… А в 65 лет уже, наверное, не грех подвести некоторые итоги, которых достиг на «личном фронте», как говорили когда-то. Женат. Так что «стакан воды» будет кому поднести. Декабристка моя 20 лет прожила в Восточной Сибири. Моделировала одежду. Кроила. Шила. Работала и в военке на телевизорном заводе в Красноярске - в конце 80-х как-то надо было выживать с детьми и мужем, повёрнутым на науке… Профессию свою швейную не бросала и здесь, в белгородских краях. Сейчас, как и я, на покое. Счастлива, что лето тут наконец, долгое и жаркое = сад – огород - внуки, а зима такая короткая и тёплая = хозяйство - рассада - муж. По вечерам читает книги о Пушкине, и взволнованно рассказывая иногда о прочитанном, украдкой вытирает слёзы, осуждая жену его Наталию Николаевну за столь легкомысленный характер попрыгуньи, что в конечном счёте и свёло его в могилу. Удивительное дело, прошло более 175 лет с той Чёрной речки, а где-то в сельской глуши кто-то плачет над горькой судьбой Александра Сергеевича. И это моя Нина… У нас замечательная фазенда, приобрести которую помогли бывший шеф Н.П. Таволжанский и бывший зять. Отщипываем от пенсий на книги. В июне стукнет нам сорок лет с тех пор, как я надел её хомут, а она терпит мою тиранию. И ничего, справляемся. И счастливы. Три жизни мы прожили вместе: это Солянка – Красноярск, 20 лет; пензенское Лунино, 8 лет; и белгородская Вейделевка, уже 12 лет. И везде начинали с нуля. И везде были счастливы и богаты друзьями.

Две девочки у нас, Таня и Оля. Обе педагоги. Старшая учительствовала 10 лет на Украине, теперь бизнесует дизайном в Белгороде, замужем, три дочери у неё, Настя, Аня и Варвара. Младшая преподаёт английский в Воронежском Госуниверситете, в чём помогает ей четырёхлетний сын Андрей. Насте уже 19, учится в США. Анечка в шестом классе, а Варюшке полтора годика.

Когда дочки подросли, в один голос с матерью заявили мне: «Поедем в Европу, там хорошо, надоели нам твои холода». А надо заметить, что летние каникулы они проводили обычно у бабушек с дедушками, в Воронеже или в Москве. Вот и получил я бумерангом. Делать нечего, в 1993 г. по конкурсу прошёл во вновь организованный Пензенский НИИСХ. Так мы, увы, покинули Сибирь.

Сестра Таня живёт с мужем в Петербурге. У них два сына, Максим и Фёдор. У Макса четверо пацанов, у Феди сын и дочь. Так что обскакали нас старшие Погореловы по количеству потомков. Все Погореловы занимают в жизни достойные места. Сестра с зятем очень помогли нам, когда рухнул наш НИИ.

Родители мои выехали из Норильска в 1977 - 1978 гг. в Воронеж. Какое-то время по инерции ещё подрабатывали. Были счастливы и на материке. Общались с бывшими норильчанами. Дождались внучек и внуков, нянчили отдельных их представителей. Батя построил дачу, выбрали его председателем садоводческого кооператива. Воду добыл и провёл туда, саженцев на всех достал, увлёкся садоводческими эксклюзивами - крестьянские, агрономские корни с глубины души проросли… До сих пор общество это люди называют «Тимофеевка». Меня всё звал из Сибири в Воронеж… Много ему пришлось заниматься и делами семьи. Мы с сестрой наведывались к ним всем табором в свои отпуска.

Отца неожиданно не стало в 1985 г. в возрасте 65 лет. Ночью мы все четверо вылетели из Красноярска и к утру были уже в Воронеже. Съехались все родственники со всеми своими потомками. Все были просто оглушены… Не стало коренника. И мало-помалу посыпалось всё, что он пытался построить тут, на материке.

Мама крепилась. Пыталась приспособиться к одиночеству. Читала запоем. Добивалась компенсации. Получила акции. Разводила цветочки на подоконниках. Жизнь в Питере у неё не пошла - климат. И к нам в Сибирь, потом в Приволжье не рвалась. Последние годы много болела, я мотался на машине туда – сюда. Увидела она и правнучку, Настю. В апреле 1996 г. погостила у нас, потом поехала в Питер, где вдруг скончалась 30-го. Было ей 73 года. У нас в Лунино застолье, а тут звонит в слезах Татьяна: мест на кладбищах нет - не местная, - предлагают кремацию. С другом Костей Шабуровым садимся в мою машину - и в Питер!.. Саша Погорелов сделал навес над ней, матушку забальзамировали, и так, с гробом наверху мы прибыли в две машины в Воронеж. Где и похоронили ее рядом с отцом, как и завещала.

Теперь о других норильчанах, родственниках, отдавших городу тоже по 30 и более лет. Тётя Люба Полякова так и осталась одна, осела на Украине, в Краматорске. Ей уже 87, но она молодцом, живо интересуется, когда звоню, нашими делами. Там же и Березовские Тамара с Витей, прошлый год справившие золотую свадьбу, и их младший сын Миша с семьёй. А Серёга со Славой таборятся с жёнами и отпрысками ещё на Севере. Тома с Виктором у нас самые богатые: трое сыновей, семеро внуков с внучками и трое правнуков (с близкой перспективой пополнения).

Лёша Поляков с Татьяной, отработав судьёй на Кайеркане и школьной учительницей, с Дарьей, Алёной и внуком живут теперь в Кёнигсберге, Калининграде нашем. Глава построил дачу, по-прежнему рыбачит, «молодёжь» работает, отпрыск служит. Валера с Катей, закончив свои дела в руднике и аптеке, подались с Ксенией в Берлин: в 90-х оказалось вдруг, что Катюша у нас немка, и тёща перетащила их в Германию. Теперь они «Кохи». Тоже отдыхают.

Другая тётка, Люда Лазебная с младшей Юлей и внучкой Томой живёт в Северодонецке. У тётушки такой же молодой, звонкий и весёлый голос, как и прежде. В этом году намечается ей очередной юбилей. Её старшенькая Наталия с семьёй до сих пор в Норильске. Вот и все, кто собирался там под нашей крышей в полярную пургу 23 февраля 41 год назад.

А бабуни не стало в один год с отцом: 30 августа перевёз он её со всем скарбом из Волчанска в Северодонецк, 4 сентября его не стало, а 23 декабря и бабуни. Шёл ей 81 год. Очень убивалась Татьяна Антоновна по любимому зятю. Рассказывала

где-то в ноябре, говорит Люда, что приснился ей сон, будто идёт Тимофей по дороге и зовёт её с собой: «Меня Тима позвал, и я умру.» А когда мы все хоронили его, бабуне приснилось, что Люда валяется пьяная. И действительно, они с Любой еле добрались с похорон домой - по дороге Люда заболела, дома её срочно положили в больницу и сделали операцию… Так вот наши предки чуяли будущее. «Да, не дано нашим поколениям такого чутья», - говорю я в трубку. - «Это потому, что те поколения искренне верили в Бога» - отвечает Люда. И на том, и на этом свете нет для меня человека ближе.

Что касается друзей школьных, норильских, то когда жили в Красноярске, общались с Олей Медведевой и Колей Пуговкиным, их семьями. Ольга свою жизнь посвятила общественному питанию. Николай стал врачём. Теперь общаемся в Одноклассниках. Ольга защитила кандидатскую, заведует кафедрой, преподаёт в Университете. Скайпимся также и с другой одноклассницей, Надюшей Чураевой. Она заслуженная учительница, тоже преподаёт в институте, и тоже в Красноярске. Большая прекрасная семья у неё, муж также пишет и даже рисует. Общаемся с помощью монитора и с Ольгой Баженовой, она учительница английского в красноярской школе. А вот с Зениной виртуальная дружба как-то не сложилась, увы. Почему-то она восприняла в штыки любые факты моей научной биографии. Хотя сама нашла меня на просторах интернета. Когда выложил свою историю в фотографиях с комментариями в Одноклассниках (с этого и просьб внучки Насти и началось написание романа), девочки очень удивились: хорошо зная нашу семью в Норильске, они и не предполагали, что нам «близка» лагерная тема. А одна виртуальная одноклассница, Люда Котова, призналась, что после ареста её отца их с матерью много лет прятали друзья по разным деревням. Чему девочки тоже удивились…

И опять вернёмся в 1972 год…