Ну, и язычок!

Двося Кунинцевич – появляется в рванной, засмоленной юбке. Иногда с фартуком. Кофты ее вечно перекошенного фасона. Она особа удивительно остроязыкая, злая. Лучше

ее обходить стороной. Появляется неожиданно – до всего ей дело. Отвечай на вопросы, как в приемой писарчука любого департамента. Выпытает сначала – ответ дает или отсылает к другому выспрашивателю.

Двосии нужно знать чужие заботы – она обязательно в это время подбирает подходящее проклятие.

Без причины и побуждения – пожелала молодой вдове Фейге: «Заболеть тебе холерой-лихорадкой – пусть от дрожи ты онемеешь». И за что? Не смогла или не пожелала дать Фейге стаканчик гусиного сала.

Шлома-сапожник делал ей «модельные туфли»: выкрасил в черный цвет - ей больше нравится коричневый. Пожелала она: «Ходить тебе – на руках и ползать на заднице». Даже не заплатила!

Известному хаму, почти разбойнику мяснику Янкелю Хромому она пожелала совсем немного: «Пусть тебя съест собака – в желудке превратит в дерьмо, используют его на удобрение».

Циле-Двойре, жене красильщика она посоветовала: «Закрой наконец свой рот, а то задница – не откроется!»

Многодетному Цурис Сиппоцкому пожелала не мало, не много: «Пусть твоих дочерей насилуют москали, а сыновей пошлют умирать на Дальний Восток».

Тихому, ворчливому Файзему с прозвищем Громадный затылок она без особой причины, даже без приставаний – пожелала: «Пусть твоя могила зарастет бурьяном, а враги на ней станцуют краковяк».

Лейбел Тронскуверер поинтересовался ее здоровьем, но Двося в тот момент не в настроении. Отрезала: «Пусть ты сгниешь, провоняешь – даже хорьки не захотят находиться с тобой в одном хлеву».

Буфетчику Янкелю Клюгеру она пожелала: «Чтобы ты разбогател! Быстро сдох! Пусть вдова выйдет замуж – с твоим наследством новый муж постоянно благоденствует».

Совсем молодому скубенту – только вернулся их города, сказала даже без злости: «Живи ты – хоть до следующего утра!»

Сына богатея Шварцмана обругала почем зря, да еще пожелала: «Чтобы ты страдал недержанием мочи – успевал в туалет, но только после испускания».

Даже раввина Смоленского не испугалась – послала: «Иди и поцелуй быка – в задницу. Я подержу его за рога!»