Холодно. Даже чугунная печурка не грела этот домишко. Дача, одним словом - летний вариант. Так я мерз только в детстве, ночуя по подвалам. И подворовывая, конечно, пока не подобрали более авторитетные люди и научили многим премудростям. Где это было и когда?.. Стена, - между прошлым и настоящим…

Это все, что я на сегодня помню, кроме осеннего сезона на этих дачах. Здесь ко мне хорошо относились, как к душевнобольному, кормили за нетяжелый труд. На зиму вот – сторожем оставили…

Входная дверь распахнулась, впустив клубы морозного пара, кто-то вошел. Может Савеловна еды принесла. Не хотелось стягивать с головы меховой тулуп и впускать под него холод.

– Ну что, Андрей - он? – раздался голос над ухом.

– Точняк. Одно лицо. Фактура, возраст, цвет глаз – всё совпадает. Тот бомж, о котором Савеловна говорила. Рассказывают, что не помнит, ни откуда родом, ни фамилии своей. Документов у него нет.

– Тогда берём. Эй, слышь, мужик, давай к нам в машину, работа есть. Ёлку наряжать будем, гы-гы-гы, – заржал он, – с Новым годом.

Тампон, с чем-то едким, пахучим закрыл мне рот, затем глаза, потом и сознание…

***

…Я сидел, вернее - полулежал в чём-то удобном. Болела голова.

Приоткрыл веки и осмотрелся. Мягкий полумрак в комнате огромных размеров, шикарная мебель в стиле «ретро», кожаное кресло, в котором я находился, камин, большой обеденный стол, достойный царских покоев. У окна большая, наряженная ёлка. Запах детства. Бог мой – скоро Новый год.

За другим концом стола, в качестве vis-a-vis, сидел …Я!

…Я! Только в шёлковом халате и с рюмкой коньяка.

– Видимо хотите разъяснений? Извольте, – даже тембр голоса, несомненно, мой. Но вот интонации - властного, уверенного, в том, что ему будут подчиняться. А остальные – пыль, которая не в счёт. Ишь, как губку презрительно кривит – сноб.

– Для начала познакомимся: Семен Семенович. А вы, как известно – человек без имени, появившийся месяца три назад в наших краях, неизвестно откуда. Так у вас амнезия, или скрываетесь, по какой-то причине?

Я промолчал.

– Видите ли, – продолжил собеседник, – для меня настали не очень-то благоприятные времена. Завистники предпочитают видеть меня в тюрьме, или мёртвым, чего мне, отнюдь, не хочется, но к этому все идет. Я уже получил необходимые документы. Теперь я, позвольте еще раз представиться – Майкл Либер, бизнесмен и гражданин Израиля. Мне хватит недели, чтобы перевести на это имя всё, что «нажито непосильным трудом», – он гнусно засмеялся «моим» голосом (неужели я так смеюсь?).

– Перефразируя известного магната: «… первый рубль я заработал честно – трудом и умом, а вот последующие…». И вот, чтобы отвести подозрения, понадобился человек, похожий на меня, как капля воды, похожа на другую. Чтение дешевых детективов развили во мне «дедуктивное» мышление, - гордясь собой, он продолжил, - но не настолько я жесток – позволить вас застрелить негодяям-конкурентам, или устроить аварию со смертельным исходом? Нет. «Меня» найдут уже убитым за этим столом и в этом кресле, - он указал в мою сторону.

– «…Вчера известный предприниматель, был ограблен и убит в собственном доме не установленными преступниками…», – так запестрят заголовки завтрашних газет. Ваш самоотверженный поступок не останется без награды, - он хохотнул, и что вдвойне неприятно, опять моим голосом, - похоронят по высшему разряду. За мои деньги, в моей одежде и с моими регалиями. А какие люди пойдут за гробом: депутаты, богема, чиновники, – двойник причмокнул от удовольствия, - главное не слушать, о чем они шепчутся между собой. Но речи! Речи надгробные будут великолепными: «… добрый и надежный партнер, …честнейший руководитель, …верный друг и товарищ, ... прекрасный семьянин…, спонсор и учредитель благотворительного фонда…». Вы станете гордиться собой. Там! – он указал перстом в небо.

– Как же ваша семья? – спросил я.

– Жена переживет. Я ей квартирку отписал в столице, и денег на первое время... Она у меня самостоятельная. Да и детей у нас нет, – судя по тому, как он это произнес, его уже не волновали ни жена, ни остальное окружение. Главной задачей стало спасение капитала, и себя милого.

– И каким манером я, то есть Вы – сыграю в ящик?

– Вы довольно сносно выражаетесь для вашего социального статуса. Это правда, что не помните прошлого? Впрочем - неважно. Пейте коньяк, пейте. За дверью - мои секьюрити. И как вы отойдете в мир иной – их проблема… Полиция найдет труп. Дом продан. А дальше? Например: я собирал вещи и непродуманно отпустил охрану. Как результат этой безалаберности – покойник, погром, пропавшие деньги и ценности. Недоброжелателям и конкурентам не за кем станет охотиться, а правоохранители окажутся в тупике.

– Ну, тогда, следуя логике вещей: вы не можете меня убить сейчас.

– Почему? – удивился он.

– Убить меня следует только после продажи этого шикарного дома, - я повел рукой кругом, - переоформления всех документов, банковских счетов, иначе полиция найдет довольно «подпорченный» труп, если проделать все заранее. Возникнут вопросы, а версия ваша рухнет, как карточный домик. А уж если проследить, кому досталось имущество, на кого переведены все средства… Нет, такая операция займет не менее полугода, если все делать надежно.

– Но я предпринял, кое-какие шаги, – произнес он неуверенно, и посмотрел на меня уже с интересом, – жаль, что вы не помните себя. Интересно было бы узнать, кто вы на самом деле.

– Мне кажется, что я досконально знаю, о чем говорю. Видимо в прошлом я занимался финансами профессионально. И это не всё!

– Ну, что еще! Я собирался отдохнуть. Все-таки трудные решения, необычная ситуация, стресс, коньяк, наконец… Но говорите, становится интересно.

– Все просто. Скажите, супруга ваша в курсе задуманного?

– Нет, конечно. Чтобы все казалось натуральным: её переживания по поводу «моей» кончины, – он скривился, – не показные, так сказать чувства, при опознании трупа, естественность показаний. Наконец, мы друг другу давно уже не нужны и не строим совместных планов. Наши, далеко не теплые отношения, намеченный развод – нет, я ей ничего не говорил.

– Я, как раз об этом. Покойник должен соответствовать всем вашим параметрам. Поэтому, за тот промежуток времени, до летального исхода, вы должны меня отмыть, подкормить, даже сделать маникюр, – я посмотрел на его ухоженные ногти.

– С какой стати вы так печетесь о моем алиби, учитывая коварные, по отношению к вам, мои планы? – он подозрительно посмотрел на меня.

– Признаюсь, чувствую в себе стремление к порядку и гармонии, даже в данном случае. Плюс – поживу последние денечки белым человеком.

– Пожалуй, резонно. Что ж, сделаю последнее доброе дело, пострадавшему за мое благополучие.

– И еще, уважаемый Семен Семенович! – я посмотрел ему прямо в глаза. – Ваша жена…

– Что опять не так?

– Ваша жена должна ко мне привыкнуть. Ощутить меня супругом, принять, так сказать, как своего. А вот вы! Вы должны на время исчезнуть. Представьте, как к обеду выходят к столу…, или вечером к ней в постель укладываются два мужа-близнеца... Как зовут вашу супругу?

Он долго и пристально смотрел на меня…

– Люба, сказал он тихо, – и наконец, громко, чтобы слышала охрана, – заприте его в банном комплексе, в подвал. Там все условия.

 

***

Ее звали Тайна. Так назвали родители, по какой-то прихоти, папулечка постарался – бывший сотрудник военной разведки. Даже стрелять ее учил. Видимо, имя и воспитание, сыграли роковую роль в собственной судьбе. После «педагогического» работала в школе, в прибалтийском городишке, преподавателем английского и ни о чем особенном не думая – ждала. Подспудно, глубоко в душе, копошился тот, не разбуженный авантюрный ген, который есть у каждого, но просыпается только в конкретно сложившихся обстоятельствах. Бьется на свободу, а вот вырвется или нет – зависит от самого человека. И обстоятельства те не преминули сложиться в необходимую мозаику. Элегантный и обаятельный инженер-строитель, красивый блондин, с которым она познакомилась на выставке художников-авангардистов, и так прекрасно разбиравшийся в искусстве, был как взрыв, разорвавший жизнь надвое, как ветер, разметавший серые и унылые тучи в небе, засиявшем ослепительным ультрамарином.

Ухаживания, любовь, а затем предложение – поработать в создаваемой, совместной эстонско-турецкой компании, для строительства, так он говорил, крупного досугово-паркового комплекса. Ему нужна секретарь-референт, со знанием языков.

Жизнь закрутила, как юный весенний вальс. Она влюблена, общение с власть имущими, плюс немаловажная материальная составляющая. О, эти – шубка, сапожки, первая автомашина, – ну что еще нужно молоденькой девушке для счастья.

Он исчез внезапно, а с ним кредиты банков, инвестиции пайщиков и надежды о райских кущах. Конечно, начались допросы, когда она поняла, что ничего о нем не знает. Скорее всего, не знает даже подлинного имени.

Как она ненавидела прошлую жизнь, так возненавидела того, кто, подарив ей новую, внезапно лишил всего, что стало необходимым, как вода жаждущему. Нет не деньги, не вещи, не машина, а то, что сделало ее другой, живой и наполненной, авантюрной и романтичной.

Она его найдет. А тогда – или убьет, или заставит вновь сделать ее счастливой.

 

***

Замки для меня не проблема. Я осмотрел уже комнату хозяина дома и заглянул еще, кое-куда. Может я слесарем в ЖКХ работал? Скепсис помешал мне принять эту версию всерьез.

Тихий щелчок и вот уже крадусь на второй этаж. Туда, где ее спальня. О чем я думал? Сначала были мысли убить своего двойника. Но у того – охрана. А я не спецназовец, какой-то, и вообще мне претит такой поворот. Да если и убью, что потом? Со мной все равно разберутся. А так, хоть покуражиться напоследок. Конечно, любая женщина поймет, что я не тот самый, хотя и похож. Тут особое женское чутье. Но я постараюсь, уговорю, обаяю. Это моя профессия, хотя и не помню, кто я. Память выдавала какие-то отдельные картинки прошлого. Москва, какая-то квартира, как врываются трое, связывают, бьют и требуют какие-то деньги… Потом помню, как нашла меня женщина на каких-то дачах, накормила, приютила, лечила. Я ей помогал, забор чинил…

Теперь вот эта ситуация. Неужели должен умереть – не вспомнив ничего. Ага, вот и спальня…

 

***

Тайна остановила машину шагов за двести от необходимого особняка. Забор высокий, ну да она девушка спортивная. Главное, чтобы собак не было. А так, в темноте, проберется. С крыльца выступ удобный на балкон. Пистолет в удобном кармане комбинезона. Одно окно освещено. О …, бог мой! Вот же он, дьявол, курит у окна! Ненавижу. Давай, девочка, вперед!

 

***

Семен, хозяин дома, стоял у окна. Сигарета погасла. Как-то тревожно и не хорошо всё. Никогда и никого не убивал. Всё деньги. И с Любой – все проблемы из-за денег.

Банально все происходило. Нервный бизнес. Выпивки, сначала для дела, позже – просто расслабиться, в своем кругу. А где пьянка, там и женщины… Ссоры начались, непонимание, почти ненависть.

И к чему пришел? У него и друзей-то нет, особенно, теперь. И женщину любимую потерял. Докатился до того, что бежать нужно. А, ведь любил. Что делать, бросить ее вот так, одну? Сбежать убийцей и подлецом? Двойник в подвале заперт, охрана отпущена.

Потянуло вдруг к ней. Будь, что будет. Смял сигарету и решительно направился на второй этаж…

 

***

Конечно, она не опустится до самоубийства. А так хотелось прекратить все муки разом. Вон, маленький «Браунинг» на тумбочке у кровати – подарок Семена. Какие-то секунды и все, вернее уже ничего. Ничего уже не будет…

Дверная ручка повернулась в запертой двери.

– Любонька, открой.

– Надо же – Любонька, – подумала она.

– Чего тебе нужно?

– Открой, поговорить хочу.

Пристрелить его, что ли? Она взяла в руки пистолет. Или попугать? С пистолетом в руке Люба открыла дверь, холодный металл успокаивал, придавал, какую-то озорную силу.

 

***

Я словно споткнулся, увидев смотрящее на меня дуло оружия.

– Чего тебе нужно? – опять спросила она. А ведь ничего – хорошенькая. Фигурка, личико, глаза живые, взгляд умный.

– Ну, так я к жене пришел.

Глаза Любы быстро наливались слезами, но ствол она не опустила. Нужно пожалеть, обнять – хорошая тактика подобраться к женщине. Но как подступишься, когда тебя могут продырявить сию секунду. Я медленно потянулся рукой к ее плечу и тут заметил ее взгляд, сначала на мою руку, а потом проницательно в глаза. Она отпрыгнула в сторону, выставив «Браунинг» вперед и крикнула:

– Кто ты такой? Убирайся, я позову охрану.

Тут взгляд ее снова изменился, глаза распахнулись изумленно, уставившись мне за спину. Что там? Пингвин в форме десантника или …

Повернулся и увидел разъяренного моего двойника, «клона», дубля и прочее, который летел на меня, не иначе, как слиться в единое целое. Его руки впились в мое горло, мы повалились на пол дубася друг-друга, так яростно, как это делают поссорившиеся братья-близнецы.

– Сёмочка! Дай ему жару, – орала милая Любонька, бегая вокруг нас с пистолетом и подпинывая меня, хотя, в кутерьме, попадало и Семочке. Я разомкнул его руки на своей шее и двинул локтем в подбородок. Сема оказался подо мной. Любонька попыталась треснуть меня рукоятью по темечку, но промахнулась, машинально нажав на спусковой крючок. Грохнул выстрел, расколов раритетную вазу. Люба взвизгнула испуганно, но драчливого азарта не потеряла, пнув Семена, вместо меня, еще раз. Я, простодушно понадеялся, что она на моей стороне и пытается выместить зло на муже, за «загубленную» молодость. Не тут-то было. «Браунинг» уперся мне прямо в затылок, и я подумал о будущем, вернее о том, кто и как меня похоронит.

Вот тут и подоспел «спецназ». Двери распахнулись пинком, а проеме появилась еще одна разъяренная девица, выставив профессионально вперед пистолет «ТТ». Посмотрев ей за спину, я не увидел других сотрудников подразделения. Да и эта боевая единица не спешила меня спасти. Теперь второй ствол уперся мне прямо в висок.

– Всем лежать, бросать оружие, быстро на пол, – рявкнула коротко стриженная, симпатичная брюнетка, да так проникновенно, что эти «все», в лице Любоньки, единственной, кто стоял и был вооружен, оказались на полу. Ее «Браунинг» сиротливо валялся в метре от меня. Я потянулся к нему рукой, но кованый ботинок «брюнетки», тут же, придавил мне кисть.

– Ну вот, Эдуардик, мы и встретились, милый, – звонкая оплеуха чуть не оглушила меня. Я удивленно огляделся, отыскивая названного Эдуарда, но так как в спальне иных персонажей не прибавилось, понял, что обращаются именно ко мне. Тогда я посмотрел на «брюнетку».

Видимо удары по голове могут, как вызывать, так и лечить амнезию, лицо боевой леди показалось мне все-таки знакомым. Близко знакомым, как и ее глаза, губы, бедра, голос и прочие атрибуты. А ещё я вспомнил имя – Тайна. А я, значит – Эдуард.

– Видимо, милый, ты и здесь, кое-что натворил, раз тебя опять хотят убить. Ты еще хочешь его убить? – обратилась она к Любе. Та отрицательно помотала головой.

– А за что ты его...? Хотя..., судя по реквизиту, – она оглядела спальню, – а также по персонажам – налицо дешевая мелодрама: она, муж и герой-любовник, – Тайна уничижительно посмотрела на меня. – Давай, все-таки решим, – убьешь его ты или я?

– Я думаю у тебя причины повесомей, – осмелела Люба, – пожалуй, лучше ты.

– Слушай, они такие одинаковые – может обоих в расход? – спросила Тайна. – Эдик – негодяй, каких поискать. А твой?

Люба мазнула Семена взглядом, и повернувшись к Тайне сказала, – ну не знаю. Когда замуж брал – сказку обещал вечную. Но видно сказка, она сказка и есть...

 

В дверь спальни тихонько постучали. – Семен Семенович, мы вернулись, – послышался голос одного из охранников, – у вас шум, какой-то. Может, помощь нужна?

Все разом посмотрели на Семена, а Тайна направила на него ствол ТТ.

– Да нет, Андрей, идите к себе, все нормально.

– Семен Семенович, там у ворот менты, соседи вызвали, стреляли, говорят.

– Это хлопушки, Андрей, все-таки Новый год. Иди к воротам, только неторопливо, дай мне минут десять переодеться, а потом приглашай в дом, – Семен повернулся ко мне, – давай вместе выходить из положения. Прежние планы отменяются.

Видимо, мой летальный исход отсрочен, а я уж постараюсь, чтобы надолго…

 

***

– Семен Семенович, – молоденький участковый мялся у двери, – там целая опергруппа прибыла, шум у вас, стрельба…

Я и Семен сидели за накрытым наспех столом. Водка в рюмках, закуска грубо и по-мужицки нарезана.

– Ой, Константин, – в проеме дверей с подносом в руках стояла Любонька, в шелковом кимоно, очень коротком, надо сказать, – а я вот в таком виде, гостей не ждали, – потупилась она, нагло выставляя ножку напоказ.

Костик покраснел, – вот на вызов прибыли, Любовь Сергеевна.

Семен распечатал фольгу с горлышка шампанского. Хлопнуло здорово.

– На что это похоже, Константин? Да сегодня в каждом доме такая пальба начнется, ближе к полуночи. А хлопушки?!

– Извините, Семен Семенович, можно полюбопытствовать, кто ваш гость, если можно и документы его посмотреть. Как-то уж очень он на вас похож.

– Это мой родственник из Израиля, Константин. Позвольте представить – Майкл Либер. А документы у меня в сейфе, принести? – Семен гордо посмотрел на меня, явно гордясь своей предусмотрительностью.

– Не нужно, Сема, – сказал я, доставая из нагрудного кармана подаренного Семеном пиджака израильский паспорт и водительские права, – документы у меня с собой.

На миг показалось, что Семен опять вернулся к идее меня прикончить.

И тут появилась Тайна. После ванной, в пеньюаре, который ей выделила из своего гардероба хозяйка. Костик остолбенел, а Тайна и не думала разыгрывать ложную скромнягу.

– Оу! Офицер, – промурлыкала она томно, с эстонским акцентом, – как приятно новогодний вечер провести с настоящим мужчиной, – она нагло посмотрела на меня.

– У вас есть пистолет, офицер? – она подошла близко, почти касаясь телом мундира участкового. – Я никогда не видела пистолета, офицер. Стрельните из него, для меня. Эт-т-то так сексуально.

– Я-я-я, пож-жа-алуй пойду, – пробормотал участковый, – видимо все в порядке.

Люба уже упаковала два объемных пакета с напитками и закуской.

– Возьмите, Костя, с товарищами поделитесь, Новый год, все-таки.

Уходя, он посмотрел на Тайну и покраснел.

– Как жаль, что нас покидают настоящие мужчины, – сказала она опять и явно для моих ушей.

– А не пора ли нам за стол, – сказала Люба. – Мне кажется, нам всем есть о чем поговорить.

 

***

… – Ты хотел меня бросить?! – грустно спросила, Люба, когда Семен завершил свой рассказ. Видимо ее не очень впечатлило то, что меня хотели прикончить, – ну да, у нас с тобой не очень, в последнее время, складывалось, – она заплакала.

– Любонька, я не понимал, что делаю, столько неприятностей, прости. Я только теперь понимаю, что ты – главное, что у меня есть, – Семен обнял жену, они притихли.

– Может это хорошо, что ты ничего не помнишь? – сказала мне Тайна, глядя на парочку и смахнув украдкой слезу, – ты такой негодяй, и она прильнула к моей груди.

– Но я вспомнил, кое-что, – сказал я, поглаживая ее по спинке, так мелочь.

– Меня-то ты помнишь? – спросила Тайна, заглядывая в лицо, – как нам хорошо было вместе.

– Нет, тебя я совсем не помню, – нагло соврал я, – так, местами, – и я опустил руку по ее спине ниже и притягивая ее лицо к губам.

– Подонок, – шепнула она, – не отталкивая моих рук, – и, что же тебе вспомнилось?

– Да я же говорю – мелочь.

Тайна шлепнула меня по спине, – говори, а то пристрелю.

– Ну, под дулом пистолета, признаюсь: я помню, где я спрятал деньги.

И, тут же, не дав ей опомниться, громко произнес, – пора наполнять бокалы шампанским, друзья. До Нового года три минуты, и, как я понимаю – до новой жизни, которая начнется у нас всех. Кстати, Семен! А не построить ли нам вместе новый досугово-парковый комплекс в ваших краях?

– А, вы строитель, Эдуард?

– Да, Сема, заслуженный, и весьма. С Новым годом друзья, с новой жизнью.

Бокалы звякнули, куранты запели, фейерверки взвились, хлопушки захлопали, враги помирились, губы слились, ёлочка зажглась, шарик наш завершил очередной виток вокруг Солнца …

И, да будет так!

 

… – Черт! А, кто такой – Эдуард???