Жили были дед и бабка. И была у них курочка Ряба. Курочка была не простая, значит, и несла яички золотые. Вот снесла Ряба золотое яичко, крупное такое, любо смотреть. Увидел яйцо дед и зовёт бабку. Стали они хвалить курочку Рябу. А потом дед и говорит: «Надоть-то яичко на хорошее место положить, чтобы видно было». Ну, и положили. Положили и не налюбуются. Весь день любовались. А у бабки с дедом был кот Мурлыкушка, очень до мышей злой. И вот когда дед с бабкой легли спать, стал Мурлыкушка за мышкой бегать. Съесть её удумал. Мышка и туда, и сюда – никуда от кота не денешься. Увидала она яичко, хотела за него спрятаться – и нырь на полку. А яичко на полке не удержалось и на пол упало и разбилось. Утром встают дед с бабкой. Дай, думают, на яичко полюбуемся. Глядь, а яичка на полке нет. Валяется на полу и разбито всё как есть. Заголосила бабка и пошла жалиться к Рябе. А курочка ей и говорит: «Не плачь, бабушка! Поди лучше кота Мурлыкушку в речке утопи». Пошла бабка кота в речке топить и встретила попову дочку, та за водой ходила. Пожалилась ей, какое горе у нее, и что любимого дедова кота топить пришла, тоже рассказала. Да не успела бабка порассказать поповой дочке, что курочка Ряба ее на дело это темное науськала, как, глядь, а с пригорка дед бежит и в руках оглоблю держит. Подбежал да как долбанет бабке промеж ушей, бабка и померла. Попова дочь увидала все это, вёдра разбила, побежала домой без воды.

Попадья спрашивает: «Что ты, дочь, без воды пришла?» Она рассказывает: «Какое на меня горе, какое на меня великое. Жили старик со старухой. И была у них курочка Рябушечка, стара старушечка. Снесла яичко в сенцах на полке, на ржаной соломке. Откуда мышка ни взялась, расколола это яичко. Деда старуху убил, сорока ногу изломала, тын расшатался, дуб с себя листочки посшибал. А я за водой пошла, вёдра разбила, коромысло разбила, пойду с колокольни сигану. А ты хоть, попадья, покидай с горя пироги за окошко!» Пошла попова дочка, забралась на колокольню да с самой верхушки как сиганет, и насмерть.

Попадья с горя и выкинула пироги за окошко. Поп идёт: «Что это ты, попадья, делаешь?» А она отвечает: «Какое на меня горюшко, какое на меня великое. Был старик, да старуха. А у них была пестра курочка. Снесла яичко у Кота Котофеича под окошком на шубном лоскуточке. Глядь, мышка выскочила, хвостом вернула, глазком мигнула, ногой лягнула, яйцо изломала. Старуха плачет, старик ее оглоблей, да насмерть, веник пашет, ступа пляшет, песты толкут, ворота скрипят, сорока стрекочет, дуб листья поопускал, бычок рожки посбивал. Наша дочь за водой пошла, вёдра разбила, коромысло разбила, на колокольню забралась да и сиганула вниз, да насмерть. А я с горя покидала все пироги за окошко да пойду удавлюсь. А ты, поп, хоть с горя об косяк расшибись!»

Попадья пошла да и удавилась на суконной веревке. Поп разбегся да как ударится об косяк! Тут и помер. Стали всех хоронить и поминки справлять, бормотуху пить. Миряне захмелели, драться стали, из забора колья повыдергивали, стали друг в друга втыкать, так все и померли.

А курочка Ряба бегает: «Куды-куды! Куды-куды! Не плачьте, дед с бабой! Я снесу вам яичко такое, такое: не простое яичко – золотое! Дед его продаст и купит печь, чтоб было где лечь. А к печи – трубу, а к трубе – избу, а в избу – лавцы. Заведете ребят – все по лавкам сидят, кашу едят, хлеба рушають да сказки слушають».

Только нет уж никого, все мертвые лежат. Вот такое яичко дорогое.

 

Конец.