Тогда зарплата была небольшая, поэтому премией дорожили. А лишиться премии можно было легко: опоздал на три минуты или жалоба пришла в депо. И все – депремируют на половину премии. А если что серьезное, то на всю премию. У Василича кто-то ночью нахулиганил, сходил по большому между сидений. А утром с вокзала народ повалил; в вагоне вонь, дерьмо растащили сапогами по вагону. И начальству жалоба. Простой народ очень это любит, поскольку всеобщая грамотность. Всем в депо смех, а Василича заставили весь вагон вымыть и лишили премии.

 

Я тогда на одиночном вагоне работал. От вокзала до Сормова. Разные истории были, но графика я не нарушал. На конечную прибывал минута в минуту. Однажды, когда ночью работал, народу никого, в вагоне пустота. А тут кореш появился, с блондинкой. Упросил меня свет в вагоне погасить, – ему было невтерпеж. Потом мне стал предлагать, но я трамвай ни на минуту не остановил, и пришел на конечную точно по графику.

 

В середине маршрута, если кто знает, есть остановка около платформы электрички. И вот однажды в дверь просовывается баба в голубой кофте и берете. А я дверь держу открытой, потому что неудобно продавать талоны через маленькое окошко в двери. Вот она просунулась и жалобно просит:

- Миленький. Поднажми. Электричка через пятнадцать минут, а следующая через четыре часа. Я совсем продрогну в одной кофточке.

 

А у меня по графику приход к платформе ровно через пятнадцать минут. Это если задержки не будет. А они бывают. То инвалида поджидаешь, то драку в салоне успокаиваешь, то блюющую пьянь из вагона выбрасываешь. И бабу жаль, и график нарушать не годится. А баба все канючит:

- Миленький! Тут нас на электричку эту полвагона. Поднажми, а?

 

Поглядел я на нее в зеркало. Мне-то видно хорошо, а ей – только мой затылок. Ну, баба как баба, уже не молодая. На такую даже кореш мой не западет. Одета легко. Продрогнет на платформе при такой погоде. И спрятаться там негде: пустая бетонная платформа, вокруг пустыри, гаражи, склады. Спрашиваю по радио:

- Много народу на электричку?

 

В ответ гул. Из него выделяется бас: «Мужик, браток, гони без остановок, опоздаем!» И еще голоса. Против, вроде, никого нет. Я еще раз в микрофон:

- Есть кто, кому сходить раньше?

- Нет, - кричат в вагоне.

- Тогда держитесь крепче, - говорю в микрофон, - сейчас помотает, но поедем с ветерком.

 

В ответ радостные выкрики.

Доехал я до платформы минут за десять. Проскочил три остановки, хорошо, что на них почти не было пассажиров. На двух остановках предупредил заходящих пассажиров, чтобы держались, потому что еду быстро, люди опаздывают на электричку. Народ не возмущался. Успел за две минуты до отхода. Вся толпа высыпала из вагона и с радостными криками полезла в вагоны электрички. И я был доволен – помог людям!

 

Вечером кореш завалился с новой девкой, брюнеткой. Диван ему мой понадобился. Я ушел на кухню, и оттуда стал рассказывать, как я бабу и остальной народ сегодня выручил. Кореш вначале молчал, а потом вышел, застегнул штаны и сказал:

- Ты что-то перепутал. Бабу так не удовлетворяют. А выручить бабу можно только в одном деле. Вот! Тебе девку оставить? Тогда я пошел.

 

На следующий день пришел, как обычно, пораньше. Прибрался в вагоне, приготовился выезжать на линию. Тут диспетчер кричит зайти в дирекцию. Вхожу в здание, а навстречу мне та баба в голубой кофте и берете. Я ее сразу узнал. Мы разминулись, я пошел на второй этаж и подумал, что наверно она приходила с благодарностью. Вхожу прямо к начальнику по движению:

- Ну что, дружок. Намотал людей, - говорит начальник, - они у тебя в вагоне, как селедки болтались. Синяки, ушибы. Жалобу на тебя накатали.

- Кто? – удивился я.

- А вот женщина только что у меня была. Вот и жалоба, - и он показал на исписанный лист бумаги. – Пишет, что как селедки болтались, синяки у нее, ушибы. Так что депремируем тебя, дружок. Все, иди, тебе на линию пора.

 

Ох и клял я себя за свою дурость, и бабу эту в синей кофте проклинал. Хотя, если подумать, сволочь – баба, но я тоже хорош. Разве бабе верить можно? Мыслимо ли делать бабе любезность. Ехал бы себе по графику и ничего не слушал.

 

Закрыл я дверь в кабину и выехал на линию. Сделал пару кругов, посадил народ у вокзала. Набился полный вагон. Не удивительно, конец рабочего дня. Еду по маршруту в Сормово. Продаю талоны через окошечко. Также через окошечко сдаю мелочь. Вдруг кто-то дергает ручку двери, но дверь я запер. Тогда человек наклоняется к окошку:

- Миленький. Поднажми. Электричка через пятнадцать минут, а следующая через четыре часа. – Знакомый голос бабы в голубой кофте.

- Продрогнуть боишься? – спрашиваю бабу.

- Конечно, миленький, поднажми. Там на платформе и спрятаться-то негде, продрогну до костей.

- Садись, - говорю, - не стой на площадке. А то будешь как селедка болтаться. Синяков наставишь, ушибешься.

 

И поехал точно по графику. Как раз хвост отходящей электрички застал.

 

Вечером кореш завалился, с шатенкой.