Сказать, что у нас на Кубани суровые зимы – значит навлечь на себя

справедливую критику со стороны работников метеорологической службы.

Слякотные – да. Промозглые, с пронизывающим насквозь студеным

ветерком – в большинстве случаев. Но уж никак не суровые.

Однако то, что настоящий северянин не выживает у нас именно по причине

этого самого студёно-слякотного климата – самая что ни на есть настоящая

правда...

В один из таких вот проблематичных зимних деньков сидел я с удочкой в

компании еще нескольких рыбаков на берегу речушки, которую мы

прозвали Незамерзайкой. За то, что даже в десятиградусные морозы в одном

из ее закутков, заросшем по берегу раскидистыми ивами, образовывались

свободные ото льда участки – из-за мощных родников, бьющих из-под слоя

ила. Да плюс еще шапка сплетенных ивовых ветвей сверху,

перекрывающая доступ холодного воздуха…

В общем, карась выходил на эти проплешины пожировать на свободе, да

глотнуть свежего воздуха. Вот тут-то мы его и прихватывали на

сравнительно короткие пятиметровые удилища с тонюсенькой

чувствительной оснасткой. Неплохой такой карасик – размером в ладонь, а

то и больше, каждый. А что такое зимой карась для настоящего рыбака… об

этом знает только сам настоящий рыбак.

Сидим мы, значит, себе, радуемся неплохому клеву, чертыхаясь вяский

раз, как только приходит время менять мотыля. Потому что на холоде

попасть малюсеньким жалом крючка в эту красную извивающуюся гадость,

тем более - под ее головку иной раз сложнее, чем верблюда пропихнуть в

игольное ушко со всеми вытекающими из него последствиями.

И под это вот наше жизнерадостное настроение прибывает к бережку

Незамерзайки пополнение. В виде семьи в автомобиле, состоящей из

молодых родителей и их отрока – маленького карапузика лет трех -

четырех, которого мамаша-водитель тут же представила нам как Игната.

Расположилось молодежное семейство метрах в десяти-пятнадцати от нас,

рыбоедов-любителей. Благо мест на берегу хватало. И, видимо,

основательно пристроилось: молодой папашка с уже наметившимся пивным

брюшком достал из принесенного рюкзака вышеозначенный продукт в

количестве двух стеклянных бутылок германского производства, которые

осторожно поставил на примороженную землю возле большого камня. На

сам камень выложил газету, а на нее -нарезанную дольками жирную

икряную тарань. Мамочка тем временем разматывала такие же недлинные,

как у нас, удочки…

Игнат же, оставшись вроде как не у дел, слонялся по берегу, попутно

шуганув тут же найденной палкой местного котяру, на запах тарани

неосторожно высунувшего морду из зарослей высохшего бурьяна

неподалеку от их бивуака . Затем мужичок с ноготок вразвалочку

приблизился ко мне и с интересом стал следить за процессом

перекачивания очередного карася из речки в стоящее рядом ведро с водой.

Когда ему и это занятие наскучило, Игнат задал вполне уместный, по его

разумению, в подобных случаях вопрос:

- Ну как лыбка, клюваиця?

Я обернулся к нему, улыбнувшись как можно радушнее – чтоб не испугать

ненароком пацана:

- Это, друг мой, жареный петух кое-куда клюется, а рыба просто клюет.

Понял?

- Понял, клюваиця,- согласился Игнат, тут же потеряв ко мне всякий

интерес. И так же вразвалочку пошел дальше по берегу, каждому из

рыбаков задавая этот же вопрос. Те выкручивались, как могли, сочиняя по

ходу различные варианты одинакового, по сути, ответа. Потом Игнат затих,

а я с вожделением уставился на поплавок, дергающийся при очередной

поклевке.

- Пл-люх!- крупный камень-голыш шлепнулся в воду примерно в метре от

поплавка. От неожиданности я чуть не чебурахнулся в речку вслед за этим

камнем. Поплавок, естественно, тут же прекратил конвульсировать.

- Ах ты, гад!- я в ярости обернулся, думая, что это очередная «шалость»

кого-нибудь из приятелей...

Игнат стоял рядом , с радостным изумлением таращась на расходившиеся по

воде круги.

- Я лыбку колмлю,- объяснил он мне свои террористические

поползновения.- Папа колмит и я колмлю. Стобы клювалася.

Я посмотрел – точно, его папан щедро сыпал в воду размоченный

комбикорм, по ходу пуская слюну в сторону тарани и двух стекляшек

германского пива. Мамаша уже устроилась на берегу с заброшенной в воду

удочкой.

А кто же, интересно, за вашим сынком следить будет, уважаемые

родители? Я лично в няньки не набивался.

Подобрав среди оголенных корней ивы подходящий по весу и возможностям

Игната голыш, я с дьявольской ухмылкой вложил его в махонькую ручку

мужичка.

- Знаешь, я здесь уже достаточно накормил рыбок, а вот у твоей мамы они

не клюваются…

Через пару минут, услыхав отчаянные вопли обрызганной с ног до головы

родительницы понял, что добился своего – на ребенка обратили-таки

внимание.

- А ну, марш к рюкзаку и не отходи от него ни на шаг,- приказал сыну

папашка. - Ты наказан, понял?

- Понял,- вынужденно согласился с ним Игнат. Потом затих, устроив

наблюдательный пункт прямо на рюкзаке возле камня.

Тем временем его родители, набрав в ведро воды, отошли от сына метров на

двадцать дальше по берегу, пробуя выловить карасей в разных местах

промоин. Наконец, видимо найдя уловистое местечко, тоже затихли.

- Кись-кись-кись,- услыхал я вдруг за спиной. И, повернувшись на звук

понял, что опоздаю уже что-либо предпринять: рыжий котяра, не столь

давно схлопотавший по морде палкой от Игната, теперь с упоением

дожирал остатки тарани из его же рук. В такой ситуации воспитанным

людям полагается просто промолчать. Что я и сделал.

- Игнат, иди сюда!- папашка с ликованием размахивал над головой только

что выловленным карасем приличных размеров.

- Я зе наказан,- пролепетало бедное дитя, глотая вмиг подступившие слезы.

- Ты прощен!- великодушно завопил папа.- Видишь ведерко с водичкой

рядом с собой?

- Визу,- вновь согласился Игнат.

- Молодец. Я нашел тебе работу: будешь брать рыбку у меня и мамы и

бросать ее в водичку. Хорошо?

- Холосо,- и на это был согласен Игнат, лишь бы не сидеть сиднем на

рюкзаке.

Дальше уже нам, рыбакам, было неинтересно, и мы вновь занялись своими

карасями. И, как оказалось буквально через некоторое время, совершенно

напрасно.

... Услыхав снова плеск воды неподалеку от себя, я обернулся на звук –

кого же на этот раз «кормит» Игнат. Оказалось, не кого, а что. Речку

Незамерзайку кормил Игнат. Только что пойманной рыбой. Его родители

настолько увлеклись частыми поклевками, что уже не давали сыну в руки

пойманных карасей, а просто бросали их в заиндевевшую траву на берегу.

Игнат подбирал их и… аккуратно опускал в речку неподалеку от меня .

Что в таких ситуациях делают воспитанные люди? Правильно – я

отвернулся, сделав вид, что ничего не видел. Пританцовывая, тем не менее,

от еле сдерживаемого хохота.

А Игнат все носил и носил рыбу…

- Та-а-ак, теперь можно и пивка глотнуть,- папашка с хрустом потянулся,

предвкушая хмельной янтарный напиток вприкуску с воблой.- Да заодно

посмотрю, сколько мы там натаскали карася – не меньше полведра должно

быть.

Это он так думал… Как я понимал его состояние при виде пустого ведра,

лишь с влагой в нем!

- Где караси?- напустился папашка на Игната, едва отойдя от шока.

- Я в водицьку опускал,- честно признался тот, глядя на него широко

распахнутыми невинными глазами.

Вот здесь-то уже воздух сотрясся от дружного хохота, разнесшегося над

рекой. И я понял, что не один наблюдал всю семейную драму,

разыгравшуюся только что у нас по соседству.

Вдобавок папашка Игната совершил еще большую оплошность, от

растерянности задав сыну явно лишний в сложившейся ситуации вопрос:

- А тарань куда делась?

- Лыбок поколмил, и кисю поколмил,- все так же невозмутимо объяснил

Игнат.

Тут уже некоторые, бросив удочки, схватились за животы. От смеха…

- Ты пивка, пивка глотни,- икая, посоветовал кто-то из рыбаков.- Должно

полегчать, по себе знаю.

- Некогда пиво распивать,- зло отрезал папашка, отступая к реке и

прихватывая с собой ведро с водой.- Нужно наверстывать улов, чего уж там.

После глотну. Сиди на рюкзаке и больше ни шагу с него,- приказал он

сыну. - Ты снова наказан.

- За сто?- задал вполне резонный вопрос Игнат, готовясь зареветь в полный

голос.- Ты зе сказал – в водицьку…

- Все, замри!- цыкнул на него папашка. И побежал к матери – доложиться.

Игнат насупился, сел на рюкзак, машинально взял в руки одну из утылок с

германским пивом, затем по инерции легонько стукнул ею о другую…

- Цок, цок, цок!- мелодично разнеслось по берегу.

Его отец на бегу оглянулся и выронил из руки ведро, содержимое которого

разлилось по мерзлой траве темным водяным пятном.

- Стой, стой, брось бутылку сейчас же!- взвыл он отчаянно, во всю силу

легких.

Игнат испуганно вздрогнул, взглянув на метнувшегося к нему родителя,

послушно бросил зажатую было в руке бутылку. И тут же раздался звон

стекла - по закону подлости обе германские посудины нашли друг друга и

разлетелись вдребезги, заливая мерзлую траву обильной пеной…

Вы знаете, что такое юморная истерия у рыбаков? Это когда удочки валятся

из обессилевших внезапно рук, дружное ржание нескольких десятков

здоровых глоток смешивается с диким карканьем обалдевших вконец ворон,

мирно спавших до этого на ветках близрастущих ив, а караси с

выпученными глазами ломятся прочь от берега, ставшего вдруг слишком

шумным… а значит, опасным для них.

Все, на нынешний день рыбалка окончена…