Просто не знаю что делать. Ума не приложу. Понимаете, любой мой поступок будет истолкован неправильно. А я очень беспокоюсь о ней. Может быть, еще не поздно проверить ее состояние, сделать необходимые анализы, начать лечение. Но я не могу предложить это. Мое предложение будет истолковано, как желание засадить ее в психушку. Но мне все-таки кажется, что лечение ей необходимо. Смотрите, с каждым днем ее обвинения становятся все ужаснее и ужаснее. Хотя повода к таким страшным обвинениям я не даю.

 

Что вы! Я ее практически не вижу. Она почти месяц живет отдельно, в родительской квартире. И за это время подала уже три заявления в милицию, в прокуратуру и в суд. Ко мне непрерывно приезжают люди в форме, вызывают на допросы, требуют писать объяснений. И хотя они все понимают, но после каждого заявления обязаны реагировать.

 

Я и объяснял и писал. И вам могу повторить. Она была в гостях у приятельницы. Ушла от нее поздно. Пошла к остановке автобуса, оступилась и упала наотмашь. Ссадины на ногах, на руках, синяки всюду, даже на лбу. Одежда порвана. Дома я ее успокоил, смазал ссадины, уложил в постель. Утром ушел рано, она еще спала. Вернулся с работы, дома пусто. Оказалось, она подала на меня заявление в милицию, и уехала в другую квартиру. В заявлении написала, что я ее регулярно избиваю. Ей посоветовали взять справку о синяках и ссадинах. Такую справку она получила в травмопункте. Вот вкратце вся история.

 

Да, отвезли в отделение, и меня допросила женщина, кажется капитан милиции. Смотрела на меня как на изверга, Чекатило. Мои объяснения безапелляционно отмела: почему мы должны верить, что она упала, где, кстати, она упала, кто был свидетелем ее мифического падения, как можно упасть, чтобы синяки и ссадины были на всем теле, что профессора истории не могут быть извергами, научные заслуги позволяют избивать беззащитную женщину? Скажите, что я мог ей возразить. Только выдавил из себя, что весь вечер сидел дома, и ни о каком алиби даже не думал. Но и этот довод не поколебал ее уверенности в моей вине. В общем, прощаясь, она назвала номера статей уголовного кодекса и пообещала мне большой срок за издевательство.

 

Конечно, мне кажется, они уже устали от ее заявлений. И, несмотря на очевидный бред, мне снова и снова приходиться объяснять нелепость этих обвинений. Например, жалоба на еще одни побои. Сделали хронометраж. Оказалось, что я в перерыве заседания мог сбежать вниз, сесть в машину, приехать к ней, избить ее, вернуться на кафедру и после перерыва продолжить заседание кафедры. Вы представляете, я, с моей комплекцией и в моем возрасте, лечу по коридорам, мчусь, не соблюдая правил, влетаю в квартиру, и избиваю супругу. И ни на пути туда, ни при возвращении меня никто не видит. И это днем, в людном центре города. Мне казалось, что всем должно быть понятна нелепость этого обвинения. Однако и ему дали ход. И вновь в деле фигурировала очередная справка о синяках и ушибах, выданная травмопунктом.

 

Ну, что я могу сказать; любого профессора можно обвинить, приписав ему связь с коллегой по кафедре, аспиранткой или даже студенткой. И такие обвинения возникают довольно часто, и не всегда беспочвенно. Отмыться от этой грязи практически невозможно. И неважно, что мне не известна женщина с таким именем, и неважно, что такой женщины может быть вовсе не существует. Пятно на репутацию легло. Но вот какой смысл бедной больной женщине, я имею в виду свою супругу, приписывать мне несуществующую любовницу? Зачем ей понадобились эти измышления? Я не понимаю. Она утверждает, что я забью ее насмерть, и освобожу ее место для другой женщины. Это чудовищно. Чудовищно и нелепо.

 

И вот теперь суд, и обещание следователей упрятать меня за решетку на много лет за издевательство над беззащитной женщиной. Поэтому я и обратился к вам, как к видному юристу, выигравшему не один судебный процесс. Я слышал, что вы умудрялись решить проблемы, даже не доводя клиентов до суда. Может быть, если вы согласитесь меня защищать, вам удастся убедить органы провести ей психиатрическую экспертизу.

 

Да, я знаю размер вашего гонорара, и без колебаний подпишу этот договор. И я глубоко вам признателен за согласие, представлять мою сторону во всех инстанциях, включая судебный процесс.

 

Я повторю ваши слова: «Даже если правда окажется иной, вам необходимо ее знать, и она не помешает вам защищать меня в суде». Дайте минуту подумать. Надеюсь, что и мое дело будет выиграно также блестяще, как и все прочие ваши процессы. А что касается правды, то бедная моя жена в своих заявлениях не исказила ни одного факта.