После морозной зимы 1978-го года, лето выдалось жарким и

грозным. В тот день ничто не предвещало бурю, хотя небо и было в

лёгких облачках. Надя везла домой семилетнюю дочку из областной

больницы, после месячного лечения по поводу пиелонефрита. Когда

на повороте у деревни Федоркино, они вышли из междугороднего

автобуса, накрапывал дождь, вскоре, перешедший в ливень. Надя

боялась, что сквозь ночной мрак не увидит ожидаемую попутку,

поэтому усиленно вглядывалась в сторону дороги, прижимая к себе

дрожащую, как осиновый листочек, дочь. Обе промокли, что

называется, до костей. По лицу и спине тек ознобляющий водный

поток. Прижимаясь к неуютной кирпичной стене магазина с плоской

крышей без намека на козырек, женщина и ребенок искали защиту от

бури, а попутки все не было. Надя, начала, было, сожалеть, что не

отважилась идти пешком до Носкова, но, представив дорогу, в

двадцать пять километров полями да перелесками, к тому же, в грозу,

сомнение и сожаление тут же исчезли.

- Мы еще долго будем стоять? - сдерживая слезы, в который

уже раз спрашивала Леночка, теснее прижимаясь к ногам матери. -

Мне холодно, я кушать хочу.

- Потерпи немножко, доченька моя, может, машина, всё-таки,

поедет и захватит нас…

Вглядевшись в пелену дождя, Надя увидела чуть заметный свет

фар. Он направлялся в их сторону. Обрадовавшись, взяла дочку за руку

и, с гулко бьющимся сердцем, побежала наперерез машине, не

замечая, что из-под ног в разные стороны вместе с брызгами воды летят

ошметки грязи. Вздрагивая, от разрывов грома и, дрожа от холода,

Надя пыталась докричаться до водителя. - Довезите до Носкова.

- Не могу, - покачал тот головой. - Еду только до конца

этой деревни, везу рабочих со второй смены.

- А после…?

- Бензина, чтобы вернуться назад.

– Мужчина виновато развел руками.

 

Надя опустила голову и, смахивая слезы, повернула к

магазину, таща за собой дочь. Поцеловав её в мокрую щечку,

попросила: – Постоим еще немного и пойдем в деревню

проситься на ночлег. Хорошо?

- Я потерплю, - согласилась девочка и плотнее прижалась

к матери.

 

Вскоре, с той стороны, куда уехал автобус, показались горящие

фары. Поравнявшись с магазином, ПАЗик остановился. Водитель,

распахнув дверку, позвал их, стараясь перекричать шум дождя и

раскаты грома. Подумав, что шофер решил отвезти их в Носково,

женщина, вслед за дочерью, влезла в теплый салон. Устроившись на

дерматиновом сиденье, почувствовала, как устали спина и ноги, и, как

она замерзла. Прижав к себе ребенка, с надеждой уставилась на

водителя. - Отвезете?

- В Носково – нет, и виновато произнёс: - Я бы, правда,

отвез, но бак пустой.

- Может, в один конец хватит, а там муж заправит. Он

главным инженером в колхозе работает.

Мужчина удивился. - Что же он вас не встретил? Все

машины в его распоряжении. Вы предупредили его о

приезде?

- Конечно. Не знаю, почему не встретил.

Может, случилось что…

 

- Отвезу вас в гостиницу, - определился шофер и

передернул рычаг.

- Нас там не примут, у меня с собой паспорта нет, -

растерялась Надя.

- Ладно. – Водитель навалился грудью на капот. - Из

гостиницы можно позвонить.

- Телефона дома нет, - безнадёжно произнесла женщина,

и сильнее прижала к себе дочку.

- Тогда поехали ко мне, - махнул рукой водитель.

- Куда к вам? - испугалась Надя. - Ночью…

 

- Вы не бойтесь, я живу не один, у меня семья. Жена в

декрете, дома сидит.

 

Мужчина говорил мягко, убедительно. Он видел, что женщина

боится, и возвращаться в мокрую ночь ей было страшно.

 

А, Надя колебалась. Незнакомый человек, неизвестно, что у

него на уме? Куда он их привезет? А мужчина не отступался,

продолжая убеждать:

- Вы себя не жалеете так хоть о ребенке подумайте. Что

будете делать, куда пойдете? Посмотрите, что творится на улице.

Переночуете у нас, а утром, заправлюсь, и отвезу…

 

Надя посмотрела на жавшуюся к ней дочурку, на лужу воды в

автобусе, набежавшую с их одежды, на светопреставление за окном,

куда им придется выйти из теплого салона, и обреченно кивнула.

- Хорошо, везите...

 

- Вот и ладненько, - повеселел шофер и выжал сцепление.

 

- А ваша жена не рассердится? Подобрали на дороге

неизвестно кого и ведете в свой дом, - засомневалась Надя.

 

- Да, будет вам. Я уверен, вы бы точно так поступили. Не

бросать же вас на погибель, а жена у меня хорошая, все правильно

поймет.

- Тогда скажите, хоть, как вас зовут?

 

- Действительно, пригласил домой и не представился. - Он

засмеялся. - Володя.

 

***

 

Оставив автобус у подъезда трехэтажного, кирпичного дома,

мужчина повел насквозь промокших пассажирок на третий этаж. Нажав

кнопку звонка, повернулся к ним и приободрил улыбкой.

- Ничего, все будет хорошо.

Взглянув на свои туфли, Надя пришла в ужас. Их не было

видно из-за грязи и глины, облепившей ноги чуть не до колен.

Она хотела спросить, где можно помыть ноги, но открылась дверь. В

проеме возникла молодая женщина с ребёнком на руках.

 

- Принимай гостей, Ириша - прошептал Володя, боясь

разбудить малыша. Он поцеловал жену в щеку. - Как день прожили?

 

- Что ты, - тихо воскликнула женщина, отстраняясь, - ты

весь мокрый. Посмотрев на незнакомок в нерешительности

топтавшихся у двери, пригласила в квартиру.

 

- Вы уж простите нас за причиненное беспокойство. Сами не

рады, что так случилось, – оправдывалась Надя, снимая с

Леночки мокрую одежду. – Нам бы ноги помыть…

 

- Ничего, раздевайтесь. Я дам вам сухие халаты, тапочки и

идите в ванную.

Развесив мокрую одежду на веревки, Надя с дочкой прошли на

кухню, где Ира хлопотала около стола, за которым уже сидел Володя.

Надя снова начала благодарить хозяев за участие в их судьбе, но

молодая хозяйка остановила:

- Мы не люди, что ли? Кто ещё поможет в беде? Посмотрите,

какое светопреставление на улице. Правильно сделал муж, что

захватил вас. Девочку разотрём водкой, и пусть попьёт горячего

молока с мёдом. Тебя как зовут, малышка? - Ира провела рукой по

влажным белокурым волосам ребёнка.

- Надо же, до чего я растерялась, даже не представилась… -

смутилась Надя. Закутанная в тёплый, мягкий халат, девочка едва

разлепляла веки. Тепло квартиры и растирание делали свое дело.

Напоив молоком с медом, Надя прямо в халате уложила дочь на перину

и укрыла пуховым одеялом. Тем временем, Ира приготовила пунш.

Поставив перед Надей стакан со светло-коричневой жидкостью,

предложила: - Выпей, согреешься и не заболеешь. Не бойся, пей.

Тут чай, водка, малина и мёд.

Вскоре, Володя ушел спать, а женщины стали ближе

знакомиться, рассказывая о своей жизни. Ира хвалила мужа,

какой он хороший семьянин, любит детей, а Надя поведала о своей

жизни. Рассказала, что работает в школе, учительницей русского языка

и литературы. Задумчиво глядя в тёмное окно, за которым то и дело

сверкала молния, опережая раскаты грома, вздохнула.

- Надо же, какая гроза разразилась в августе, конца и края не

видно. - Отпивая из стакана мелкими глотками, продолжала

рассказывать. - У мужа за плечами мехфак сельхозинститута.

Знакомый предложил работу в Носково, и мы рискнули. Прельстило,

что колхоз знаменитый на всю область достижениями и

председателем, героем соц. труда. Приняли нас хорошо. Кирпичный

особняк выделили, для меня место в школе нашлось. Только, - Надя

подумала и заключила: - Нет счастья в нашей семье.

Сдвинув светлые брови и подперев щеки кулачками, Ира с

интересом слушала. Коротко стриженые волосы и курносый нос делали

ее похожей на прилежную старшеклассницу во время урока. Она

откровенно любовалась пышными русыми волосами гостьи, серыми

выразительными глазами, и улыбкой, заставлявшей улыбнуться в ответ.

Сочувственно, вздохнув, спросила:

- Почему счастья - то нет?

- Любви, наверное, нет, а значит, и счастья. - Надя грустно

улыбнулась. - Ты слышала изречение, что красота спасёт мир. А я

уверена, что мир спасёт ЛЮБОВЬ и ДОБРОТА! Такая, как у вас с

Володей.

 

Надя долго лежала с открытыми глазами, а, поняв, что не заснёт,

прошла на кухню и села у окна. В бледном рассеянном свете уличного

фонаря мистически смотрелись напористые струи дождя, которые, то

усиливались, то, как бы замирали.

Беспокойство её не отпускало. Из головы не выходил муж,

который вёл себя непозволительно, особенно, в последнее время.

Пьянство, игра в карты, возвращение под утро, раздражительность без

причины, скандалы на ровном месте и многое другое вызывали тревогу.

Почувствовав, что ночная гостья не спит, к ней присоединилась

хозяйка. Вскоре, из спальни вышел хозяин и успокоил:

- Я всегда в это время встаю. Привык. У меня рабочий день

начинается в пять часов.

 

***

 

Из-за низкой облачности на улице было сумрачно. Гроза

успокоилась, но тёмные, налитые, будто свинцом, облака, висели

низко, обещая пролиться новым дождём. Деревья покачивали умытыми

ветками, осыпая редких прохожих, градом прохладных, крупных

брызг. Отполированный до блеска дождевой водой, автобус стоял у

подъезда, поджидая пассажирок.

Выспавшаяся Леночка, весело смеялась над шутками Володи, а

Надя, погруженная в невеселые мысли, всматривалась, в мелькавший за

автобусным окном, пейзаж. Вчерашнее мокнутие под дождем на них с

дочкой, пока, никак не отразилось, и она снова и снова благодарила

бога за то, что в трудный час, послал им хороших людей.

В Носково приехали рано, было чуть больше семи часов.

Попрощавшись с Володей, они бодро зашагали по дорожке к дому.

Перед тем, как постучать, Надя по привычке нажала на дверную ручку.

Неожиданно, коридорная дверь открылась. А, распахнув дверь в дом,

почувствовала удушливый запах смеси перегара, испорченных

продуктов и ещё, чего-то незнакомого. В доме стояла тишина, но Надя

уловила движение.

- Есть кто-нибудь? - охрипшим от напряжения голосом,

спросила женщина, а Леночка прошептала: - Мне страшно.

- Не бойся, - тихо успокоила Надя. - Сейчас пойдёшь в свою

комнату…

В дверях, ведущих из прихожей в большую комнату, появился

человек. В прихожей было темно и Надя дрожащей рукой нащупала

около двери выключатель. При вспыхнувшей люстре узнала Фёдора

Махотина, колхозного тракториста. Здоровый и высокий он, видимо, как

был на работе в замасленной куртке, таких же штанах и резиновых

сапогах, так и сюда пришёл. Наклонив чёрную, давно не стриженую

голову, мужик исподлобья смотрел на женщину с ребёнком.

- Ты что тут делаешь? - спросила Надя, предчувствуя беду. -

Где Евгений?

Мужик вскинул голову и, не трогаясь с места, буркнул: - Там.

 

Дверь в детскую находилась рядом и Надя, открыв её, втолкнула

туда дочку, приказав: - Сиди и не выходи, пока не позову.

Решительно оттеснив мужика, прошла в зал, в котором валялись

разбросанные по полу вещи, из него заглянула в спальню. От

увиденного сделалось дурно и, если бы, не поддержка тракториста,

она упала бы на пол, рядом с мужем. Окровавленный Евгений, в чём

мать родила, раскинув руки, лежал на полу в кровавой луже. На их

супружеской постели лежала голая Тонька Махотина - жена Фёдора.

Постель и Тонька были залиты кровью. Надя поняла, какой запах

примешан к запаху перегара, - запах крови. Её стало рвать прямо тут,

на пол. Собравшись с силой, вытерла рот, висевшим на крючке

полотенцем. Её била дрожь, во рту пересохло, а ноги не слушались.

Фёдор, услужливо, подал стакан с водой. Сделав несколько глотков,

Надя кое-как добралась до дивана.

- Кто их…?

Фёдор односложно ответил: - Я.

Она не удивилась. Догадалась, как только увидела... -

Давно… они…?

- Около года. - И, равнодушно, без тени раскаяния добавил: -

Раньше бы убил, застать не мог.

- Зачем убивать…? Мирно нельзя было решить? - Надя взглянула

на стоящего рядом мужика. - Теперь посадят, сын останется сиротой.

- Мирно? - Фёдор, усмехнувшись, стал, долго и путано

рассказывать, как он зарабатывал деньги, а она в это время ему

изменяла. Как стыдно и неприятно знать, что его жена гулящая, нагло

путается с инженером. Слышать подколы и насмешки ему было

невыносимо. - Я её предупреждал, поймаю, убью обоих. - Не

смотря на спокойный тон, верхнее веко у мужика дёргалось, а пальцы

рук дрожали.

Как ни ужасно было это осознавать, но Надя тракториста не

осуждала. Глядя, на видневшуюся в дверном проёме голую ногу

мужа, спросила:

- Где ружьё взял?

- Из вашего, то есть, его. - Фёдор кивнул на спальню. - На

стене заряженное висело, будто специально.

- Посадят тебя, сын с кем останется?

Надя говорила и спрашивала рациональные вещи так, будто в

соседней комнате не было двух трупов. Её охватило равнодушное

спокойствие, граничащее с безразличием. Совсем не было жаль

Евгения, скорее, она ненавидела его. За измену, ложь и лицемерие,

за издевательства, которым он подвергал её на глазах ребёнка, она

бы сама, ещё раз, его убила. Обидно, что женщина, на которую он её

променял, и на женщину-то не очень похожа. Мужеподобная, с грубым

низким голосом, кривыми зубами, тяжёлой, совсем не женской походкой,

она далеко не у каждого мужчины могла вызвать эротические

фантазии. Хотя, кто их разберёт, этих мужиков, что им в жизни нужно,

подумала Надя. Это её трудно было бы убедить в любовных

похождениях мужа с такого рода особой, если бы сейчас, своими

глазами, не увидела голую Тоньку в своей постели. Сексуальные

пристрастия Евгения оказались непредсказуемыми.

- Есть, на кого ребёнка оставить? - повторила свой вопрос

Надя. - Если родные не возьмут, в детский дом пойдёт.

Фёдор присел рядом, на диван, и обхватил голову коричневыми

от солнца и въевшейся тракторной грязи руками.

- Никого нет. Бабка, мать её, пьёт, а я детдомовский.

Тяжело вздохнув, Надя вошла в комнату дочери. Та, съёжившись,

сидела на кровати. - Пошли к друзьям. Поиграешь с

Ирочкой. Вы, ведь, подружки?

Леночка кивнула, ничего не спрашивая. Выйдя на сумрачную, от

свинцовых туч, улицу, Надя вдохнула полную грудь свежего, влажного

воздуха и, зажмурившись, стала медленно выдыхать. За рекой всё

явственнее слышался рокот грома, приближалась новая гроза.

Следом за ней из дома вышел Фёдор, чёрный и мрачный.

Рассматривая зелёную, полёгшую от избытка влаги траву, Надя

проговорила: - В милицию надо позвонить. - И, взглянув

на Фёдора, спросила, - в бега не ударишься?

Мужик, молча, качнул головой и односложно ответил: - Нет. -

Потом, неожиданно, попросил: - Может, ты на Юрку опекунство

оформишь, пока я в тюрьме? Неохота его в детдом…

Просьба Надю не удивила. Её уже ничто не удивляло, поэтому,

не задумываясь, спокойно ответила:

- Хорошо. Попробую. Думаю, что мы с ним найдём общий язык.

Фёдор посветлел лицом и, обрадовано, заверил: - Я всё

сделаю, и милицию вызову и в больницу позвоню.

Отведу дочь к друзья и вернусь, думала Надя, медленно шагая по

дороге. Там мой дом, мои вещи, и, окровавленный мёртвый муж,

которого не кому-нибудь, а мне хоронить. Только, как жить, в этом

доме после трагедии…. Она остановилась и, оглянувшись, увидела

народ, который уже начал собираться возле дома. Надя вслух спросила:

- Как будем жить после трагедии, как жить в этом доме…?

Леночка испуганно уставилась на мать. Надя повернулась к дочери и

почувствовала, как почва уходит из-под ног. Последнее, что запомнила,

это кто-то подхватил её, не дав больно удариться о землю. Очнулась

она в чужом доме, на диване. В комнате суетились люди, и пахло

нашатырным спиртом. Кто-то тёр ей виски, кто-то подносил ватку с

нашатырём к носу, кто-то держал наготове стакан с водой.

- Что случилось? – прошептала Надя, обратившись взглядом к

женщине с ваткой в руке. Узнав подругу, переспросила: - Лида, что со

мной?

- Нервный стресс, полежишь и пройдёт. Ты у соседей, врач

сейчас придёт, лежи, не вставай. – И, предупреждая вопрос, заверила,

- Леночка у меня дома, с ней всё хорошо, не волнуйся.

- Почему мне такое выпало, за что? - всхлипнула Надя и

горько, безутешно заплакала. Находившиеся в комнате женщины,

горестно качали головой, от души сочувствуя и не зная, как помочь в

таком горе. Лида, вздыхая и вытирая слёзы, попыталась её успокоить:

- Всё проходит, пройдёт и это. Жизнь не закончилась, у тебя

есть для кого жить. Если, как говорят, господь посылает испытания по

силам, значит, тебе по силам будет всё это пережить. Я рядом с

тобой, люди помогут, а Евгений, за что боролся, на то и напоролся.

Теперь, бог ему судья.