показ

зимней коллекции.

Рядом оказалась модница Джулия – с невероятной формой нарисованных

бровей, с бирюзовыми, восторженными глазами, с загадочной улыбкой и

любопытным длинным носом, который был всё-таки очень даже миленьким.

Известный кутюрье глядел на неё масляным взглядом и снисходительно

слушал её сбивчивую речь о потрясающем сочетании гипюра и мешковины,

о сногсшибательных атласных оборках на шапке-ушанке, и о том, что

Фиджи – её мечта! Модельер улыбался ослепительно-фарфоровой улыбкой,

а его рука плавно скользила по бедру Джулии всё ниже, и ниже.

 

И тут произошло непредвиденное. Странная фигура в пуховике, тёмных

очках и надвинутой на пол лица шапке, вдруг подскочила и двинула

кутюрье кулаком промеж глаз. Тот отшатнулся и схватил незнакомца за

шею – шарфик развязался и упал, за ним – второй, потом – третий. Пуховик

расстегнулся и оттуда, как чёрт из табакерки, выскочил разъярённый жакет

из настоящей английской шерсти! Фигура разваливалась на части, на глазах

у целой толпы зевак. Вот свитера всех цветов радуги выпорхнули из неё,

полетели блузы, размахивая рукавами… закружили колготки, носки… брюки

стали по очереди поддавать модельеру пониже спины, панталоны хохотали,

а перчатки отпускали ему подзатыльники.

 

Джулия прислонила пальцы к вискам и закрыла глаза. Её лицо было белее

снега, который стал сыпаться с потолка, вместе со штукатуркой. Она

сползла по стене на пол и пролепетала: «Пить!»

 

- Вам лучше? – над ней склонился незнакомец. - Сделайте ещё глоток, это

минеральная вода!

Лицо Джулии осветилось загадочной улыбкой. Она приподняла одну из

своих невероятных бровей:

- Благодарю… как Вас зовут?

- Жакет, - ответил парень, - Джакет… э-ээ, Джекет… можно Джек… я родом

из Англии, у моего отца небольшая суконная фабрика, а я представляю

наши ткани в Доме Моделей! Вам не холодно? Такой снегопад, откуда не

возьмись… пока я рядом, мой долг - согревать вас в непогоду, я буду

стараться обнимать Вас крепче, не сердитесь…

 

- Ну, что Вы, Джек… я не сержусь, хотя мы с Вами совершенно не знакомы и

Вы горячий, словно ватник, во всяком случае, Ваши руки!

- А ведь до Нового года осталось совсем немного!

- Если не возражаете, я Вас приглашаю к себе, у меня есть кот Джоуль - он

лижет все неисправные розетки в доме и иногда его бьёт током, но это ему

нравится.

- Я не возражаю, - Джек улыбнулся, - мой гостиничный номер такой

неуютный… мне кажется, я знаю, где Вы живёте… рядом с Вашим домом -

ледяная горка! Эх, на чём только народ не съезжает по ней, даже на

автомобильных ковриках!

- Правда?

- Правда…

- А я люблю всё необычное!

- А я люблю Вас... с первого взгляда и, в то же время, очень-очень давно...

 

* * *

 

Чудесная новогодняя ночь растаяла, уступив место чудесному новогоднему

утру.

- Знаешь, Джек, а ведь я всегда мечтала о Фиджи!

- Джулия, Джоуль и Джек - три-Джи, почти Фи-джи.

- А ещё я мечтала о белом рояле в спальне!

- Это проще простого, здесь недалеко есть замечательная кондитерская, мы

закажем торт в форме рояля, залитый белым шоколадом и съедим его в

спальне, это будет очень даже экстравагантно, да?

- Да, очень! – задумчиво произнесла Джулия, облачённая в золотистую

паутину супермодного кружевного пеньюара. – Всё в нашей жизни имеет

альтернативу, даже мечты!

 

В её бирюзовых, непостижимых глазах светилось счастье, а улыбка, как

всегда была загадочной, но не пленительной, а пленённой… ведь быть

пленницей Любви – настоящее счастье, особенно при таких невероятных

обстоятельствах!

 

* * *

 

Белобородый румяный старик повесил на свой волшебный посох красный

колпак и, укрывшись огромной овчинной шубой, прилёг на кушетку.

Изображения на всех его веб-камерах не могли не радовать: новогодняя

ночь удалась на славу! Он прикрыл глаза и, улыбаясь в усы, задремал. Из

динамика тихо лилась мелодия зимней сказки, а на мониторе светилась

надпись: «С Новым годом! С Новым счастьем!»

 

2. СИНОПТИЙ ПОГ И НОВЫЙ ГОД

 

Профессор волшебной метеорологии Синоптий Пог витал-обитал в облаках.

Во-первых, потому что был рассеян, а во-вторых, потому что жил в

летающем замке среди циклонов и атмосферных фронтов.

Замок его был воздушным и неприметным, однако имел просторную

гостиную с вертолётной площадкой, дюжину сезонных спален и

обсерваторию, напичканную биноклями, барометрами и телескопами.

Однако, в своей работе он непременно использовал и всевозможные

ненаучные приспособления. Например, батарею причудливых бутылок на

балконе, на все голоса «трубящих» и «свистящих» от залетавших в них

ветров, или древовидный фикус в пробковой бочке, который при

повышении влажности воздуха чихал всё чаще и чаще. А ещё – чудо-

спиннинг для ловли грозовых разрядов и радужных мостов… и

полупрозрачные клавиши на подоконнике - для маэстро-дождя,

исполняющего фортепианные симфонии.

 

В канун Нового года, долговязый длинноносый профессор ссутулился у

окна с мощнейшим биноклем в руках. Дело в том, что с наступлением осени,

он объявлял войну вирусам, проникающим в атмосферу из космоса, и

поэтому ежедневно завешивал стерильными марлевыми туманами все

досягаемые тучи и облака.

- Тэк-тэк-тэк… - пробормотал мистер Пог, выпуская из курительной трубки

кольца антисептического дыма:

- Стоять! Не двигаться! Ты куда, сопливый микроб, собрался? Тут тебе не

пройти! Кру-уугом! Шагом марш в космические дали!

 

- Дорогой! - в обсерваторию заглянула Сисиноптия – пухленькая улыбчивая

жена профессора. - Сегодня Новогодняя ночь, а по твоей милости ещё не

было ни единого снегопада - все небо завешено противовирусными

марлями! Если ты не позаботишься о белоснежности зимних праздников, я

сама что-нибудь придумаю – из подручных средств. И нечего ухмыляться,

мы учились с тобой в одном университете, и в графе «осадки» у меня всегда

стояло «отлично»

- Сиси, милая, какие осадки? Лучше присыпь ещё пару раз сахарной пудрой

рождественский штоллен.

- Сахарная пудра? Что ж, спасибо за подсказку!

Она отправилась на кухню, пожимая плечами и жалуясь хорошенькой

оранжевой утятнице:

- Что за человек! Из года в год – одно и то же! Он «сражается» с

воздушно-капельными инфекциями, а мы должны из подручных средств

создавать новогодний микроклимат в отдельно взятом городке. Кстати, не

знаешь, где мы сейчас зависли?

 

Утятница звякнула крышкой что-то типа: «Кря-кря» и толкнула

холодильник. Тот скрипнул дверцей и распахнул морозильную камеру, а

Сисиноптия Пог уже пшикала из пульверизаторов апельсиновой и лимонной

водой. Ароматные брызги от холодного дыхания морозилки стали

превращаться в снежинки, крупинки и иголочки, и подгоняемые ревущим

феном, через вытяжку над плитой, вылетали на улицу. Следом отправились

вихри кокосовой стружки, пригоршни белоснежной муки и щепотки

сахарной пудры, просеянные сквозь старинное волосяное ситечко. Потом

миссис Пог ловко срЕзала с тюлевой занавески низку лилейных снежинок,

добавила горсть марципановых снеговиков и со счастливой улыбкой

воскликнула:

- Пусть под чудесным снегопадом сбываются мечты! Ура!

 

- Ура! – эхом воскликнул Синоптий из обсерватории.

Его неподвижно-сгорбленная фигура казалась почти сросшейся с

телескопом, а глаза горели огнём: наконец-то к марлевым заслонам,

самодовольно гарцуя на Синей Лошади, приблизился самый опасный враг –

барон фон Грипп.

Мистер Пог от волнения даже стал покашливать и шмыгать носом, но потом

схватил самодельный арбалет и выстрелил в противника эвкалиптовой

стрелой с ментоловым наконечником.

 

* * *

 

А в это время, прямо под волшебным метеорологическим замком, в Доме

Малютки, кто-то тихонько всхлипывал:

- Как плохо быть одиноким в новогоднюю ночь! Не с кем поделиться

шоколадной конфетой, некому похвалить моё новое платье и коралловые

бусы - им теперь самое место на ёлке, или в аквариуме, или… на заборе!

Директриса Дома Малютки смахнула слезинку и вышла на порожек.

Бородатый сторож с бакенбардами в пол лица, часто-часто моргая, подошёл

к ней и смущённо произнёс:

- Ну, чего уж слёзы лить? Мечты то сбылись!

- Да, сбылись! Просто чудо какое-то - усыновили и удочерили всех наших

воспитанников! Я так рада!.. но мне больше не о ком заботиться, некого

брать домой на праздники, некому дарить подарки. Понимаете, я в своё

время тоже выросла в этом Доме и, у меня на всём белом свете никого нет.

- Эка невидаль - я тоже всю жизнь один! А замуж за меня пойдёте? Собачку

заведём, поросёночка…нет? Тогда давайте я Вас удочерю! – он рассмеялся

и посмотрел вверх: с неба сыпался удивительный снег, пахнущий

апельсинами и лимонами, сладковатый, с кокосовым ароматом, а снежинки

соединялись в узорчатые белые палантины и ложились на крыши, на

дороги, на голые деревья.

- Как красиво! – воскликнула директриса, любуясь внезапным сказочным

снегопадом. – Надо же, крошечные снеговики сыплются с неба, а касаясь

земли, превращаются в больших! А там, смотрите: Синяя Лошадь летит, а за

ней - человек в доспехах, с копьём… наверное, с костюмированного

корпоратива.

- Точно, летит! - сторож прищурил один глаз – как бы прицеливаясь и,

раскинув руки, неуклюже побежал навстречу летящему, пронзённому

эвкалиптовой стрелой, барону фон Гриппу.

 

Словно боевая ракета, барон сбил с ног своего спасителя, и какое-то время

они, распластанные и неподвижные, лежали на земле. Директриса с

тревожным видом склонилась над ними, намереваясь пошлёпать по

заросшим щекам сторожа и сделать искусственное дыхание довольно

привлекательному «пришельцу» Её коралловые бусы коснулись его лица, и

он открыл глаза:

- О, прекрасная, кто вы? Откуда я свалился? И что это за эвкалиптовый

аромат? Чувствую себя родившимся заново, спасибо, дорогие, за радушную

встречу!

- Поднимайтесь, я вас угощу шоколадной конфетой – ведь скоро наступит

Новый год!

- Правда?! Какая чудесная новость! Должен сказать, что у вас очень

красивое платье!

 

* * *

 

В праздничной гостиной сверкала яркими шарами пышная ель, горели свечи,

играла музыка, в бокалах пузырилось шампанское, а стол был накрыт, как

минимум, на сто персон.

Синоптий Пог был одет в свой лучший костюм – ярко-фиолетовый,

украшенный шёлковой тесьмой и пуговицами-звёздами, а его сияющая

синеглазая жёнушка Сисиноптия нарядилась в золотой корсет и юбку,

напоминающую белый пион.

- Что-то гости задерживаются! – сказал профессор, поднося к глазам

театральный бинокль. - Дорогая, я ведь марлевые повязки с облаков забыл

снять!

- Всё твоя рассеянность, - ласково проворчала миссис Пог, - скорее бери

спиннинг и поддевай их, пусть наконец начнётся настоящая зима – с

вьюгами и метелями, с морозами и снегопадами! Ой, - она расхохоталась, - а

я позабыла вертолёты гостевые разослать!

 

Сиси вынесла на площадку любимую, на все случаи жизни, утятницу,

приоткрыла её крышку и выпустила на волю стайку сиреневых бумажных

мотыльков. Кружась и хихикая, они стали увеличиваться в размерах, пока

не превратились в круглые вертолётики и, жужжа пропеллерами,

разлетелись в разные стороны.

 

Спустя полчаса на вертолётной площадке снежке негде было упасть.

Первыми появились под руку директриса и барон, за ними – мэр города с

супругой, тёщей и бабушкой, следом - мальчики и девочки со своими

названными родителями… и влюблённые пары, и музыканты, и актёры, а на

последнем вертолёте прибыл сторож – в новой стёганой телогрейке и

начищенных до блеска ботинках.

Когда часы пробили двенадцать раз, все стали поздравлять друг друга с

Новым годом и приговаривать: мечты сбываются, сбываются!

Мэр предложил превратить опустевший Дом Малютки в Дом Детского

Творчества, новоиспеченные мамы и папы пообещали дарить своим

малышам заботу и любовь, а те в ответ – послушание, уважение и тоже –

любовь! Барон фон Грипп уговорил мэра сменить ему документы на имя

барона фон Здрава, заверив, что отныне станет ярым пропагандистом

здорового образа жизни, а его спутница, задумчиво поведя ресницами,

призналась, что всегда мечтала заняться моржеванием.

Сторож всё это выслушал со светлой улыбкой, а затем вышел на

опустевшую вертолётную площадку и, вздохнув, еле слышно пробормотал

слова, которые, шутя, сказал своей начальнице:

- А замуж за меня пойдёте? Собачку заведём, поросёночка…

- Кря-кря, - ответила забытая всеми утятница и вдруг накренилась,

раскололась на множество осколков, завертелась воронкой и превратилась

в милейшую тётеньку с симпатичным ротиком, как у уточки. – Да-да, я

согласна!

 

Оглушительно взорвались хлопушки, многоголосьем певучих горцев

исполнили туш фигурные бутылки на балконе, старик-фикус чихнул лишь

один раз – из-за пролитого на пол лимонада, а чудо-клавиши на

подоконнике, под перезвон хрустальных бокалов, самостоятельно сыграли

Танец Феи Драже.

 

- С Новым годом! – одновременно произнесли мистер и миссис Пог,

чмокнули друг друга и обменялись подарками.

Синоптий получил новый бактерицидный телескоп с мягкой подставкой для

подбородка, а Сисиноптия - радиоуправляемое ситечко для просеивания

сахарной пудры с встроенным гороскопом на ближайшие сто лет.

 

А за окном дышали морозом снежные облака, мела метель, стелились юркие

позёмки. Сказочная ночь, в веночке из ёлочных гирлянд, осторожно

ступала по снегу - на цыпочках, чтобы не спугнуть разноцветные чудеса, а

Новый год летел рядом - в серебристых санях, запряжённых синими

лошадками.

Праздник заглядывал в каждое окошко, в каждый почтовый ящик, в

каждое сердце. Звучали красивые тосты и добрые пожелания, искрились

бенгальские огни и россыпи фейерверков, звенели бубенчики на елях и

соснах, а волшебный летающий замок, пританцовывая, направлялся к

городам и посёлкам, в которых ещё не все мечты сбылись и не все вирусы

капитулировали.

 

3. БЕЛЛА

 

Морозный день клонился к закату. Заснеженные аллеи лесопарка едва

подрумянились от алого зарева, а сутулые сугробы уже стали кутаться в

бурые тени. Солнце коснулось верхушки ясеня на большом холме и

нырнуло в объятия густого, припорошенного снежной сединой, ельника.

Мир плавно растворился в сумерках и, только густая хвоя темнела на фоне

застывшего в полудрёме солнечного круга.

- Спи, солнышко, спи, - баюкали его столетние ели, понимая, что даже

самому могучему исполину нужны забота и душевное тепло. - Тш-шш… это

будет наша тайна.

 

Белла открыла окошко и залюбовалась утренним снегопадом. Свысока

зимний пейзаж напоминал россыпь новогодних открыток. Справа, в парке -

веселилась детвора, звенели бубенцами сани и карусели, искрился каток,

полыхали салюты. Слева, в лесу – снежные бабы хороводили на полянах,

вдоль петляющей лыжни пестрели разноцветные флажки, лиственницы

помахивали бумажными фонариками, а за сосновым частоколом, словно

пряничный домик, сверкала чудо - витражами, крошечная церковь.

- Бом-мм! Бом-мм! – известил колокол о начале утренней службы, и из

больницы, спрятанной в гуще вековых деревьев, к маленькому золотому

куполу устремились сокровенные мольбы всех болящих.

 

Белла лишь однажды, в период безысходного одиночества и пугающего

обострения своего недуга, заглянула в этот храм - дождливой сентябрьской

ночью, пронизанной грозовыми вспышками и канонадами грома. Ураган

тогда гнул орешник до самой земли, выкорчёвывал ивы, а стволом

расколовшейся надвое берёзы вдребезги разбил церковное окно. Сквозь

кромешную лесную тьму, взгляд Беллы выхватил мерцающие лампады

Алтаря и золотистое дрожание свечей. Она осторожно проникла сквозь

обрамлённую осколками раму и попала в тёплый, умиротворённый,

окутанный ароматом ладана, мир. Икона Святой матери Софии не отпускала

её до рассвета, и Белла, озарённая её притягательным светом, молила лишь

об одном - чтобы Бог послал ей детей.

 

- Мама, - пискнул детский голосок, - Новый год уже наступил?

- Он наступит в полночь. - Белла подошла к колыбели и склонилась над

тремя проснувшимися малышками. - Я вас сейчас покормлю, а потом уйду

ненадолго. Не скучайте, возьмите с полки маленький гербарий и нарисуйте

угольками на бересте понравившиеся в нём листья.

 

Выскочив из дома, Белла помчалась к большому холму. Она не могла унять

дрожь во всём теле, панически боясь приближения приступа. Она

чувствовала, как от прикосновения невесомых снежных крупинок вся,

словно рассыпается на тысячи зубастых морозных чудищ, а потом вновь

становится собой, но уже - огромной, до самых облаков, жаждущей чужих

страданий и душевных мук. Белла пробежала мимо ледяной горки, вдоль

маленькой лыжни и по скользкой тропинке, усыпанной мандариновыми

корками.

- Смотрите – белка, серая белка! – прокричали мальчишки ей вслед, а она

ловко вскочив на дерево, запрыгала с верхушки на верхушку и… скрылась

из виду.

 

Ясень встретил её молча. Искорёженный наростами и ранами, испещренный

путаными бороздами, знаками и символами, он величественно упирался в

самое небо, а на его ветвях пестрели тысячи чужих судеб, завязанных

узлами: шёлковыми, верёвочными, холщёвыми… бурыми, серыми, алыми.

Белка тоже повесила на замшелую кору свой тонкий берестяной узелок и

взмолилась:

- О, священный и всемогущий! Избавь меня от проклятия, ведь ты – дерево

мировой оси! Я не могу больше ранить людские души и не хочу быть чьим-

то кошмаром! Новый год – не лучшее ли время для добрых перемен?

- О-хо-хо, - проскрипел ясень, - в мозаике жизни не может быть пустот.

Если ты покинешь своё место, его должен занять кто-то другой. Сегодня, в

волшебную новогоднюю ночь, я постараюсь помочь тебе, но тебе придётся

пожертвовать самым дорогим…

Белла всё поняла: три бельчонка, три её маленькие дочки в опасности!

Такой ценой ей не нужна свобода! Какая же мать согласится на это?

 

Она кинулась бежать обратно, но зловещая призрачная сила уже настигла

её и стала буквально рвать на части, а потом склеивать в невероятные

сущности: в гигантскую слизкую медузу, в летящего зелёного ящера, в

оскалившуюся гиену и в белую ледяную жабу, жующую мандариновые

корки.

 

Белла зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, увидела перед собой

лицо измученного человека с тусклым взглядом и опухшим помятым лицом.

Он запрокинул голову и, захлёбываясь, стал пить прямо из бутылки мутную

белесую жидкость, потом выругался и бросил бутыль в своё отражение на

зеркальной двери. Стеклянный осколок рикошетом рассек ему висок и

щёку, он упал на пол и стал бить себя кулаком в грудь, рыдать, хрипеть и

грозить зелёному ящеру, который ходит за ним по пятам, и жабе с гиеной,

хохочущих и не желающих оставить его в покое, а потом:

- Бом-мм! Бом-мм! – ударил мудрый колокол, извещая о начале вечерней

службы.

 

Карета скорой помощи отъехала от корпуса наркологической клиники,

расположенной на окраине лесопарка, оставив в палате мужчину с

разбитым лицом.

- Алкогольная интоксикация, галлюцинации, кратковременная потеря

сознания… белая горячка - белочка, короче! – доктор распорядился о

капельнице и вышел из палаты.

 

Светло-серая испуганная белка сидела у изголовья больничной койки и

была абсолютно невидимой никому, кроме больного. Он не отпускал её,

бормоча жалобы и стенания на свою судьбу.

- Ты пойми, жаба, я ведь никому не нужен, да и не верю я больше никому –

она меня предала, бросила, а я любил её больше жизни…сына забрала,

сердце мне разбила. Знаешь, гиена, лучше бы ты меня загрызла в самом

начале, потому что эти болотные, с зелёными пятнами, ящеры меня всё

равно доконают.

Мужчина с трудом приподнялся и, глядя на неё через плечо, пробормотал:

- Белочка?! Настоящая, лесная? Это очень-очень плохо…уйди и ты, уйдите

все!

 

Белла вздохнула, думая о том, что так и не успела приготовить новогодние

подарки своим малышкам… о том, что солнце опять, наверное, нашло приют

на снежных перинах добрых тётушек-елей… О том, что будущим летом

хорошо бы собрать большой гербарий, а старому ясеню - подарить

рукоделие, не похожее на скучный, блеклый узелок… шляпу связать, что

ли, ведь совсем лысая у старика макушка! А ещё она подумала о том, что

хорошо бы найти новое гнездо, желательно в дубовом дупле, с детской

комнаткой, выстеленной камышовым пухом и балкончиком, на котором

дочки смогут читать книжки и рисовать лесные листики: осиновые, липовые,

калиновые...

 

- Кленовые!

- Дубовые!

- Нет, каштановые!

Белла оглянулась и увидела на подоконнике своих бельчат. Они

протягивали неумелые берестяные рисунки «горячечному» пациенту и

спорили-спорили…

 

- Ещё белочки?!! – сморщив лоб, с недоумением прошептал он.

- Я – Вера!

- Я – Надежда!

- Я – Любовь! – звонко пропищали лесные гостьи, запрыгивая в

приоткрытую форточку. - Нас так мама назвала в честь трёх дочек святой

Софии - тех, что изображены на чудесной иконе! Теперь мы будем

приходить к тебе вместо мамы до тех пор, пока ты не вернёшься к себе,

понимаешь? Не бойся, сегодня Новогодняя ночь и древний ясень дарит всем

подарки!

 

Мужчина закрыл глаза и уткнулся лицом в подушку. Он вспомнил дом

своего детства: с низкими окошками, глядящими в синеокие заросли

барвинка, с рядком рыжих чернобривцев у скрипучего деревянного

крыльца и маленьким шалашом в глубине сада. Он ощутил аромат укропных

зонтиков и помидорной ботвы, горячих пирогов с вишней и сухой травы на

сеновале, прикосновение тёплых маминых рук и крепкое рукопожатие отца.

Он увидел свою любимую удочку со сломанной катушкой, и разобранный

мотоцикл в сарае, и зарытый под грецким орехом клад из десяти

позеленевших монеток, а ещё – баюкающую его, бабушку –

припорошенную снежной сединой, совсем махонькую, родную, в цветастом

байковом халатике.

- Спи, солнышко, спи, - сказала она. – Тш-шшш…это будет наша тайна.

 

Приглушённый бой курантов разбудил его. Он отдёрнул штору и, словно

прозрев, с нескрываемым восхищением, загляделся на чудо- церквушку в

окружении сосен. Падал тихий снег, вдали рассыпались фейерверки, летали

за окном серпантины и бумажные фонарики, а по деревьям прыгала белка и

трое бельчат. Похоже, они играли в догонялки, но вдруг замерли, помахали

ему еловыми веточками и…исчезли.

 

А Новый год уже вступил в свои права, развеял по морозному воздуху

подозрения и обиды, хмель и навязчивые видения. Его невидимые первые

мгновения уже принесли добрые перемены: чуть-чуть укрепили веру,

подарили слабую надежду и посеяли драгоценные семена любви везде и

всюду. И ничего, что - в снег. Их совсем несложно найти, согреть и

пересадить в благодатную почву, ведь если даже самому могучему исполину

нужны забота и душевное тепло…

 

* * *

Икона Святой матери Софии – икона святых великомучениц Веры, Надежды,

Любови и матери их, Софии.