Смеяться над тем, кто попал в беду, практически, обездвижен и не может спасти себя сам, грешно, но остановить гомерический смех, меня охвативший, не мог. Видел, чувствовал на себе, две пары глаз моих родителей, сверлящих меня, но это не действовало. Сие страшно, весело и до боли, не прилично, но умолкнуть не мог, хоть убейте... Впрочем, всё по порядку.

 

Мама долгие годы работала на самолётостроительном заводе имени В. Чкалова, в приёмке заказчика. В военной приёмке, как это звучало из уст простых работяг. Вероятно именно по этому, страсть к полёту, к прыжку, что приравнивается к попытке улететь, была у неё ярко выражена. А если учесть, что в молодости прилично играла в волейбол, где за время игры, большую часть времени находишься в состоянии «невесомости», то у страсти вышеуказанной, просматриваются ещё и корни. Летала во сне и наяву, вверх и вниз. Единственное, что пугало, это не умение выбрать площадку для приземления и правильный способ отталкивания перед полётом.

 

Отец с малолетства в спорте – детском, любительском, профессиональном. Удостоен звания «Мастер спорта СССР». Надо понимать, просто так и за просто так, такими вещами правительство не разбрасывалось. Прыжки, толчки, полет, и приземление отточены до «немогу», усвоены до совершенства, отложены на подсознательном уровне. Помесь этих «прыгунов» - профессионала и любителя, сейчас пытается рассказать о двух эпизодах, тридцати минутах из жизни прекрасных людей, умнейших, добрейших и ответственных родителях - Юрии Николаевиче и Людмиле Александровне, вечная им память.

 

Один произошёл летом, другой зимой, один у реки, другой на лыжне, но тяга к полёту, просматривается в обоих случаях. Общее одно - после маминого действия, нам с отцом приходилось вынимать её из того, во что она вляпалась, приземляясь. В первом случае это глубокий снег, во втором эпизоде – вонючая, грязная, вязкая болотная жижа.

 

Катались на лыжах по субботам. Не очень часто выпадало это делать всем вместе, папа отсутствовал по уважительной причине – соревнования. Но в этот, даже язык не поворачивается, назвать день злополучным, были вместе. Пять километром по лыжне и потом на горку. Мама выбрала самый трудный маршрут для спуска, вероятно, сработала женская логика. Мол, не как все и не туда, куда все.

 

Низкая стойка, набор скорости, отталкивание, она и не предполагала, что в конце спуска трамплин, взлёт, полёт сопровождающийся визгом, приземление. Ух!!! И мамы нет. Скрыло. Клубы поднятого вверх снега улеглись, смотрим и не замечаем ни кого. Вообще. Тишина полная. Где? Куда? Руки в ноги, спешим на помощь. Примерно представляем, где она должна быть. Сбрасываем лыжи и дальше ползком, иначе проваливаемся. Снег глубок и мягок. Вдруг, как в фильме про Марью Искусницу, из сугроба высовывается рука, причём, указательный палец выпрямлен и покачивается из стороны в сторону, остальные пальцы сжаты в кулак, мол, как в кино – «Должок!!!»

 

Что произошло со мной, вы догадываетесь, правильно, начал громко смеяться. Не знаю, почему, но ситуация на меня подействовала именно так, впрочем, как и в том моменте, когда мама пыталась перепрыгнуть заболоченную часть берега реки. Отталкивание, ноль внимания на предостережения папы, итог примерно тот же самый, только не вся ушла внутрь, а остановилась чуть. Одна голова торчала. Улыбающаяся, взъерошенная, умная, добрая голова. Ноги, туловище, плечи, всё там, в глубине. Отец матерился в обоих случаях, не из злости на супругу, а по причине её упрямства.

 

Стремление испытать чувство полёта не подкреплялось желанием выслушать методику приземления. Вот и итог. Нет, глупости в действиях сторон не прослеживалось, не тот замес людей, а вот лихость, взбалмошность и ребячество лилось через край. Находили, изымали, отрясали, очищали, отмывали и продолжали жить дальше. На то мы и семья, чтобы помогать друг другу, приходить на выручку, поддерживать и, не очень обращать внимание на ошибки и неудачи.

 

Виктор Михайлов.