Удивительный морской пейзаж открывался из окна моего кабинета. Чудесный овал синего залива красиво оттенял хвойный лес и гранитные скалы. Небольшие острова вдоль высоких берегов поросли густым кустарником и казались сверху огромными зелеными черепахами, спящими на ленивой глади воды, утомленной полуденным зноем.

Мне нравился послеобеденный покой, и, вернувшись из соседнего кафе, я отдыхал, любовался портом, и, рассматривая у причалов корабли и яхты, выковыривал из своих редких от природы зубов остатки хорошего бифштекса, съеденного, не спеша, в соседнем кафе.

Никто не смел нарушать тишину начальнику уголовного розыска Смирнову Владимиру Ивановичу в этот час – приучил подчиненных за пятнадцать лет службы. Борьба с криминалом – борьбой, а, что обед у начальника УгРо в двенадцать часов знали все.

Я уже собирался пересесть от окна в кресло за рабочим столом, когда в шхерах показались верхушки мачт парусника. Парусов не было видно, значит, по фарватеру лоцман вел или моторизованную посудину, или выслали навстречу буксир. Мне стало интересно, поэтому решил, стоя, понаблюдать из окна ее появление в порту, все-равно делать было особо нечего.

Вскоре красивая яхта выскочила своим ходом в воды порта и, разрезая хищным белоснежным носом зеркальную гладь бойко устремилась к левосторонним причалам.

– Иностранец, – сообразил я, потому что туда ставили в основном зарубежные корабли.

Тотчас на башне крепости пробил колокол тринадцать часов. И сразу раздался стук в дверь, и громкий подобострастный возглас нарушил идиллию покоя:

– Разрешите войти, товарищ подполковник.

– Вошел уже, чего спрашивать! – недовольно проворчал для порядка я, потому что мой молодой помощник, капитан Петров, широко распахнув дверь, уже перешагнул порог. – Сколько вас учить? Дождись разрешения, тогда и вваливайся. Что тебе?

Я подошел к нему, вытянулся в струнку и уставился, стараясь смотреть вровень в глаза высокого и сильного мужчины в форме, чтобы не было заметно пяти сантиметров разницы в росте между нами. Сам не любил, кто ниже ростом, и старался не давать повод для ответной неприязни, хотя с годами становилось труднее выглядеть выше всех. Молодежь приходила на службу словно на подбор, все, как родные детки милиционера дяди Степы Сергея Михалкова.

– Владимир Иванович радиограмма Интерпола! Зачитать? – нисколько не смутился капитан моей суровости.

– На словах поясни, что случилось в этот раз! – приказал я Ивану, которого считал лучшим работником уголовного розыска. Кроме меня, конечно.

– В наш порт направилась финская яхта «Венла» с криминальным коллекционером старины. Они предупреждают, что без дела господин Питерсон не путешествуют, просят присмотреть за ним и в случае чего накрыть на деле. За ним давно безуспешно охотятся финские власти.

Судя по оперативности сообщения, финны за яхтой вели наблюдение со спутника. Значит, сильно допек их антикварный барон.

В моем городе был относительный порядок, за много лет я повывел криминалитет в округе. Теперь только редкий гастролер рискнет нарушить закон на моей территории. Поэтому новость озадачила и несколько расстроила. Поди знай, что на уме у финского гостя.

– «Венлу» засек уже, лопарей нам не хватало здесь, – проворчал я и повернулся к помощнику. – Приготовь мне выписку из донесений за последний год о всех случаях крупных краж старины в городе, области и соседнем мегаполисе.

– Есть! – козырнул Иван и хотел выскользнуть из кабинета, но я недовольно остановил его нахмуренными бровями и продолжил. – Спешка хороша, сам знаешь когда! Позвони погранцам, чтобы под благовидным предлогом задержали выход команды в город до завтра. За это время сделай копию судоходной роли экипажа яхты у капитана порта или возьми в таможне, проверь каждого на интернациональный розыск, и мне на стол свои соображения и все бумаги. С завтрашнего дня установи наблюдение за каждым из них, глаз не своди с посудины и членов экипажа.

Я уселся в кресло и поднял голову на капитана, который не решался без команды покинуть кабинет. Удовлетворенно усмехнувшись про себя, ласково – любил сочетать в работе кнут и пряник – сказал:

– Все! Отправляйся по делам, Иван, но каждый день докладывай обо всех перемещениях финнов. Запомни, если пропустим момент передачи русских ценностей на иностранный борт, значит, грош нам цена в полиции.

Капитан Петров понимающе кивнул, молодцевато козырнул и вышел из помещения.

А я стал раздумывать, что-то меня беспокоило, но ничего путного не приходило в голову. Я не любил такое состояние души, когда вроде все у тебя в порядке, а какое-то чувство тихонько и упорно стучалось в сознание и подсказывало, осторожно, жди подвоха. Говорят, что такое вырабатывается с годами у разведчиков и криминалистов, и, когда дело заходит в тупик, их озаряет иногда дельная мысль.

У меня не было «висяков» за последнее время, поэтому и беспокоиться нечего. И еще не факт, что финским коллекционером готовится преступление, может, богатый мужчина в самом деле путешествует. Даже, если не удастся выяснить цель визита барона, никто не упрекнет опытного служаку. Вон сколько висит глухарей в соседнем регионе, и никому никакого вреда, живет полиция, хлеб жует и в ус не дует.

– Чего же тебе, дураку, не хватает? Ну прибыла яхта, постоит и уйдет! – ругал и успокаивал я сам себя. Но на сердце было неспокойно все-равно.

Вдруг, как молния, мелькнула в мозгу догадка.

– А вдруг? – я отправился в комнату отдыха, стараясь не оборвать в голове зародившеюся тонкую ниточку гипотезы.

– Так и есть! – воскликнул я, когда перелистывая газету «Комсомольская правда», наткнулся на статью о похищение из запасников Эрмитажа около двухсот предметов старины. Год назад при ревизии экспонатов музея не досчитались многих предметов. После громкого скандала в прессе, часть антиквариата обнаружили в самом Эрмитаже, мол, проглядели, часть подкинули в полицию, а несколько пропали. И корреспондент газеты беспокоился, что навсегда, ценности могли угодить в руки подпольных коллекционеров. Я уже читал статью раньше, поэтому и стал перелистывать газеты сегодня.

– Вполне может быть, что наш финн приплыл за этими вещицами, – поделился я соображениями с капитаном Петровым, который изумленно смотрел на меня: как я мог, не выходя из Управления, выйти на такую достоверную версию. – Позаботься, чтобы фотографии украденных вещей лежали на моем столе, думаю, что ориентировка хранится и у нас.

Иван не по уставу растерянно кивнул и все еще так удивленно смотрел на меня, что я довольно рассмеялся и, хлопнув помощника по плечу, скромно так сказал:

– Да не парься, капитан, придет время, будешь лучше меня врубаться в дело, какие твои годы! Десять лет до моей пенсии, вполне успеешь забуреть на криминале, потом сядешь на мое место известным сыскным мастером, если областная прокуратура не заберет к себе на службу раньше.

Постепенно стала скапливаться на моем столе информация о коллекционере. Визуальное наблюдение за Питерсоном ничего не давало. Старый, но моложавый и ухоженный мужчина по утрам выходил на палубу, обходил судно, делал зарядку на юте и снова пропадал внутри большой яхты. В город коллекционер не выходил, ни с кем из работников порта в контакт не входил.

Яхта мирно стояла у причала, мерно покачивалась на волнах, когда рядом проходили сухогрузы. Девять человек экипажа занимались своими делами, не обращая никакого внимания на пограничника у трапа и толпы зевак по выходным за ажурным чугунным ограждением, отделяющим территорию порта от города.

Во второй половине дня часть команды уходила в город, где посещали один и тот же ресторан в старой крепости. Затем чуть не на карачках всегда возвращались назад. На следующей день все повторялось, только в город отправлялась другая партия матросов и исправно накачивалась русской водкой, но без приключений своим ходом добиралась до кубриков.

– Хоть бы морду кому набили! – злился я. – Была бы причина допросить на законных основаниях, может, по пьяни чего бы и сболтнули чухонцы. Или блядей подцепили и затащили в кусты, или дали бы себя увести в притон. Никакой фантазии у финских моряков, не то, что наши ребята: деньгами сорят не глядя, проституток до изнеможения доводят фантазиями, колотят всех подряд смертным боем, достают полицию так, что кричи караул.

Из всех матросов меня заинтересовал кок. Молодой китаец с косичкой жидким хвостиком готовил пищу на судне и выходил через день на рынок за продуктами. Его сопровождал всегда негритенок. Черный, как южная ночь, подросток брал с собой несколько плетенных корзинок. Кок с помощником посещал рынок, где закупал мясо, зелень, рис, картофель, а по пути домой заходил в хлебный ларек.

Похищенный антиквариат из запасников Эрмитажа представлял собой небольшие предметы старины: медальоны и иконки. Их вполне можно спрятать в корзинах под продуктами. Но торговцы и продавцы не вызывали подозрения, они давно работали на этих местах, все устроились еще до похищения ценностей из музея.

Хуже нет, когда наблюдение ничего не давало, значит, что-то я не домыслил, упустил из вида. Поэтому стал внимательнее просматривать бумаги и фотографии по этому делу. И обратил внимание, что порт приписки яхты Куопио. Город находится в глуби страны на великолепном берегу озера Каллавеси, куда можно попасть по шхерам и системе озер Сайма. Яхта прибыла с моря, а из Куопио можно добраться каналом, не рискуя угодить в шторм. Мне нужно выяснить, откуда пришла она.

В декларации, которую представил капитан яхты начальнику порта, был указан порт выхода Турку. Я обрадовался, потому что начальник департамента полиции финского города был мой хороший знакомый. Меня однажды прикомандировали к интернациональной полицейской группе, которой предстояло задержать контрабандистов на нейтральной полосе русско-финской границы.

Русские торговцы водкой передавали запрещенный в стране Суоми напиток под видом минералки финско-шведской мафии. Операция прошла настолько успешно, что руководство организовало совместный пикник на нашей стороне, а финны пригласили ответно нас через месяц на термальный курорт.

Тогда я и подружился с одним полицейским, который в последствии возглавил департамент полиции города Турку. Мало кто теперь из нынешних моих подчиненных знал, что мои родители были российские финны и с детства выучили сына родному языку предков. По этой причине меня и включили тогда в группу, как оперативником, так и переводчиком. Я не афишировал это потом, как и дружбу с финном.

Я вызвал к себе своего помощника, чтобы был под рукой во время разговора. Затем позвонил в Турку.

– Добрый день, Ансси, – приветствовал я финского друга.

– О, какая приятная неожиданность, Валто, здравствуй, дорогой!

Ансси с первого дня перекрестил меня, назвав Валто. Видимо, так ему удобнее было общаться.

Мы хорошо понимали друг друга и в этот раз, беседа затянулась надолго. Я почти забыл, что в кабинете сидел, как на иголках, Иван и наблюдал, как шеф одухотворенно разговаривал на финском языке, хихикал и жестикулировал. И, когда я посмотрел на капитана, то едва не выронил из рук телефонную трубку от смеха. Мой подчиненный буквально открыл рот от удивления и пытался, прислушиваясь к тарабарщине разговора, уловить, о чем так бойко трещал начальник уголовки. При этом на лице Ивана было написано такое откровенное разочарование, что он не сможет никогда освоить язык соседней страны, поэтому не возглавит уголовный отдел.

Я покрасовался еще минуту перед капитаном и завершил телефонный разговор с Ансси.

– Не унывай, друг! – сказал я и хотел развить привычную тему возраста.

Но в этот раз капитан меня перебил, видимо решил, что терять ему нечего, поэтому смело выпалил:

– Да знаю, знаю, что все впереди и не нужно забивать голову пустяками. Все придет, какие мои годы! Но думаю, в любом возрасте нужно быть умным.

– Я же не спорю, что ты способный, за что и ценю! – вынужденно похвалил я Ивана, чтобы не комплексовал. Затем поделился с ним, что ничего путного не выяснил у финна из Турку о капитане парусника.

Яхта «Венла» стояла там на верфи, чистила обросший корпус, красилась. Затем ушла оттуда в плавание. Господин Питерсон набрал команду из безработных моряков, кроме китайца и негра, которые служили ему в доме и на судне.

– Значит, можно ограничиться наблюдением только за коком и юнгой? – предложил Иван.

– Верно! И за Питерсоном тоже, если надумает прогуляться, – добавил я. – И следите за обстановкой городе. Новых людей, прибывших к нам, берите на контроль.

Последующие три дня прошли без изменений. Господин Питерсон не проявлял интереса к городу, на полчаса утром показывался на палубе и снова исчезал в объемном брюхе судна. Команда посменно пьянствовала, но ничем не привлекала к себе внимания. Китаец с негром проходили обычный маршрут и возвращались с провизией на борт. Я много раз просматривал путь кока, но ни к чему зацепиться не мог. Очень похоже, что коллекционер переигрывал нас.

– Или просто отдыхает в порту перед тем, как снова выйти в море, – предположил Иван.

– Не похоже, выжидает что-то, – возразил я.

– Или кого-то.

– Возможно.

На следующий день позвонили из отделения полиции на железнодорожном вокзале, сообщили, что на площади видели на иномарке известного барыгу по кличке Дикий. К нему в машину подсел вор в законе Серый. Дежуривший на станции лейтенант попытался организовать слежку на своем транспорте. Но бандиты легко оторвались и скрылись в неизвестном направление.

– Началось похоже! – радостно подумал я – надоело сидеть в ожидании. У меня поднялось настроение, хотелось немедленно действовать. Но как? Питерсон по-прежнему не высовывался, а Дикий и Серый, как сквозь землю провалились.

– Где-нибудь проколется, не сводите глаз с кока, – сказал я на совещании в отделе, потому что был уверен в этом. А чутье меня не подводило еще.

Сегодня маршрут китайца немного изменился. Он заглянул в сапожную мастерскую. Оперативники видели, как он дал подбить набойки на свои ботинки. Пожилой сапожник выполнил работу за прилавком и протянул обувь хозяину. Китаец невозмутимо расплатился, надел ботинки и отправился на яхту. Ничего похожего на передачу антиквариата не заметили, а негритенок в это время ждал на улице и ни с кем не общался.

– Правдоподобно вполне – сказал я Ивану. – За обувью нужно следить, да и помещение очень маленькое, чтобы спрятать двух бугаев.

Снова побежали дни без изменений, и я даже зауважал Питерсона.

– Умный и расчетливый преступник попался, выжидает, чтобы притупилось наше внимание. Не расслабляйтесь, будьте начеку, думаю, немного осталось ждать. Уж зимовать они не собираются здесь, – настраивал на нужную волну я свою группу. И приказал докладывать отныне о китайце каждые полчаса, если он находился в городе.

Когда через день, мне доложили, что кок посетил вновь сапожника, я улыбнулся и подумал:

– Вот, все-таки не зря ожидали.

Затем скомандовал, чтобы кока с подростком выпустили, дали уйти и накрыли конспиративную точку преступников.

– Зря, – всполошился капитан, – перепрячут на яхте, хрен найдем потом.

– А задержим по пути, дадим выскользнут главарю от правосудия. Нам важнее уличить Питерсона, а вещицы придется хоть кровь из носа, а найти на шхуне.

– Так, может, китаеза снова по делу заходил к сапожнику? Тогда ищи-не ищи, а скандала не избежать.

– Нет! – возразил уверенно я. – К сапожнику два раза на неделе не ходят. Первый раз обговорили детали, затем дали утихнуть вниманию несколько дней, а во второй – завершили преступную сделку.

Вторую группу возглавил лично, когда доложили на следующий день, что капитан яхты запросил после обеда у капитана порта таможню и пограничников для закрытия границы. Мы поднялись в составе этого отряда на борт, не предъявляя ордер на досмотр Питерсону.

Мой помощник с вчерашнего дня рвал редкие волосы на голове, ходил вокруг моего кабинета, как голодный лев вокруг прыткой антилопы. Он мне мозг вынес упреками, что дал время антиквару спрятать украденные ценности, как можно надежнее.

Через полчаса мне стало ясно, что свалял дурака. Не так просто оказалось найти дорогие вещицы на, казалось, маленьком суденышке, где и развернуться негде.

Ни один мускул не дрогнул на холеном лице капитана яхты, хотя, думаю, догадался пройдоха, почему так много людей прибыли на его борт ради обычного оформления отхода. Он вальяжно сидел к кресле своей каюты, искусно отделанной карельской березой. Даже любезно предложил посетителям виски, но я покачал отрицательно головой, а зря. Может, хороший глоток крепкого ароматного напитка из Шотландии встряхнул бы мысли и заставил предпринять какой-нибудь шаг для успешного поиска. Моим людям в отделе вчера не удалось разговорить задержанного сапожника, поэтому ничего не оставалось, как только найти уличающие преступный сговор предметы.

Когда я насытился созерцанием скрытой усмешки в наглых глазах Питерсона, решил выйти на палубу, чтобы освежиться на морском воздухе. Капитану небрежно махнул рукой, чтобы не беспокоился и не сопровождал наверх ради светского этикета. Затем выразительно посмотрел в глаза своему помощнику, чтобы продолжил тщательнее досмотр.

Но и на палубе мне ничего не приходило путного в голову, а мысли крутились вокруг красивых женщин, от которых, на мой взгляд, все беды на свете. Я всегда в трудные минуты предавался неким эротическим грезам. Сегодня, как никогда, рисовал картинки: одна заманчивее других. Длинноногие ведьмы любят дорогие подарочки под цвет серых глаз, например, или белокурых длинных волос на голове.

– Куда бы они положили вещицы, которые получили от богатого любовника? – ничего умного не пришло мне в голову, как задать себе этот странный вопрос.

И вдруг, как яркая молния, меня пронзила светлая догадка.

– Иван! – крикнул я помощнику с кислой физиономией вышедший на палубу, чтобы доложить, что, видимо, мы лоханулись в этот раз. – Помурыжь еще полчаса с досмотром, а я сейчас слетаю по делу и вернусь.

Не успел он возразить, что и так провозились дольше всякого приличия здесь, и международного скандала не избежать теперь, я заскочил в дежурную машину и умчался к проходной порта.

Когда я вернулся, мои сотрудники уже курили на палубе. Сразу было видно по их лицам, что они потеряли всякую надежду на успех, дожидались только моих дальнейших указаний, покинуть бесславно борт.

Я усмехнулся про себя и подозвал помощника.

– Прикажи команде построиться на палубе! – сказал я, скрывая нетерпение в глазах. – Быстро!

– Решительно отказываюсь понимать ваши действия, – пробурчал капитан судно, но вывел экипаж на верх.

Я издали посмотрел на финскую команду, цепочкой стоявших вдоль борта. Затем сказал:

– Капитан Питерсон, кок и юнга могут остаться, а остальных прошу отвести в сторону.

– Зачем? – лицо антиквара вытянулось от возмущения. – Поясните.

– Я проведу личный досмотр вас, китайца и мальчика.

– Не имеете права по международным нормам.

– Имею, если на руках ордер прокурора.

– Предъявите!

– Пожалуйста, ознакомьтесь! – я уже понял, что угодил в самое яблочко, и с торжествующей улыбкой протянул нужную бумагу, только что выдранную мной с кровью у несговорчивого прокурора города.

Мои предположения оправдались: на красной шее повара висел на цепочке ворованный кулон, на черной груди негра красовалась иконка, а на дебелой капитана – и кулон, и иконка. Все предметы подходили под опись украденных из Эрмитажа.

– Товарищ подполковник! Как вы догадались? – хотел знать позже капитан.

– Эротика повышает ток крови в голове, которая обогащаясь кислородом мозг, который выдает нужные мысли, – пошутил я. – Но, замечу, только легкая, потому что тяжелая вызывает импотенцию.

– Шутите все, Владимир Иванович! – разочарованно махнул рукой капитан. – Никогда не знаешь, что на вашем уме.

Я промолчал, потому что сам не знал толком, откуда приходит интуиция ко мне: от опыта или сыскного таланта.