Каждое утро Он первым делом заходил на кухню, возле окна которой стоял деревянный метровый чурбан. На лицевой стороне чурбана был нанесен символ рода. Сверху на чурбане находилась тарелка, на которую он клал кусочек хлеба и ставил пол стакана молока. И когда жертвы были принесены, он начинал читать молитву: «Слава Роду Небесному, Слава Всесущему Вседержителю, Слава Святым Предкам и Сородичам по Прави живущим…»

Каждое утро Она первым делом заходила на кухню, но уже после Него, зажигала лампаду у икон в углу под потолком и читала «Отче Наш…»

За многие годы до этого обычная советская семья жила безоблачно с идеями коммунизма в голове и с двухсот сорока рублями в кармане. Вдвоем растили детей, ходили на работу. И каждый оставался безразличен к любым формам религиозности, вероятно в силу отсутствия массовой информации о религиях. Но с падением СССР, когда многое стало можно, и информация лавой побежала из телевизионного вулкана, Он и Она вдруг оказались далеки друг от друга. Каждого потянуло к разноименным полюсам. Она прошла таинство крещения и стала православной. Он прошёл обряд имянаречения в секте староверов и отныне молился языческим богам.

Не сказать, чтобы атмосфера в квартире поначалу была напряженной, но иногда Он настаивал, чтобы Она сменила веру, приводя ей массу доводов, чтобы свою веру не менять. Иногда за большим семейным ужином в присутствии уже взрослых, имеющих свои семьи, детей, Он и Она громогласно и долго дискутировали на религиозные темы, чем вызывали горечь и разочарование в сознании собственных потомков.

- Ты помнишь, они ведь были совсем другими?! Что же произошло? – недоумевал брат.

- Наверное, они разлюбили друг друга, - отвечала сестра.

- Мам, пап, а вы любите друг друга? – спрашивали они единогласно. На что отец начинал раскачиваться на стуле и играть желваками. А мать, прикладывая ладонь к груди, говорила, сдерживая слезы:

- Конечно, доченька! Иначе бы и Вас не было! Бог наш заповедовал любить всех людей.

Отец бил ладонью по столу: «Опять двадцать пять!»

- Нет, мам, нет! – продолжала дочь. – Любишь ли ты папу сейчас? Не как заповедовал тебе Бог, а как раньше, когда мы были маленькие?

Мать отводила глаза в сторону, и уже более спокойным голосом отвечала:

- Ну конечно люблю!

Отец напрягал губы. На его лице прослеживалась грусть. Он что-то вспоминал, и Его взгляд был устремлен куда-то вдаль.

- Понятно, - разочарованно произносил сын.

Дети отправлялись по своим домам. И после родители оставались одни, каждый в своей комнате. Каждый в своей кровати, обложенные религиозной литературой, ещё долго продолжали смотреть куда-то вдаль, бессмысленно перелистывая страницы книг, не видя букв и не понимая смысла написанного.

Однажды по телефону раздался звонок. Звонила жена сына. Трубку взяла мать. С другого конца был слышен кричащий, плачущий и в то же время задыхающийся голос: «Лёша попал в аварию! Он в областной больнице! Приезжайте!»

Мать побледнела. Рука, в которой находилась трубка, задрожала. Закружилась голова. Отец смотрел телевизор в общей комнате и краем глаза наблюдал за происходящим. Он подскочил к жене и выхватил из её рук трубку.

- Ало! Кто это? – гаркнул Он.

- Это Марина! Лёша в больнице! Разбился на машине! – рыдал голос.

Он положил трубку. «О Боги Всемогущие!!! Предки Родные!!! Родичи Святые!!! За что?!!» - взмолился отец. Он довел жену до дивана и налил Ей корвалола. Когда Она пришла в себя, Он вызвал такси, и уже через полчаса Они были в больнице.

Узнав в регистратуре, где находится их сын, отец с матерью бежали насколько могли быстро. Марина и сестра Лёши сидели возле палаты.

«Что произошло, рассказывайте?!» - вопрошал отец.

Марина рассказала о том, что Лёша ехал в автомобиле за рулем и не заметил, как из-за поворота мчалась газель, которая и подрезала Лёшину машину. Лёша получил несколько переломов и находился в бессознательном состоянии.

После Марининого рассказа мать заголосила: «Отче Наш, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!» Она достала псалтырь и села напротив палаты. Он был в ярости. Выхватив книжку, разорвал её вдоль и, бросив под ноги, начал топтать. «Это всё ты! – начал орать Он. – Всё твоя вера, которая призывает страдать! Мы русские люди, я русский, ты русская, наш сын – русский! Если бы ты не занималась этим, а была бы нормальным человеком, с Лёшей бы этого не случилось!»

Он готов был кинуться на жену, но вовремя подоспевшая дочь оттащила Его. Мать плакала.

-Бог он всё видит! По делам твоим воздастся тебе! – кричала Она на мужа. – Я согласна, не только за грехи родителей дети отвечают, но и за грехи детей родители. И ты не менее грешен, чем я! Никто не без греха!

- Ты всё ты! – не унимался Он.

Жар подкатил к Его голове, отчего лицо сделалось красным. Ноздри расширились. Он стал похожим на быка, перед которым трепыхалась красная тряпка. И Она, как неопытный, но смелый тореадор, вонзала в Его душу шпаги обличений, расшатывая платформу, на которой некогда крепко стоял.

- Ненавижу тебя! – прошипел Он. На глазах навернулись слезы.

- Любите ненавидящих и гонящих вас! – с состраданием отвечала Она, стойко и мужественно глядя в Его глаза.

Дочь отвела отца подальше от матери, посадила на стул и дала валидол. Мать подняла с пола псалтырь и продолжила читать про себя начатый ранее псалом.

Этим же днем Леша пришел в сознание. А через полтора месяца его выписали из больницы. Мать с отцом по-прежнему продолжали жить в одной квартире. Но после того случая в больнице практически перестали разговаривать. Ничто не могло сблизить их. Никто из них не решался сделать шаг навстречу другому, а несчастный случай, произошедший с сыном, вместо того, чтоб сблизить, всё дальше отдалял их друг от друга. Семейные ужины собирались всё реже, а когда и происходили, то вопросов, связанных с жизнью родителей, не касались никогда.

- У меня такое ощущение, будто мы на поминки приходим, - сказал как-то Лёша сестре. – Как ты думаешь, долго ли они протянут вместе?

- Я чувствую, что скоро эта атмосфера напряженности лопнет, как перетянутая струна, и произойдет что-то непоправимое, - отвечала она.

- Как ты считаешь, мы можем чем-нибудь помочь? – беспокоился Лёша.

-Пока они сами в себя не разберутся, никто им не поможет. Никто на компромисс не пойдет.

- А как быть? Может…

- Ждать! – утвердила сестра.

Ожидание затягивалось. Шли дни, недели, месяцы тоски, грусти, непонимания.

- Давай разведемся, - первой предложила Она.

- Когда? – с тоской в голосе спросил Он.

- Когда угодно, только скорей! Не могу так жить, когда ты меня молча осуждаешь! Пусть тебе будет хорошо в твоем мире! - высказалась Она.

- Нельзя разводиться. Ты же мне не изменяла, - подумав, ответил Он. - Терпи! Я, по-моему, тебе ничего плохого не сделал.

Перебирая все варианты, как стать ближе к Нему, Она вспомнила, что убирая в зале, нашла одну из Его книг, в которой был изложен ритуал отречения от христианской веры. Для этого необходимо было в день летнего солнцестояния находиться в лесу с утра и, раздевшись донага, омочить голову и тело росой со словами: «отрекаюсь от Христа, предстаю пред Родными Богами и Природой Родной».

Приближался день летнего солнцестояния. Многие дни Она думала о том, как станет делать это, и как после этого жизнь с мужем изменится в лучшую сторону. Рассуждала и осуждала себя за те поступки, которых ещё не сделала. Осуждала и корила себя за уступчивость, за то, что в мыслях подвергает сомнению принципы собственной веры. Но по-прежнему, как и раньше, Она любила мужа, и с каждым новым днем молчания, Её любовь только усиливалась. Она стояла на распутье, понимая, что нужно делать шаг, но, не зная точно в каком направлении.

Наступил день летнего солнцестояния – 21 июня. Ещё с вечера Она решила, что сделает всё так, как написано в Его книге и после расскажет Ему об этом. Но старый уклад жизни, старая вера выгрызали душу. Совесть сопротивлялась так, что уже с утра Её начало тошнить. Тем не менее, Она собрала сумку и, оставив на столе записку мужу, выбежала из квартиры, которая теперь давила на Неё. Первый раз за последние годы Она не зажгла лампаду.

В записке было написано: «Сегодня ты можешь потерять меня навсегда». Он не видел этой записки, так как, проснувшись ещё до Неё, ушел на капище.

По улице Она шла медленно, покачиваясь. Её тянуло возвратиться назад, но в то же время, пересиливая себя, через не могу, Она шла вперед. С каждым новым шагом в сознании появлялись неприятные образы. Это были грешники, мучившиеся в аду, пребывавшие в котлах с кипящей смолой. Они орали. Казалось, что кто-то черный вырвет сейчас Её сердце, и Она точно не дойдет до леса. Ей стало плохо и снова начало тошнить. Вдруг среди черных образов всплыл образ мужа. Он был противен Ей.

Постепенно шаг за шагом Она дошла до остановки, с которой должна была уехать. Присев от усталости на лавочку, Она, как ей казалось, в последний раз смотрела на церковь, располагавшуюся в двухстах метрах. «Отец Василий!» - мелькнуло в голове. Он был Её духовником, и к нему Она всегда обращалась за советом в трудных ситуациях, но не в этот раз. Подумав о нём, Её тело оторвалось от лавочки, а ноги сами заспешили вперед к церкви. Стало легче идти. В душе забрезжил лучик надежды на чудо. На то, что сейчас может всё лучшим образом поменяться. И пока Она шла, чувство тошноты постепенно начало проходить. Перекрестившись и войдя в ворота церкви, Она попала на утреннюю службу. Молилось много прихожан. Отец Василий читал «Господи Боже Мой, вем, яко несмь достоин…» и сейчас его нельзя было тревожить. Требовалось ожидать несколько часов до конца службы. И все батюшки были заняты в служении. Крестясь, Она искала глазами человека в черном одеянии, свободного служителя церкви. Того, кто мог бы разубедить Её отрекаться от веры. Но попытки поиска оказались безуспешными. Она уже хотела кричать от отчаяния, как вдруг в числе прихожан готовящихся принять крещение, Она увидела Его. Он стоял и крестился как все. На мгновение показалось, что это сон, галлюцинация, больное воображение. Она огляделась по сторонам: не видит ли кто ещё того, что видит Она? Все стояли с равнодушными лицами. Она обратилась к женщине, стоящей сбоку: «Ради Бога, извините, вы видите того мужчину?»- Она указала пальцем. Женщина стоящая сбоку ударила Её по руке: «Женщина, Вы что издеваетесь, я же молюсь!»

Тогда Она окликнула Его во весь голос. Служба остановилась. Батюшка замолчал. Все кто присутствовал на службе, оглянулись в Её сторону. И Он, услышав свое имя, обернулся к Ней. Их взгляды встретились. Сквозь толпу Она пробралась к нему и бросилась на шею. Из глаз потекли слёзы радости.

- Зачем ты здесь? – спросила Она.

- Я не хотел больше мучить тебя! Подумал, что лучше быть с тобой! – всхлипывая, отвечал Он.

- А я… - Она осеклась и не стала говорить, что хотела сделать. – Мне нужно тебе многое рассказать, многим поделиться!

- Я хочу, хочу услышать всё, что ты скажешь мне! – произнес Он, вытирая ладонью слезы.

Рядом с алтарём раздался голос священника: «Вы пришли молиться Богу или отношения выяснять?!»

-Давай уйдём отсюда! – сказал Он. – И забудем всё, чем жили последние годы?

В знак согласия Она кивнула головой и, обняв Его, бросила презрительный взгляд в сторону алтаря. Обнявшись, Они покидали пределы церкви, чтобы никогда туда больше не возвращаться.

На следующий день все книги религиозной тематики, находящиеся в их квартире, были сданы в букинистическую лавку.