Ч.11

 

- А так, мордой об косяк. Говори по названиям, вспоминай, – опять подал голос с заднего сиденья Игорек. – Не то и я из-за тебя, балбеса, попадаю.

- Русик, ты же мне сам говорил, бери в багажнике любые… - начал было оправдываться Дима.

- Говорил, говорил. Да не знал, что ты – дебил. Вспоминай по названиям. Будем сидеть в машине, пока не скажешь. Ну или звони своей сучке, и у нее выясняй, - зло сказал Гордыев.

- Ну это… - совсем растерялся Яров. – Там были… Ужасы, боевики российские и американские. «Титаник» еще, по-моему комедия с…

- Все! Ясно! – перебив его, опять вмешался Игорек.

- Та-ак. Значит «Титаник» ты точно взял? – негодовал Руслан. – А ты не почувствовал на ощуп, если «шары свои забычил», что кассета была «с начинкой»? Пустой!

Теперь до Димы начал медленно доходить весь смысл предъявленного ему обвинения: «Неужели, я сдуру, схватил кассету с «сюрпризом»? Именно ту, что Гордый приготовил для своих клиентов».

Яров не нашелся, что сказать в ответ. Зато Руслан многое ему наговорил: о нем самом, о «его матери» и ясно расписал ближайшее будущее парня, если кассета в кратчайшие сроки не будет возвращена Гордыеву в целости и сохранности.

Напуганный Дима тут же стал названивать Насте на мобильный. Не успев толком сформулировать цель своего звонка, он «в лоб» спросил девушку о нужной ему кассете.

На что Полянская-младшая, конечно же, объяснила парню, что все кассеты лежат у ее мамы, поскольку они вместе с ней смотрели видик.

Обстановка накалялась и усложнялась. Если Виолетта Николаевна заметит, что за «кассета» лежит в подкассетнике от известного голливудского фильма, то, дальнейшие события могут быть непредсказуемыми. А может быть, они уже получили какое-то нежелательное для «предпринимателей» развитие. Промедление для них было «смерти подобно». Но и «горячку пороть» в данной ситуации, тоже нельзя.

После неожиданного телефонного звонка Димы Настя чувствовала себя неловко: «Как же я так могла? Взяла и без разрешения хозяина отдала на просмотр, почти все, вернее, все без одной, кассеты своей маме. Хотя, что в этом плохого? Все так делают: друг с другом обмениваются фильмами. Вроде бы ничего страшного, а видишь как все получилось?»

Полянская-младшая перезвонила Виолетте Николаевне и спросила про «Титаник».

- А его, милая моя и не было! – вспомнила женщина.

- То есть, как это? Не было! – не поняла дочка.

- В подкассетнике, вместо самой кассеты, лежали какие-то смятые кусочки газеты. Ну я подумала, что сам фильм у тебя в видике остался. А ты, пошутила надо мной и натолкала бумажек. Я их и выкинула в мусор. А что?

- Нет, ничего, - обрадовалась Настя и набрала номер телефона Ярова. И так ему, почти слово в слово все и передала. – Так что, извини себя, дружок. Но саму кассету ты мне и не давал. Только красивый чехольчик от нее. Дим, а если у тебя неприятности из-за нее, давай, я сбегаю в супермаркет и поищу такую же. Договорились?

Если все это не брехня, то для Гордого такой поворот событий, был лучшим из худшего.

- Скорее всего, мама, видно, не обманывает. И если это так и есть, то и концы в воду. Только теперь, ты, Димон, конкретно попал. На хорошие бабки. И причем, крепко. Денег у тебя, естественно, нет. Но и просто так, я в покое тебя не оставлю. Ладно. Иди пока. Я тебе вечером позвоню, – немного успокоившись, сказал Гордый и захлопнул за Яровым дверь автомобиля.

Деньги нужно было срочно искать. Их Руслан и без того давно уже задолжал Темному, и брал у него товар в долг. А об этом случае Темному никак нельзя знать. Ведь тогда Гордому будет «хана». И с ним станут разговаривать совсем другие люди – братки. А их не будут интересовать подробности того, кто, кому и какую кассету «недопередал». Гордыев все это прекрасно понимал. А еще и то, что он сам, прежде всего, во всем виноват. Не следовало было допускать балбеса Ярова к сумкам с товаром. Надо было самому выдать то, что ему нужно. Да что сейчас говорить? Дело уже сделано….

Теперь все планы Гордыева резко менялись. И вдвойне возникала необходимость нанести визит в квартиру Полянской. В течение двух последующих дней, молодой человек еще раз встретился с Динарой, а затем сам лично следил за бизнес-леди и ее хатой.

Поднятый шум с кассетой, был совсем не кстати перед тем мероприятием, которое задумал Руслан. Это лишний раз рассекречивало Ярова и наводило на него подозрения. Надо было что-то предпринимать. Единственным подходящим вариантом был тот, если бы в доме у Полянской-старшей, в момент ее отсутствия, остался бы этот новый друган из Семипалатинска. Тогда, в случае чего, все «шишки посыпались» бы на него.

Для выполнения разработанного плана, Гордый, конечно же, привлек и Ярова. Изначально, его кандидатура была под вопросом и вообще отклонялась. Но теперь, пусть этот недотепа, горе-влюбленный исправляет свои ошибки.

Оставив машину недалеко от трамвайной остановки, но рядом с домом бизнес-леди, трое молодых людей, облаченные в спецодежду, используемую у себя на работе, зашли в нужный им подъезд. В руках у Ярова был небольшой, железный чемоданчик, в котором лежали инструменты сварщика.

Гордый позвонил в звонок у двери Виолетты Николаевны.

Хруня подошел к глазку и, увидев стоявших на площадке мужчин, спросил:

- Кто там?

- Служба газа. Мы делаем обход квартир всех жильцов на предмет проверки его утечки, – спокойно ответил Гордыев. – У вас запах газа на кухне не ощущается?

- Сейчас посмотрю. – Сказал через закрытую дверь парень.

- Будьте любезны. Мы подождем.

Через минуту Вадим вернулся к двери и сообщил:

- У нас все в порядке…

- Замечательно. Так и отметим. Тогда распишитесь у нас в квитанции. Только дверь откройте, пожалуйста.

- Да, да, секундочку.

Хруня открыл дверь и один из незнакомцев, с чемоданчиком, тетрадкой и ручкой в руках, перешагнул порог квартиры.

- Где расписаться? – спросил молодой человек, положив тетрадь на полочку в прихожей и склонив голову над бумагой.

- А вот здесь… - донеслось до Вадима. А потом, все куда-то словно провалилось, и наступила темнота…

 

Глава двадцатая

 

Несбывшаяся мечта

 

1

 

- Видно эти барбосы хорошо меня тогда чем-то тяжелым по башке шарахнули, – сказал Хруня, отпивая пиво из кружки. Молодые люди уже больше часа сидели в кафе. Но уходить не спешили. И Вадим продолжал говорить:

- А когда я открыл свои «очи черные», то входная дверь была захлопнута. И в квартире уже никого не было. Я сначала вообще не врубился в то, что произошло. А когда сообразил, сразу же позвонил Виоле. Она махом примчалась. И чуть второй раз не родила, когда увидела погром в своей квартире. Это сейчас мне легко говорить, а тогда было совсем не до смеха. И башка сильно болела.

Полянская почти сразу же обнаружила пропажу крупной суммы денег, которую она хранила в долларах, рассчитывая поехать, кстати, вместе со мной за товаром в Эмираты. Больше из квартиры ничего не пропало. Виолетта Николаевна не стала сообщать в полицию и даже не вызвала для меня скорую. Просто позже отвезла на перевязку в травматологию. Бизнес-леди почему-то избегала любую огласку. Но деньги-то ведь надо было искать! Естественно, эти бобики, что приходили под видом мастеров-газовиков, кроме квартиры Полянской, больше нигде не были и ни перед кем не засветились. Виолетта Николаевна меня ни в чем не обвиняла, по крайней мере, ничего такого, я от нее не слышал. Но наши личные отношения дали сильную трещину. А проще говоря – испортились.

Я вернулся на ночлег к Насте. Ее мамаша отнеслась к этому ровно – без слез и сожалений. Зато Полянская-младшая мне искренне обрадовалась. Она, похоже, ничего не знала о краже баксов и опять называла меня суперменом, героем, истинным джентельменом. Посчитав, что я чуть собственной башки не лишился, защищая хозяйское барахло.

На работу к Виолетте Николаевне я продолжал ходить. И все обязанности выполнял, как положено, исправно. А несколько дней спустя, после того как я получил по «бестолковке» и едва успел снять повязку, бизнес-леди захотела поговорить со мной в своем кабинете.

Уделив буквально несколько минут рабочим вопросам, она, конечно же, коснулась темы об украденных деньгах. Ее можно было понять. Прикинь, Женька, столько у нее слямзили! Да еще чужого. Ведь она баксы взяла взаймы.

Со слов Полянской я понял, что она не рассчитывает на чью-либо помощь в расследовании кражи. Но и оставлять это дело не собирается. Короче, о всех своих мыслях на этот счет, бизнес-леди мне не доложила. Лишь сказала, что обратится к услугам знакомого юриста. А поскольку я главный и единственный свидетель в этом деле и потерпевший в одном лице, то мне и предстояло встретиться и переговорить с этим человеком.

Ну думаю, ладно. А что не сходить? Хотя изначально, мне вся эта история не понравилась. Правда меня никто не «прессовал» и «предъяв» не кидал, но все равно, я чувствовал себя виноватым. И проклинал тот момент, когда открыл дверь этим выродкам. Пусть бы они приходили, когда бывает хозяйка дома. Да и разговаривали с ней. И проверяли бы у нее и газ и все, что хотели. Но здесь, видно, подстава была, стопудовая. Точный расчет, наводка.

И вот, значит, Виолетта мне и говорит, чтобы я, завтра же нашел ее юриста. Женька, представляешь, это «завтра» меня и спасло! Сейчас объясню, почему. Полянская подает мне визитку своего знакомого, чтобы я, типа, уже заранее знал, с кем имею дело. А на ней написано: «Задорожный Олег Юрьевич». А ниже указаны его адрес и номер телефона, по которым, к нему следовало обращаться. Ну я-то, сначала, не придал этому никакого значения. Задорожный, так Задорожный. По мне, хоть бы «Затропинный». А бизнес-леди вдруг, из стола вытащила его фото и показала мне. Для чего она это сделала, я так и не понял. Наверное, хотела чтоб при встрече с юристом, мне было легче его узнать. По крайней мере, не напугать же меня его видом она хотела? Хотя именно так у нее и получилось.

Когда я вгляделся в лицо этого человека, то, не поверишь, Женя, кого я узнал! Того господина, который мне в Сем-ске, летом «компостировал мозги», вместе с Оксаной. Ах, да! Ты ведь ничего об этом еще не знаешь… Ну я тебе попозже расскажу.

И вот, когда я увидел фото Задорожного, то, чуть с кресла не свалился. Хорошо еще, что Полянская этого не заметила.

До назначенной на следующий день важной встречи у меня оставались сутки. А на раздумья о своем положении и экстренное принятие нужного решения и того меньше. Я не знал, что мне делать. Но в одном был уверен железно – показываться на глаза юристу, мне никак нельзя! Поэтому я, выйдя из кабинета бизнес-леди, почти сразу же, стал обдумывать план, как бы поскорее «сделать ноги» от семейки Полянских.

Пойми, Жень, приняли-то мама с дочкой меня хорошо. Приютили, обогрели. А то, что их, вернее, Виолетту Николаевну, обобрали, так в том моей вины нет. Скорее всего, хату бизнес-леди целенаправленно пасли. И может быть, давно. А я не хотел в этой каше вариться!

- Да уж, понимаю тебя, – только и сказал Женя.

- Ну вот, видишь! Пока я работал у Виолетты Николаевны, то кое-что смог сэкономить. Накопил тысяч двадцать тенге. А также «оброс» некоторыми нужными связями и полезными знакомствами. Без них моя прежняя работа была бы нулевой. И они мне пригодились.

Я, конечно, мог бы и сразу вернуться в Семипалатинск. Но мне еще нельзя было здесь появляться. Время еще не настало. Может оно и сейчас не подошло, но в тот момент, сразу после кражи в квартире Полянской, это точно.

Ведь я же не знал, что могла обо мне наговорить Виолетта своему юристу. А если он заочно, по ее описанию и рассказу обо мне, меня узнал? Еще не хватало, чтобы этот Задорожный, вместе с Оксаной, на меня в Семипалатинске облаву бы устроил. А ведь он знал, если еще не забыл, где я живу.

Короче, я решил остаться на время, до Нового года, в Усть-Камане. Как говорится, залечь на дно, осмотреться, подумать. И я снял, недорого, квартиру, на окраине города. А затем, без проблем, устроился на одну «шабашку», по отделке строящегося объекта. Прораб пообещал мне неплохие деньги по завершению работ. Особого выбора у меня не было, и я согласился. Ведь я все ждал того момента, когда вся эта история с Полянскими утрясется. Правда, лично в этом убедиться я все равно бы не смог.

Поэтому терпеливо работал, ведь копейки-то были нужны! Не зря же я, черт возьми, еще будучи дома, в Семипалатинске, затеял всю эту погоню за длинным тенге. Надо же блин, такому случиться: в Астану не поехал, не рискнул. Так в Усть-Камане «попал», что называется по полной. И все из-за Оксаны, стервы.

- Да что же это за таинственная личность такая? – не выдержал Женя.

- Давай, теперь поговорим и о ней. Но предупреждаю, Женя. Разговор будет очень неприятным и для меня и, особенно, для тебя.

- Ладно, начинай. Я-то тут причем? – сказал Женя.

- Тебе еще пиво заказать? – предложил Вадим.

- Нет, спасибо. Я ведь много не пью. Вернее, совсем стараюсь не пить. А сегодня, это так, за встречу с тобой.

- А я, с твоего позволения, пожалуй, еще возьму. А то, что-то разволновался, малость, – Хруня рассчитался с подошедшей к столу официанткой и внимательно посмотрел на своего друга.

- А началось все, Жека, с того, теперь уже памятного для меня, дня, точнее вечера, когда мы с тобой пошли в сауну. Ты хоть помнишь это?

- Не скажу, что постоянно вспоминаю. Но не забыл. Я же тогда, в отличии от тебя, не пьяный был. А что? – удивился Женя. – Сауна-то здесь причем?

- Ой, - вздохнул Хруня. – Согласись, наша жизнь состоит из мелочей. Но каждая в ней мелочь и есть та малая, составляющая часть, на которую нельзя не обращать внимания.

В той сауне мы, то есть я, познакомился и не только, с одной девушкой. Ее звали Оксана. Ты еще, в тот вечер отказался от ее услуг. А я нет. И вляпался по самое «не хочу», в очень некрасивую историю. Ну, как вляпался?

У меня тогда не хватило денег, чтобы полностью рассчитаться с Оксаной. А она, вроде бы, не придала этому особого значения. И не прервала нашего с ней любовного марафона. Хотя, в принципе, легко могла это сделать. Ну я и подумал, а что тут особенного? С нее не убудет. К тому же, Оксана меня успокоила, сказав, что деньги для нее не главное. Важнее – интересное и доброе знакомство. А рассчитаться ведь можно всегда – земля круглая, город наш маленький.

Я в душе обрадовался, дурак. Вот, думаю, ништяк. Подфортило! А в результате получилось, что на халяву позарился. В такой момент, поверь, трудно удержаться: перед носом девушка в костюме Евы, в голове пиво.

С Оксаной мы тогда расстались хорошо. И даже обменялись номерами телефонов. Но потом я ей не стал звонить. А зачем? Ты же знаешь, что у меня с телками в то время был полный порядок. И не вспоминал про жрицу любви. А вот она про меня не забыла. И через несколько дней сама позвонила.

Оксана сказала, что ей срочно нужна моя помощь. И предложила встретиться в сквере Победы. Когда я пришел, то Оксана сидела на скамейке и разговаривала с какой-то девушкой. Заметив меня, подруги быстро распрощались. Я подсел к Оксане, и она объяснила, в чем заключается ее просьба.

Оказывается, я должен был с ней сходить в гости к одной молодой семейной паре. Вместе с нами там будут муж Оксаны и ее сестра.

- Сестра? – почему-то переспросил Женя.

- Да. Это Оксана так сказала. И вот с этого момента и начинается все самое интересное. А для меня, неприятное. Дело в том, что эта сестра, якобы, собралась вместе с Оксаной работать в сауне. Сам понимаешь, что не техничкой. Но с новой работой, типа, не знакома. Стесняется мужиков и все такое. Ну мне это как-то до лампочки. Я же не сутенер. И все-таки, именно я, должен был, так сказать, выдать этой сестренке «путевку в жизнь». И проверить девушку на «профпригодность». А проще говоря – переспать с ней. Самое главное, что сестра, со слов Оксаны, сама этого хотела. Но не могла найти подходящую кандидатуру для своей стажировки. Оксана мне даже деньги пообещала за мои услуги. Целых пятьдесят баксов.

- Как это? – не понял Женя.

- Вот так. Странно все это было. Но я, дурак, согласился. Думаю: интересно девки пляшут, если снизу посмотреть.

- Ну отчего же дурак? Ты ведь любишь приключения!

- Ага. Врагу такого не пожелаешь. Тогда на вечеринке, в гостях, эта подруга, ну сестра Оксаны, сильно перепила. Хотя уже позже, вспоминая и анализируя все это, я заподозрил то, что девушку чем-то «не тем» напоили.

Но вернемся к событиям того вечера. Пока эта подруга была в «отрубоне», я на нее и залез. Блин, сам пьяный был. Башка толком ничего не соображала…

- Ну это мне знакомо! Ты всегда плохо соображаешь, когда увидишь любую хорошенькую девушку. И твои мозги начинают работать только в одном, постельном, направлении, – сказал Женя, вовсе не догадываясь, о чем дальше пойдет речь.

- Но, тем не менее, - продолжал Хруня. – Мне уже тогда стало жалко эту девушку. И обидно за себя, что я, как лох, вляпался в какое-то дерьмо. Поэтому, не взяв с этой аферистки Оксаны денег, ушел. Сказав, чтобы она меня больше не беспокоила. Ведь я же теперь, согласно нашему уговору, ей ничего не должен.

- И что дальше? – спросил Женя, пока не понимая, для чего Вадим все это ему рассказывает.

- А потом, эта Оксана начала действовать. И меня шантажировать. Она приехала ко мне домой, ну, в смысле, во двор дома, кстати, вместе с этим господином из Усть-Камана, юристом Задорожным. И стала меня «разводить» как лоха. Типа эта сестренка, накатала куда надо, на меня заяву, по факту ее изнасилования. Прикинь, да? Я конечно, в отказ. А Оксана даже не слушала. Перевернула все детали произошедшего в ту ночь, в квартире у ее друзей, как хотела. Да еще и натравила на меня юриста. Я и слова не мог вставить в свою защиту. А они мне предъявили ультиматум: или продавай хату и отдавай бабки через Оксану ее сестренке или сядешь!

- Вот сволочи! – вставил Женя.

- Не то слово. Я, конечно, не очень во все это поверил. Но, честно говоря, сильно растерялся, не зная, что делать. И с кем бы на эту тему потолковать, да посоветоваться. Единственный вариант был – это ты. Тут, как нельзя кстати, назревает твоя поездка в село. Я с радостью соглашаюсь…

Женя почему-то заерзал на стуле и стал более внимательно слушать рассказчика.

- А в нем, неожиданно для себя, - Хруня посмотрел в глаза своему другу, - я встретил, в магазине…

- Ну, говори! – вдруг громко произнес, почти закричал Женя.

-… сестру Оксаны – Свету. И она оказалась твоей девушкой!

Женя в ярости резко взмахнул рукой, проведя ее по столу. И задев пустую пивную кружку, сбил ее на пол. Она с грохотом покатилась за соседний столик. К счастью, в кафе было немного посетителей. Но на шум моментально среагировала официантка и мгновенно подошла к двум друзьям.

- В чем дело, молодые люди? – строго спросила она. – Вы зачем посуду бьете? Я сейчас вызову охрану.

- Все нормально, девушка. Извините нас. Так получилось, - Хруня сразу сообразил, что ответить. Он хорошо знал своего друга. И если Женя «выпустил пар», то больше психовать уже не будет. И возьмет «себя в руки». Вадим достал деньги и протянул их официантке. – Вот, возьмите, двойную плату за разбитую посуду.

Молодые люди молчали. Женя уткнулся глазами в стол. Его друг не знал, как вести себя дальше и что, вообще, делать.

- Жень. Я перед тобой оправдываться не стану. Ты можешь даже дать мне в морду. Но одно я скажу тебе точно. Я обязательно найду эту стерву Оксану и спрошу с нее, как положено.

- Вместе поищем, - сказал Женя, смотря куда-то в сторону. – А на тебя, Вадим, у меня нет обиды. Ты по своей глупости, даже по дурости, попал в гадкую историю. Сам во всем виноват. И Бог тебе судья. А вот к этой Оксане у меня будет серьезный разговор. Я хочу с ней еще раз встретиться. Только не в сауне. А в правоохранительных органах. Есть у меня кое-где знакомые. Даже в местной газете, известный журналист Вологодский. А прямо сейчас я пойду в ЗАГС.

- Куда, куда? – не понял Хруня.

- В ЗАГС. Я тебе не успел сказать: Света теперь живет у меня. Мы с ней хотим пожениться. Правда, планировали сыграть свадьбу немного попозже. А вот сейчас я решил не откладывать. И пойду сегодня же узнаю правила приема документов на регистрацию брака.

Хруня смотрел на друга во все глаза:

- Женя! Ты настоящий мужчина! Я горжусь тобой!

- А ты, Вадим, скажу тебе честно, - ответил Женя, - несмотря ни на что, все-таки настоящий мужик. Я считаю, ни у каждого хватит смелости сказать другому человеку правду в лицо. Да еще и в момент нашей первой встречи, после недавней ссоры.

- Да? – Хруня разулыбался и протянул парню свою ладонь. – Тогда, держи!

- Нет, погоди… - остановил его Женя. – Пообещай мне одну вещь. Прямо поклянись: что никогда, ни при каких обстоятельствах и что бы ни произошло, Света не услышит из твоих уст, всю правду о той проклятой ночи, на квартире у друзей Оксаны. Обещаешь мне?

- Клянусь!!! Чтоб мне импотентом стать, если проговорюсь!

Несмотря на всю тяжесть происшедшего со своим другом разговора, Женя тоже искренне и весело разулыбался:

- Хруня! Ты неисправимый!

Друзья, крепко пожав друг другу руки, вышли на улицу.

А когда молодые люди еще сидели в кафе и так увлеченно беседовали, то они явно не замечали как на них, время от времени, поглядывали официантка и охранник. Работники заведения стояли возле барной стойки о чем-то тихо переговаривались. И как только парни ушли, официантка сказала охраннику:

- Смотри, Серик. Какие-то странные были клиенты. Сначала посуду начали бить. Я подумала, что парни собираются драться и тебя позвала. А они, перед тем как уйти, уже и брататься стали. Не поймешь, вас, мужиков!

- А что тут непонятного? – ответил мужчина и поправил у себя на поясе резиновую дубинку. – Пацаны тихо-мирно посидели: поели, попили. А теперь поехали телок снимать.

- С чего ты взял? – удивилась девушка.

- Да это по их разговору ясно было. Я, правда, к словам сильно не прислушивался, но кое-что расслышал. Прежде чем уйти, парни говорили о какой-то Оксане. Похоже, что в сауну ее решили пригласить. Вот и пошли искать эту девушку. Наверное, красивая она! Вот бы с ней познакомиться…

 

2

 

Теплым майским утром я вышел из здания городского бюро ЗАГСа. Добрая и приветливая девушка, его сотрудница Эльмира, мне передала бесценную для меня информацию. Я как мог отблагодарил ее. И мы, на всякий случай, даже обменялись с ней номерами своих телефонов. И договорились о том, что когда-нибудь, обязательно встретимся, например, где-нибудь в кафе и закрепим наше знакомство.

Закурив, я стал озираться по сторонам, в поисках какой-нибудь пустующей скамейки. Желая в укромном месте, правда, если такое найдется в центре города, присесть и внимательно прочитать все то, что написано на небольшой бумаге, размером вполовину стандартного листа, полученной от Эльмиры.

У меня было такое чувство, словно я стою у порога чего-то очень важного для меня, тайного и неизведанного. И понимал, что сейчас я загляну в прошлое, которое умышленно скрывали от меня, самые близкие и родные мне люди.

Я поудобнее устроился на выбранной скамейке и развернул бумагу. На листе чернели всего три строки, оставляя вверху и внизу, много свободного места. С замиранием сердца, я прочитал: «Терехов Владимир Николаевич». А далее – год и место его рождения. И ниже, какой-то городской адрес. Может быть тот, где отец живет или жил, в последнее время. И все!

Вот то, к чему я целенаправленно так долго стремился. И хотел узнать, во что бы то ни стало, как минимум, последние двадцать лет. Трудно передать на словах, состояние моей души.

Хорошо меня поймет тот, кто бывал в похожей ситуации. Кто, спустя долгие годы, все-таки встретился со своей давней, заветной мечтой, притронулся к ней и ощутил сладость победы над преодоленными препятствиями. А тем более, над собой. Радуясь тому, что у него хватило сил и терпения упорно, не взирая на любые трудности, дойти до своей цели. И вот – она достигнута!

И снова я вспомнил наш первый и единственный, как оказалось позже, откровенный разговор с мамой, о моем отце. Мама тогда вскользь упомянула о том, что отца звали Володей. Опять же, в памяти возникла картинка из моего безоблачного детства. Я играю с девочкой Ритой. А она, с присущим для нее кокетством и постоянными издевками, говорит мне: «Твоего отца звали Владимиром. И значит ты - Николай Владимирович».

Собираясь уходить домой, я свернул бумагу, желая убрать ее в карман. И только тогда заметил, что на обратной ее стороне, тоже что-то написано. Какой-то домашний адрес и номер телефона.

«Интересно, что это может быть? – попытался угадать я. – Ах, да! Эльмира же, перед тем, как распрощаться со мной, сказала, что она, по собственной инициативе и, желая мне еще хоть чем-нибудь помочь, нашла в городском телефонном справочнике, информацию о каком-то Терехове. И тоже передала ее мне. Хотя это может быть вовсе и не мой отец. А лишь его однофамилец».

Я еще толком не знал, с чего начинать свои поиски. Где и как искать отца? В голове появилось пока два варианта: это через интернет или с помощью рубрики «Жди меня», в местной газете. И, конечно же, я, прежде всего, позвоню по номеру, что мне подсказала Эльмира. Хотя вариант успеха, здесь был не более, чем один из ста. А я вообще не люблю браться за любые серьезные дела, если знаю, что их положительный исход, по моим предварительным расчетам, в процентном соотношении оценивается как пятьдесят на пятьдесят. Но в данном случае, я ничем не рисковал. Докурив сигарету, я заторопился домой, чтобы незамедлительно позвонить по незнакомому мне номеру телефона. И снова, в который раз, попытать судьбу. Наудачу.

Я почти вбежал в свою квартиру. И, едва закрыв входную дверь, даже не разувшись, что, кстати говоря, очень не люблю делать, схватил телефонный аппарат. И набрал нужный номер, тот который написала мне Эльмира.

Почти сразу же, к моей великой радости, потому, что я терпеть не могу ждать, особенно если это касается развития важных дел и событий, на другом конце провода мне ответил спокойный немолодой женский голос:

- Да!

- Здравствуйте! Скажите, могу ли я услышать Терехова Владимира Николаевича? – с волнением спросил я. Естественно, не подготовив и не продумав заранее свою речь.

- Володю? Хм. А кто его спрашивает? – сильно удивилась женщина…

Конечно, я сейчас покривил душой. Ведь идя по дороге домой я, так или иначе, выстраивал в уме ряд вопросов, которые мне хотелось выяснить в первую очередь. Но взяв в руку трубку, они у меня, предательски, все вылетели из головы.

Сам не зная почему, наверное, чисто машинально, ведь я поэт и у меня, как у любого литератора, почти везде лежат наготове чистые листы бумаги с ручкой, я, разговаривая с незнакомкой, и, одновременно, анализируя все услышанное, тут же, своим неразборчивым почерком, «конспектировал» весь наш разговор. Чувствуя, что в дальнейшем, для меня эта запись будет не менее бесценным документам, чем тот, что я получил от Эльмиры.

Заранее, еще перед тем, как звонить, я все же надеялся на что-то хорошее в общении с незнакомкой. Одновременно, почему-то предугадывая, что наш с ней разговор может быть прерван по воле моей собеседницы, на любом слове. И без дальнейшего его повторения.

И действительно. Беседовали мы по телефону всего-то минут десять. А следующий и, как оказалось, последний наш разговор, тоже, кстати, телефонный, состоялся через пять дней. Я и его записывал. Но это мало, что мне дало. Вся информация, которую я получил от женщины, была скудной и весьма запутанной. И в результате, о последнем периоде жизни моего отца, я так толком ничего и не понял.

Даже позже, беседуя с теми, немногими людьми, лично знавшими Терехова, которых мне не без труда удалось разыскать, я все больше понимал, что ни от кого из них не узнал правду об отце. Уж сильно их мнения были расхожими…

…- Это его дальний родственник. Я очень долго искал Владимира Николаевича. И вот теперь – звоню вам, - объяснил я тогда женщине.

Затем, моя собеседница строго спросила, откуда у меня номер ее телефона и домашний адрес. Будто он не указан в телефонном справочнике.

Продолжая с ней говорить, я уже поувереннее стал себя чувствовать. Все-таки, как-никак, я сын Терехова и прямой, единственный его наследник.

Мне только оставалось удостоверится, действительно ли это тот самый Терехов, что мне нужен? А вдруг – нет? Мало ли, что в жизни бывает!

Единственное, что мне удалось выяснить положительного для меня, это тот факт, что у Владимира Николаевича была сестра Александра. За эту информацию я и зацепился прежде всего.

Поэтому я был признателен своей собеседнице уже только за то, что она хоть что-то сообщила мне об отце. А ведь все могло бы сложиться иначе, скажи она: «Вы ошиблись номером». Или если бы вообще не стала меня слушать, как позже поступила ее сноха. И что тогда? Все!

С волнением я записывал весь рассказ незнакомки. И сейчас, чтобы не приводить его полностью, я поразмышляю над ним.

Оказывается, Терехов умер год назад до моего звонка в его квартиру. Несмотря на всю трагичность ситуации, известие о кончине отца меня сильно не расстроило. Я был к этому готов. И очень сомневался в том, что Владимир Николаевич, спустя несколько десятилетий дожил бы до телефонного разговора со своим сынулей.

А вот то, что мой родитель умер всего лишь год (!) назад, это меня просто убило. Где я раньше был?

Но с другой стороны, если бы я, опоздал на встречу с отцом, к примеру, на несколько месяцев, а то и того хуже - на неделю, вот тогда, это была бы для меня настоящая душевная катастрофа. Каких, впрочем, в моей жизни и без того хватало!

Теперь уже я знал, что со мной по телефону говорит жена моего отца Наталья Федоровна Селиванова. Кажется, у меня в памяти до сих пор звучат ее слова:

«Володя до встречи со мной жил совсем один. Он был закоренелым холостяком, с несчастной судьбой. Много лет тому назад, у Терехова был недолгий брак, который распался сразу же после рождения их общего с первой женой, сына. А позже, в зрелом возрасте, его наследник умер от пьянки (!). Я не знаю, кто это сказал Володе.

С тех пор у него из близких родственников осталась лишь родная сестра Шура. Они очень любили друг друга. И общались до самой смерти старушки.

У Александры был отдельная однокомнатная квартира в центре города, в районе старого зооветинститута. И в ней она тоже жила одна, ведь единственный сын Шуры, тоже умер, только очень давно. А мужа у нее – не было. Вот она и ходила в гости к своему брату.

А последние годы своей жизни, Терехов тяжело болел. Он подал объявление в местную газету, о знакомстве с женщиной, желающей ухаживать за ним, до конца его дней. И за это, Терехов обещал ей подарить свою квартиру.

Так мы и познакомились с Володей. И официально зарегистрировали свой брак».

После этих слов у меня непроизвольно возник один вопрос, который я, не желая перебивать женщину, задал лишь сам себе: «Интересно, а как эта Наталья Федоровна смогла предугадать, что она переживет моего отца? А если бы произошло наоборот? Ведь женщине, на момент нашего разговора было уже хорошо за семьдесят». А Терехова продолжала:

«Я ухаживала за тяжелобольным Володей. И Александра Николаевна до самой своей кончины ходила к брату и проведывала его.

Совместных детей у нас с Тереховым, естественно, не было. А у меня свои – есть. Два сына: Виктор, он живет в Семфирополе. И Юра, он проживает в нашем городе, вместе с женой Оксаной. А также, дочь Люся. Она тоже живет здесь, в Семипалатинске».

И пока Наталья Федоровна сделала небольшую паузу, я спросил у нее о каких-нибудь личных вещах отца, о любой мелочи, которую он держал в руках: часы, ручка, чашка… Хоть что-то. Но главное, меня интересовали фотографии. Ответ гражданки Тереховой меня просто «убил наповал»:

«О жизни Володи я ничего не знаю. Мне он о себе не рассказывал ни слова (!). Никакие его фотографии, я никогда не видела. А наших с ним общих, мы не делали. И вообще, в квартире Терехова, после его смерти, все изменилось. И никаких личных вещей Володи у меня не осталось»…

И я снова не мог ее понять. Как так? В моем понимании, если бабушка с дедушкой жили вместе, причем, познакомившись совсем недавно, лишь несколько лет тому назад, то, о чем-то они ведь разговаривали???

Старики только и знают, что вспоминают о своем прошлом. А найдя «свободные уши» или достойного собеседника, они, вообще, готовы излить все свои чувства. И несколько раз подряд, да во всех подробностях, и причем по собственной инициативе, изложить всю свою биографию.

Поэтому я Тереховой просто не поверил! Прожить несколько лет с мужем и почти ничего о нем не знать?!

И тогда я спросил мою собеседницу о том, кому досталась квартира умершего, раз у супругов не было общих детей. И тут началось…

Бабушка неожиданно разнервничалась. Я только успевал ее слушать, да записывать, более-менее разборчивым почерком, все, что мне она говорила. Толком не успевая обрабатывать в уме, поступавшую информацию.

Сначала Селиванова сказала, что квартира завещана ей. Потом, через несколько предложений, исправилась и уточнила, что жилплощадь Терехова, подарена ей самим покойным, перед своей смертью.

А потом Наталья Федоровна почти перешла на крик:

«Что вы у меня выспрашиваете? Идите в суд! Там все и узнаете. Я уже устала от всего, от нервотрепок и постоянных разборок со своей снохой. Это Оксана настоящая мошенница! По ней «тюрьма плачет». Она украла у меня все документы на квартиру. Я Оксану сюда уже и не пускаю. За что, сноха подала на меня в суд. Полгода назад уже состоялся один. А вскоре будет другой.

Вот там ей и место. Оксану надо посадить! Представляете, за три (!) дня до смерти Володи, сноха повезла его в нотариус. Владимир Николаевич очень плохо себя чувствовал. Он уже почти не разговаривал и вообще не соображал, что делает.

Володя подписал на имя Оксаны, дарственную сразу на две квартиры: на свою и на Шурину. Терехов был уже так плох, что его подпись на этих документах очень трудно разобрать. И после этого, я свою сноху на порог квартиры не пускаю и вообще, двери никому не открываю…»

Чувствуя, что наш разговор может оборваться против моего желания, я поспешил спросить Селиванову про могилу отца.

- Я даже не знаю где он похоронен, - отвечала Наталья Федоровна. – На похоронах не была. И Володину могилу может показать только Оксана.

«Да что же это за злодейка такая, сноха бедной жены Терехова», - подумал я. И заверил Наталью Федоровну, пока она не повесила трубку:

- Я, конечно же, опечален, всеми вашими семейными неурядицами. Но спешу вас успокоить. Хоть я и являюсь дальним родственником Владимира Николаевича, но, поверьте, мне его квартира не нужна. Я на нее не претендую, у меня своя есть. Мне надо совсем другое. Я хотел бы познакомиться с вами поближе. Просто прийти в гости, в квартиру, где жил Терехов, чтобы недолго поговорить о нем.

Может быть вы, к моему приходу, сможете найти хоть какие-то фотографии Владимира Николаевича? А я вам тоже принесу показать ту, одну единственную фотографию, которая у меня хранится. На ней Терехов запечатлен еще достаточно молодым. Вдруг вам станет интересно посмотреть на этот снимок?

Зря я тогда, дурак, распинался перед этой женщиной. И надеялся непонятно на что. Только позже до меня дошло то, что Селивановой сто лет не нужен никакой родственник Владимира Николаевича, ни дальний, ни близкий. И к тому же, интересующийся его фотографиями.

Но тем не менее, Наталья Федоровна тогда со мной согласилась:

- Да, да. Хорошо. Заходите ко мне завтра вечером. Я что-нибудь для вас постараюсь подготовить. Но только я сегодня же созвонюсь со своей дочерью, которая живет недалеко от меня. Чтобы она тоже присутствовала при нашей с вами встрече.

- Прекрасно, - обрадовался. И еще взял да пошутил: «Конечно, обязательно пригласите свою дочь. Ведь неизвестно, кто к вам придет. Мы же пока незнакомы. А посторонних пускать в квартиру сейчас опасно».

После разговора с Селивановой, на меня обрушился шквал грустных мыслей на самые разные темы. Только об одном я тогда несильно задумывался. Это о дележе квартиры Терехова через суд, да к тому же, еще и ни один. О чем мне сама Наталья Федоровна и рассказала, обвиняя во «всех смертных грехах» свою сноху Оксану.

Хотя меня, частично, это тоже задело «за живое». Я тогда не понимал, причем тут какая-то там Оксана и квартира моего отца. Какая здесь связь?

Ну ладно, Наталья Федоровна является женой Владимира Николаевича. А кто ему сноха Селивановой? «Никто» с большой буквы? Моему «забору» двоюродный «плетень»? И почему так агрессивно сложились отношения между пожилой женщиной и женой ее сына? Как на все это реагирует сам Юра?

Я за свою жизнь слышал немало историй на тему взаимоотношений свекрови со снохой.

Между моей мамой и моей женой тоже бывали различные трения. Ссоры и взаимные, чаще всего незаслуженные и необоснованные, обиды. Но все это было так обыденно, жизненно, бытово… Наверное, как и у многих. И я часто, в зависимости от ситуации, вставал в качестве защитника, то на сторону своей жены, то на сторону матери. И даже если мама в чем-то бывала не права, я ее всегда старался понять и пожалеть. Боялся лишний раз расстраивать. Да и вообще не хотел этого делать.

А тут, что за «балаган» такой? Тогда меня вся эта история неособенно заинтересовала еще и потому, что я был шокирован другим фактом из своей жизни. На него мне, сама того не ведая, открыла «глаза» Наталья Федоровна.

Оказывается дом, в котором до самых последних своих дней проживал в полном одиночестве мой отец и которого я безуспешно пытался розыскать на протяжении ни одного десятилетия, находился в каких-то двухстах метрах от нашего, где я жил со своей женой.

В те годы между этими домами находился круглосуточный продуктовый магазинчик, один единственный на весь квартал. И в него, хоть раз в месяц, да заходил каждый житель нашего района.

И, следовательно, так или иначе, но в течение десяти лет, что я жил по соседству с отцом, мы с ним все равно могли встретиться. Да, наверное, еще и не раз! А может быть и разговаривали! А то и курили вместе!

Все это нелегко мне было осознавать. Особенно, когда вспоминаю, как моя мама, хоть и не очень часто, в силу вышеуказанной причины, но все же, ходила ко мне в гости, когда я жил в том районе города, в квартире жены. А раз так, то мама уж точно могла, пусть чисто случайно, но «столкнуться» с моим отцом. И причем неоднократно…

Вот еще почему, мне было просто необходимо взглянуть на любую фотографию отца, желательно относящуюся к последним годам его жизни. Именно об этом я и просил по телефону Наталью Федоровну.

Так, после моего непредсказуемого разговора с Селивановой, мне уже точно была обеспечена бессонная ночь. Их, за все последующее время, у меня накопилось великое множество. А передумано с тех пор столько, что уже самому надоело ломать голову над безответными вопросами из жизни Терехова.

Весь следующий день, я провел в нетерпеливом ожидании вечера, того волнующего момента, когда я, наконец-то, войду в квартиру… своего отца. И пусть его давно уже нет, но я хоть окунусь в ту бытовую обстановку, которая окружала моего родителя. Сяду на стул, на котором он сидел, потрогаю предметы, которых касалась его рука…

Выгляну в окно из спальни Терехова. Оно, скорее всего, выходит во двор. И быть может, Владимир Николаевич, длинными тоскливыми вечерами, когда был болен и уже не мог выходить на улицу, смотрел сквозь стекло на окружающий его мир. Такой манящий, но не принимающий его.

И тогда отец, наверняка, задумывался о прожитой им жизни. Владимиру Николаевичу тоже хотелось, чтобы под старость рядом с ним были родные ему люди: жена, дети, внуки.

И глядя в окно, он невольно ловил себя на мысли, что завидует всем тем бабушкам и дедушкам, которые прогуливаются по двору со своими чадами, заботливо за ними следя. И не дай Бог, чтобы с их детишками что-нибудь случилось! А если вдруг, малыши начинали плакать или хныкать, от того, что их кто-то обидел, или они, заигравшись, споткнулись и упали… О! Тогда для присматривающих за ними старичков это становилось настоящей трагедией. Они прижимали своих сорванцов к груди, говорили им ласковые слова в утешение и, кажется, сами испытывали ту небольшую боль, которая для их детишек была нестерпимой.

Так вся жизнь отца и прошла мимо него – стороной, боком. Неудачный брак, несчастная любовь, «потеря» единственного сына. А что впереди? Одинокая старость, болезни, забвение…

Мое сердце учащенно билось. Я не знал, как при встрече вести себя с Натальей Федоровной. Ведь она уже достаточно стара. И хоть женщина станет меня ждать, но все же… А если она больна? А вдруг уже плохонько соображает? Как мне тогда с ней говорить?

И все равно, я просто рвался в квартиру Владимира Николаевича. Ведь там, кроме самой Селивановой, должна будет находиться и ее дочь. А это, для меня еще один живой свидетель последних дней жизни Терехова.

Вечером, выйдя из автобуса, я подошел к цветочному ларьку. Он был открыт тут же, прямо на остановке городского транспорта. Вообще, с тех пор, как я не живу в этом районе, в котором мы провели с женой много памятных для меня лет, он сильно изменился. Расстроился, похорошел и стал более цивильным.

Его центр, вдоль проходящей сквозь него улицы – проезжей части, превратился в мини-базар. Мне кажется, что здесь можно удовлетворить почти любой каприз покупателя. А уж цветочный киоск, прямо на остановке автобуса, это круто! Создается такое впечатление, что в этом районе города живут одни истинные джентльмены или Ромео.

Задумавшись над всем этим, что для меня, в общем-то совсем неважно, я уже твердо решил, что с пустыми руками идти к незнакомым людям будет некрасиво. Да и не хотелось. А что именно купить в моем случае, я не знал.

Чтобы долго не заморачиваться в выборе покупки для визита вежливости, я решил остановиться на «классике»: цветах и коробке конфет.

С собой я еще прихватил небольшой толстенький альбомчик с моими личными фотографиями. В нем у меня бережно хранится один-единственный снимок моих родителей, сделанный ими еще до моего рождения.

Без труда отыскав дом отца, я зашел в нужный мне подъезд.

«Черт возьми, - подумал я. – Вокруг этого дома я, на протяжении многих лет, ходил, что называется, кругами, и даже присаживался покурить на скамейку в его дворе».

Дверь в квартиру отца была двойной, деревянной и, с виду, достаточно добротной. Считается, что любой, даже провинциальный театр – начинается с вешалки. Вот и мне захотелось уже по двери, хоть как-то предугадать о благосостоянии хозяев квартиры, живущих за ней. Наверное, я уже заранее сомневался в том, что мне ее вообще откроют.

- Кто там!!! – резко ответил на мой негромкий стук в дверь, старческий женский голос.

- Здравствуйте! – сказал я, стараясь подавить волнение в голосе. – Это родственник Владимира Николаевича. Мне нужна Наталья Федоровна. Я вчера звонил ей. И мы договорились о…

Голос за дверью меня перебил, не дав закончить мысль. И хозяйка квартиры неожиданно перешла на истошный крик, наполняющий собой всю площадку:

- Не знаю я никого! Терехов здесь не живет! Он давно умер! И я никому дверь не открою и никого не впущу!

- Наталья Федоровна, это вы? Меня зовут Николай. Как же так? Ведь я вам звонил вчера вечером… И пришел поговорить… Принес вам фотографии показать…

- Я дома одна! – кричала Селиванова. Похоже, она была серьезно разгневана. И я уже стал опасаться за ее общее самочувствие. – И кто ты такой, я не знаю. И знать не хочу! У Володи не было и нет родственников! А тебя ко мне подослали! Я сейчас вызову милицию!

О, Боже! Я не знал как себя вести. Как так? Ведь мы же договаривались. И эта женщина, черт ее побери, еще вчера вполне любезно говорила со мной по телефону. А сейчас продолжает орать, как потерпевшая.

Я пытался ее успокоить:

- Я пришел по-хорошему… Вот принес вам конфеты и цветы. Откройте, пожалуйста, дверь, я хоть их отдам. А потом, сразу же уйду… Даже заходить не…

- А-а! Какие еще конфеты?! Отравить меня хочешь? Тебя подослали! Я милицию вызову! Ишь ты, говорить он со мной надумал! Вот в суде встретимся, там и поговорим…

На сильный, непрекращающийся крик открылась дверь квартиры слева. И на площадку вышла женщина-казашка, средних лет. Она с интересом и недоверием посмотрела на меня. И опять лишь только позже, вспоминая весь свой неудачный визит в квартиру отца, я понял, что соседи Терехова уже видно привыкли к подобным «концертам» у его двери.

Не дав соседке Селивановой самой оценить обстановку и сделать должный вывод обо всем происходящем, я, под сопровождение ни на минуту не прекращающегося крика Натальи Федоровны, объяснил вышедшей на площадку женщине все, что успел, о себе и о цели своего визита к жене Терехова. А в подтверждение своих слов, я потряс перед соседкой цветами, конфетами и фотоальбомом.

Слава Богу, что она, в отличие от Селивановой, обладала здравым смыслом. Или у меня был уж настолько расстроенный вид, что соседка стала убеждать Наталью Федоровну открыть дверь хотя бы ей и все-таки принять цветы. Что вы! Все уговоры были бесполезны. Жена Терехова, похоже, действительно никого не желала ни видеть, ни слышать.

И теперь уже две женщины, громко разговаривая через закрытую дверь, старались друг друга перекричать. Шум удвоился и, судя по всему, стал распространяться по всему подъезду.

На него, вместо обещанной Селивановой милиции, которую тут «до кучи» как раз и не хватало, с верхнего этажа, по лестничному маршу, медленно и самодовольно, в расстегнутой рубашке, спустился какой-то мужик. Он посмотрел на меня так, будто одарил немым вопросом: «Ты кто такой, братан? И че тебе тут надо?»

Соседка Селивановой, вот понятливая женщина попалась-то (!), перебивая меня, теперь уж и ему стала объяснять все то, что мужчина пропустил, опоздав к самому началу «концерта» у двери Терехова.

А Наталья Федоровна, видно, услышав еще один мужской голос и продолжая кричать, снова «рассыпалась» угрозами вызвать милицию и сдать меня (!) «куда следует».

В милицию мне не хотелось. Это совсем не входило в мои планы. И нежелательно было переполошить весь подъезд. А так как сосед снизошел к нам пока что только со второго этажа, то в «запасе» у Селивановой оставалось еще два. На них она, может быть и рассчитывала, продолжая инсценировать общественный беспорядок.

Спешно всучив в руки соседки Натальи Федоровны цветы и попросив ее, все же при случае, передать мой букет по назначению, я, уже обратившись к мужчине с верхнего этажа, вызвал его на улицу.

- Можно с вами поговорить? Уж вы-то, я думаю, меня не боитесь? Я же не бандит какой-нибудь, – сказал я, присаживаясь рядом с незнакомцем на скамейку. И теперь уже ему, показывая свой фотоальбом.

Я был в полном отчаянии, после недолгого разговора через дверь с женой Терехова. И мужчина со второго этажа, наверное, это заметил. А может быть, ему вообще было абсолютно все равно «кто там» и «что»? Он, скорее всего, просто вышел покурить.

Я сейчас уже не вспомню имя своего собеседника, сидевшего со мной на скамейке во дворе дома отца. А может быть, мы с ним тогда и вовсе не познакомились. Мужчина был немногословен. Вернее, на интересующие меня вопросы мне он так толком ничего и не ответил. Хотя утверждал, что нередко видел Терехова на улице, когда отец мог еще выходить из дома.

- На фотографии, это может быть и дядя Володя. Хотя я утверждать не стану. И вообще, я его знал, так, постольку-поскольку. Когда Терехов заболел, у него сразу появилось много женщин, желающих за ним ухаживать, чтобы потом «захапать» его хату. Он сам обещал подарить свою квартиру любой, кто станет с ним жить. Ну и тут такое началось…

Однажды даже видел как какая-то девка сиганула из окна дяди Володи. Я как раз сидел на скамейке, рядом с домом и курил. Еще подумал тогда: ну, блин, Терехов дает! Молодец мужик! Одним словом, весело было. Что думаешь, к нему порядочные женщины потянулись? Халявщицы, да те, кому жить негде. Тут участковый к нему через день захаживал…

И эта, что дверь тебе сейчас не открыла, как раз одна из таких. И никакая она, на хрен, дяде Володе, не жена. Поэтому тетка-то ничего о нем и не знает. А ты еще про какие-то фотографии у нее спрашивал. Да после смерти Терехова, из его хаты все повыкидывали на помойку и дело с концом! Ты что, маленький? Сам не понимаешь? – сказал мне все это сосед отца и зашел в подъезд.

Да, действительно. Я ничего не мог понять. Не зная, также, как мне поступить в данной ситуации и с кем бы посоветоваться.

На следующий день я пошел в адвокатскую контору. А после нее в другую, третью… Я никогда с подобными инстанциями не сталкивался. И как там решаются вопросы на уровне судебного разбирательства, совсем не представляю.

Но адвокаты не торопились мне помогать. Все они, словно сговорившись, за выполнение своих услуг, назначали нереальную для меня оплату. При этом сами же не гарантировали успех в своей работе, а значит и в моем деле.

Дни и ночи у меня из головы не выходила вся эта странная история о моем отце.

Поначалу мне его стало очень жаль. Ведь он, бедняга, в последние годы своей жизни, в период тяжелой болезни был окружен абсолютно чужими людьми. И еще неизвестно, как они ухаживали за отцом. Скорее всего только и ждали того момента, как бы побыстрее завладеть его квартирой.

Затем, в какой-то момент, я делаю вывод, что отцу было не так уж плохо в окружении тех людей, которых он сам себе выбрал для общения.

И все равно, я не мог успокоиться. И не хотел. И дней через пять, снова позвонил Наталье Федоровне.

Женщина хоть и не обрадовалась моему звонку, но, тем не менее, разговаривала со мной достаточно вежливо и спокойно. Она даже извинилась передо мной за то, не впустила меня к себе домой. И начала опять жаловаться на то, что к ней ходит неизвестно кто. Селиванова боится незнакомцев и считает, что все это проделки ее снохи Оксаны.

Наталья Федоровна снова упомянула мне про какие-то суды. И я опять так и не понял, кто с кем судится и почему. Но стал уверен в одном: квартиру не только моего отца, но и еще моей родной тети, нагло, со скандалами, делят чужие им люди!

Говорить с Селивановой мне было больше не о чем. Вернее – бесполезно, нового от нее я уже ничего не узнаю. И теперь я стал мучать себя думами о том, что же могло произойти, в так называемой «семье» отца, в последний год его жизни? Все мои немногочисленные друзья и знакомые, которых я выбирал в качестве своих слушателей этой запутанной истории, посвящая их во все известные мне подробности, только разводили руками и удивлялись тому, как так все могло произойти.

Вот и я думал: как?

А когда человек изводит себя мыслями на одну и ту же тему, не давая мозгам покоя, то, все рожденное в его голове, рано или поздно, будет искать себе выход наружу. И обязательно найдет. Или в виде нервного стресса, со слезопролитием, что, в большинстве случаев, характерно для женского организма. – Или как-то иначе.

У меня это проявилось следующим образом.

Ночью мне приснился странный сон. Я стал невольным свидетелем целой истории. В нее были включены все жанры современного кино: любовь, драки, авантюры и даже что-то сказочно-мистическое.

Две какие-то девушки, в прошлом хорошие подруги, встретившись совершенно случайно, завели речь о квартире моего отца. И одна из них, кстати, будучи девушкой ни самого «тяжелого» поведения, решает нагло завладеть халявной, как ей кажется, жилплощадью.

А дальше все перемешалось. Появились новые действующие лица: электрик Женя, журналист Вологодский. Даже ясновидящая мне приснилась. Хотя, я раньше, с подобного рода «волшебницами» никогда не сталкивался…

Утром я проснулся с тяжелой головой, как после хорошей пьянки. И сразу же сел за стол, спеша накидать на бумаге все то, что мне увиделось во сне.

Кому-то вся эта история с медсестрой, перстнем и погоней за квартирами Тереховых может показаться глупой и смешной.

Но только ни мне. Ведь мы же нередко верим или хотим верить в те сказки, которые сами же для себя и сочиняем.

Когда я достаточно подробно записал сон и еще раз прочитал свои фантазии, то сразу же захотел позвонить домой… Оксане Селивановой. Благо, ее телефон у меня был.

Только Оксана долго-то со мной не разговаривала. И слушать меня тоже не соизволила. Я лишь успел представиться ей дальним родственником Владимира Николаевича и поинтересоваться местонахождением могилы отца.

- А как вы узнали про меня? – забеспокоилась Селиванова. – И вообще, откуда взялись?

- Я же говорю: я дальний родственник Терехова. Искал его очень долго, почти двадцать лет. Теперь вот у меня появился ваш телефон. А о вас я многое знаю… - я чуть не добавил: «И про Светку Бичеву тоже». Да вовремя спохватился. Тогда Оксана точно бы подумала, что я ненормальный какой-то.

- Вся эта ваша история, больше походит на сказку…

- К сожалению, Оксана, это не сказка, а правда. Проза жизни… - последние слова я говорил уже сам себе, слушая частные короткие гудки в трубке телефона..

…Прошло чуть больше года после моего звонка к жене отца. За это время мне удалось, совсем случайно, разговориться с одним очень хорошим юристом. Он проникся моей проблемой и пообещал, чисто по-человечески и абсолютно безвозмездно помочь всем, чем сможет.

Прежде всего, он обеспечил мне доступ к архивным документам, которые для «простого смертного» сокрыты за «семью печатями».

После их прочтения я, с грустью в сердце, узнал следующее.

Моя родная тетя – Александра Николаевна Терехова умерла в хирургическом отделении городской больницы. Ее однокомнатная квартира была подарена Оксане, моим отцом, за несколько дней до его смерти.

А свою двухкомнатную квартиру Владимир Николаевич тоже подарил, в равных долях, опять же Оксане Селивановой и своей жене – Наталье Федоровне.

Спустя полгода, видно после моего визита к жене отца, был еще один суд. И та часть двухкомнатной квартиры, которой владела в качестве подарка Селиванова-старшая, перешла к ее сыну Юрию.

Вот так закончилась история, а по словам Оксаны Селивановой – сказка, многолетних поисков моего отца.

В результате чего, у меня, кроме печальных воспоминаний о ней и переживаний, осталась только фотография моих родителей, которую я разместил на последних страницах моей повести, точная информация об их браке и разводе, да паспортные данные отца… И конечно же, эта книга.

Перефразируя известные слова советского писателя Николая Островского, я сейчас подумал о том, что ведь действительно – жизнь надо прожить так, чтобы потом, в дальнейшем, не было бы мучительно больно за свое прошлое. За сделанные в нем ошибки, которые впоследствии, в большинстве случае, не исправляются никогда. И от которых на протяжении всей последующей жизни можешь пострадать не только сам. Они еще могут сказаться и на детях…

Август 2008,

Ноябрь 2009

г. Семей