Старая кепочка превратилась в черный замасленный блин. Стало неловко одевать ее. Родственники попрекали. Все удивлялись. Сколько можно носить эту грязь на голове. Когда ты ее пошил, где-то в семидесятых, а? У тебя уже внуки, а ты продолжаешь носить кепочку, пошитую тридцать лет назад. Ну, на самом деле, если быть точным, не тридцать, а всего двадцать семь лет. Кепочка была светло-серая, по тогдашней моде, верх наплывал на козырек, а на затылок ее приходилось натягивать. Такая, своего рода, хулиганская кепочка. По тому времени, конечно. И все же срок для кепочки немалый. Поэтому я купил кусок серой материи в рубчик.

 

На месте прежнего ателье головных уборов располагался ювелирный салон. Нашел незнакомое ателье. Приемщица сказала удивленно, что пойдите в магазин и купите любую кепочку. Сроду не слыхала, чтобы кепочку шили. И не стесняясь меня, крикнула в глубь помещения, что клиент стукнутый пришел, просит пошить кепочку. Начали выходить швеи посмотреть на такого чудака. Я исчез. Вечером пролистал газетку объявлений, нашел портных, позвонил. На просьбу пошить кепочку бросали трубку или благожелательно советовали купить кепочку в салоне головных уборов либо на рынке.

 

Из разговора с приятелем я неожиданно узнал, что у них в микрорайоне как было ателье, так до сих пор и работает. Я поехал туда. Приемщица, молодая женщина, удивилась моей просьбе. Она подумала, и сказала, что, вряд ли мастера сейчас смогут мне сшить кепочку. Но на всякий случай вызвала закройщицу, тоже молодую женщину. Та повертела в руках мою старую кепочку, рассмотрела новый лоскут материи, и сказала, что даже если она распорет старую, вряд ли удастся пошить новую. И болванок для этого у них нет. Но нашла выход из положения.

- У нас, - сказала она, - время от времени чествуют старых мастеров. Вот и в эту субботу в ателье придут пенсионеры. Для них завтрак, подарки небольшие. Приходите. Кое-кто из стариков еще могут взяться пошить вашу кепочку.

 

Я пришел в субботу. Мастера только собрались. Было их человек десять, старики. Почти все с палками и клюшками. Приемщица показывала каждому на меня, и излагала мою просьбу. Несколько человек брали старческими руками кепочку, и возвращали, отрицательно качая головой. Правда все говорили, чтобы я подождал, придет Михалыч, посмотрит. Наконец пришел этот самый Михалыч, старик, морщинистый, с красными глазами, но еще крепкий. Приемщица изложила и ему мою просьбу, и попросила:

- Михалыч, помогите человеку.

- И зачем вы хотите пошить кепочку? Купите готовую. Есть такие круглые, сзади регулятор, подгоняет под размер головы. Очень удобно.

- Не хочу, - ответил я. – Мне все предлагают купить готовую, а я хочу пошить свой любимый фасон.

- Что за фасон? - И Михалыч протянул руку за кепочкой.

- Мой любимый, - ответил я.

 

- Знаете, что я вам скажу, - рассмотрев мою кепочку, сказал старик, - здесь работала приемщицей Света. Она уже давно на пенсии. Но она знает, кто из старых мастеров может пошить вам кепочку. Я сейчас дам вам ее адрес. Возьмите коробку хороших конфет и идите к ней.

Он вынул записную книжку и продиктовал мне адрес Светланы Семеновны. Это была последняя надежда. Если она не сработает, придется идти в магазин и покупать современную дрянь, и носить ее с ненавистью. Нет, так хочется пошить кепочку любимого фасона.

 

Светлана Семеновна рассматривала мою кепочку профессионально. Она расспросила меня, когда и где я заказывал пошив. Покачала головой, давая понять, что знала она это ателье, знала. Потом изучила купленный мною кусок ткани. Одобрила материю. И, наконец, произнесла:

- Единственный мастер, который в наши дни может пошить такую кепочку - только Марик. Он пенсионер, конечно, но иногда берет заказы. Сейчас я ему позвоню.

 

И она набрала номер.

- Марик! Ты уже получил рецепты в поликлинике. Хорошо. Я? Конечно. Теперь надо стоять в аптеке в очереди. Так, что я тебе звоню? Ах, да, пришел клиент, просит пошить ему кепочку. Такую можешь только ты. Так я пришлю его к тебе? Хорошо. Он сейчас придет.

 

Светлана Семеновна объяснила мне, где живет мастер. Оказалось, что это буквально через два дома, так, что я могу пойти прямо сейчас. Я и пошел. На звонок мне открыла женщина средних лет. Когда я сказал, что иду к Марику, она поправила меня:

- Наверно, к Марку Михайловичу. – И крикнула. – Папа, это к тебе.

 

В прихожую вышел уже знакомый мне Михалыч.