Вот и опять, после годичного перерыва, мы побывали на даче, в Бузовнах. Я люблю этот берег. Он подарил мне множество приятных минут, как буйства, так и спокойствия.

Бузовнинский берег – раздолье. С одной стороны скалы, а глянешь в другую – только море и песок, песок и море… Это создаёт иллюзию бесконечности. Бесконечность даёт возможность полностью расслабиться, поговорить с морем тет-а-тет, послушать рассказы о том, что его волнует, о других странах и народах. За пару месяцев, я успеваю привыкнуть к ним и, уезжая, конечно же, скучаю.

 

Боб

Здесь у меня появилось немало четвероногих друзей. Первый верный и, наверное, главный, Боб, высокий, статный пёс с выразительными, как у человека, глазами. Он родился и вырос на даче, которую мы арендуем уже третий год. Все мои прогулки проходят под его неусыпным оком. Задние ворота нашего двора выходят на пляж. И первое, что делает Боб, когда мы выходим погулять, это оглушительным лаем сообщает всем своим друзьям и недругам: «Эй, слышите, я здесь! Вот я какой!»

Он и на самом деле особенный, Король бузовнинского пляжа. Грозный и одновременно благородный, защищает друзей и непреклонен к противникам, чуть-чуть Дон Жуан, задорный и с удовольствием играет с малышами. У него, пожалуй, только один недостаток или, может, достоинство (потому как по закону естественного отбора выживает сильнейший), когда дело касается еды, Боб забывает про всех друзей и подруг. «Голодная собака – злая собака. А я, Танюш, добреньким быть хочу!» - объясняет он мне с серьёзнейшей физиономией.

 

Псинка

В прошлом году у меня появилась ещё одна подружка. Я назвала её «Псинка». Тогда она была молоденькой беззаботной собачкой. Дружила со мной не потому что я подкармливала её (частенько приходила уже сытой), а просто потому что дружила. Едва завидев меня, выходящую из ворот, Псинка мчалась навстречу с другого конца пляжа. Приблизившись, начинала вилять хвостиком, а подбежав к самым ногам и объяснившись в любви и дружбе, ложилась на спину, открыв свой животик для моих рук: «Погладь меня, пожалуйста!» Поглаживая её шёрстку, я не переставала удивляться тому, как эта собачка любит ласку (или, может, нуждается в ней). Она была очень жизнерадостной. Частенько мы играли в ловитки, прятки, короче, веселились по полной программе.

Когда я встретилась с ней в этом году, то увидела совсем другую Псинку, Псинку – маму. Она всё также подбегала ко мне и виляла хвостиком, но теперь её глаза наполняли заботы: «Где найти что-нибудь поесть? Надо кормить малышей. Поесть мне, пожалуйста, и пожирней». Пожирней, не получалось. Все жирности доставались Бобу. После некоторых раздумий, возможно, вспомнив про детишек, она поедала всё, что я ей приносила. Затем, вильнув на прощание хвостом, она отправлялась на дальнейшие поиски пищи.

 

Лайка

В этот мой приезд я познакомилась с Лайкой.

Когда я увидела её впервые, лежащую на песке, с налипшими на телокомьями мазута, подумала про себя «Вот, замарашка!» Хотя, в том, что море вынесло столько грязи, её вины не было ни на грош.

Через несколько дней знакомстваона тоже понеслась мне навстречу. Видимо по молодости, Лайка ещё не научилась сдерживать эмоции, и невозможно было ей объяснить, что прыгать на меня не надо, нехорошо это. Благо, осенью прохладно, и люди переходят на куртки, а не то, пришлось бы мне ходить с ободранными конечностями.

Лайка – это белая собачка с шелковистой шёрсткой, рыжими пятнышками на ней, хвостиком «колечком» и удлинённой, как у «колли», мордочкой. Она задира, каких свет не видывал. Задевает всех без разбора – и старых, и младых. Дерзкая и в тоже время ласковая, иногда она становилась очень грустной. Мне даже казалось, что я вижу слезинки в её глазах. Когда мы оставались вдвоём, она рассказывала о всех своих обидах, о всех несправедливостях.

- Сегодня проходил мальчик. Он бросил в меня камень. А за что? Ладно бы облаяла, а то ведь стояла, виляла своим симпатичным хвостиком и улыбалась, - жаловалась она.

- Он глупый. Не обращай внимания, милая.

- Ну, как же не обращать, больно ведь?

- Бойся людей. Не все такие, как я или, вон, тот мужчина в кафе. Не смотря на то, что в общей сложности люди – существа неплохие, среди них достаточно гадов, так и старающихся обидеть того, кто послабее.

- Ах, как жаль, Танюша, как жаль… Я так люблю эту жизнь, так вас всех люблю!

 

Помимо этих трёх собачек, у меня появилось ещё несколько приятелей, но я думаю, что их дружелюбие основывалось лишь на огромном желании поесть.

Крупный чёрный пёс ловил кусочки еды на лету. Безухая сучка смотрела на меня жалкими голодными глазами. Шоколадный подросток всегда держался поодаль. Светлая хромоножка за кусок хлеба готова была перегрызть всех.

Одиночка, альбиноска, жила обособленно. В стае её не любили. Всякий раз, когда приближалась, облаивали. Только наш Боб дружил с ней и готов был защитить от всего мира. В прошлом году он позволил ей ощениться и выращивать малышей у себя во дворе. А она позволяла нам прикармливать себя и их.

Видно, люди её сильно обидели. Всякий раз, когда кто-то приближался, Белянка отходила метров на десять-пятнадцать. Только после того, как мы, оставив пищу, уходили, она возвращалась. Я любила наблюдать за щенятами. Эдакие маленькие слепые бутузики, но уже тогда среди них вырисовывались как явные лидеры, так и более мягкие создания. Разобравшись в том, что ни один даже близко не похож на Боба, я ещё раз убедилась в том, насколько широко его сердце, насколько он добр.

Боб – настоящий друг, как собаке, так и человеку.

- Ты самый хороший! Ты мой друг, Бобенька! – улыбалась я.

- Можно вопрос, по-дружески? Вот, вы, люди, частенько говорите: «Собака – друг человека!» Но почему никто не скажет: «Человек – друг собаке!» Ведь дружеские чувства должна быть обоюдными, разве не так? Почему же люди не хотят стать нам настоящими друзьями?

- Ну, и вопросики ты задаёшь, любезный!

Не знаю!