Утреннее неяркое солнце обливало позолотой прозрачные, ещё не

заросшие листвой кроны деревьев. По отлогому спуску, ведущему к

неширокой, спокойной глади реки, тихо журчал ручеёк. Белые, жёлтые,

красные цветочные головки радостно выглядывали из зелёной травы,

подставлялись гудящим тут и там жёлто–коричневым насекомым, очень

похожим на пчёл.

– Пчёлки, цветочки, ручеёк… Сейчас вот лягу под кусток, пожую листок,

напишу стишок!

– Ага, про любофф!

– И не говори… Красота-то какая, Господи! Не врали, значит в

Информцентре.

– Да-а, повезло этим ребятам, которые жить здесь будут! Травка кругом,

цветочки!

– И дышать они будут вот этим нектаром, а не смогом…

– Или корабельным концентратом…

Молодые парни радостно галдели, начались уже обычные в таком

обществе дружеские тумаки и подталкивания, но сзади послышалось

деликатное покашливание, и шум прекратился. Покашливал, пряча

улыбку, Капитан – Виктор Потёмкин, пожилой человек невысокого роста,

коренастый, с неправильным грубоватым лицом. Седина, несмотря на

возраст и профессию, почти не коснулась его волос, только справа от

макушки до лба росла абсолютно белая прядь.

– Ну, что, нравится новый дом для переселенцев? – продолжая улыбаться,

спросил он и, не ожидая ответа, произнёс: – Мне тоже нравится! В общем,

так. Давайте, ребята, ещё полчасика погуляйте, а в 16.30 по

корабельному времени – назад. Смените своих товарищей, им тоже

хочется воздухом подышать! В 20.00 – прошу всех, кроме вахты,

разумеется, в Актовый зал, на собрание.

Он развернулся, медленно пошёл к Кораблю, посреди почтительно

расступившейся молодёжи. Виктора весь экипаж не то, чтобы боялся,

просто очень уважал. Ветеран Космофлота, прошедший и переживший

многое, он держал на Корабле железную дисциплину, при этом умудряясь

быть справедливым. Это был его последний полёт, он оставался на

Планете командиром, президентом, генерал-губернатором над двадцатью

пятью тысячами переселенцев, ещё спящих в анабиозе в громадном

модуле, находящимся на орбите Планеты.

Виктор оглянулся на полянку у реки – молодёжь опять весело галдела,

толкалась и смеялась. Он улыбнулся, пошёл дальше к Кораблю. С реки

донёсся сильный всплеск, небольшая волна пробежала по спокойной

поверхности. «Рыба, что ли? Кру-упная!»

* * *

Собрание на корабле проходило шумно. Все радовались благополучной

доставке модуля на место, красивым пейзажам новой колонии,

возможности отдохнуть перед долгой обратной дорогой. Виктор

поблагодарил экипаж, представил нового капитана – нынешнего старшего

помощника, назначил спуск модуля на Планету назавтра. В заключение он

сказал:

– После спуска модуля объявляю режим отдыха. Свободным от вахты и

плановых работ разрешается выходить из Корабля, соблюдая, разумеется,

Устав. Планета полностью пригодна для жизни и абсолютно безопасна, все

данные обработаны Информцентром и подтверждены нашими приборами.

Вскоре начнётся заселение Планеты колонистами, а пока можете купаться,

ловить рыбу, отдыхать. Меры безопасности – обычные. Сухой закон

остаётся в силе.

 

* * *

Второй пилот решил осуществить давно задуманный план в один из

последних дней перед вылетом. Модуль благополучно опустили на

Планету, включили систему подготовки выхода первой партии людей из

анабиоза. Капитан, вернее уже Президент (или, как он сам себя называл,

генерал-губернатор) Потёмкин с группой ближайших помощников

готовился к началу работ по заселению, организации жизни колонистов.

Экипаж отдыхал. В основном устраивали пикники в лесу, иногда ловили

рыбу, пекли её на костре. Купались нечасто – тихая речка иногда вдруг

вспенивалась волной, затихающей также неожиданно, как появлялась.

Связывали это с начинавшимся межсезоньем – нашей весной, с её

ветрами, тучами, дождями.

В этот день дождя не было, и второй пилот постепенно отбился от

товарищей, ушёл подальше, вверх по течению реки километра на полтора.

Нашёл тихое местечко на берегу, снял верхнюю одежду, сел на песок.

Оглянулся – скорее по привычке – вокруг никого не могло быть. Достал из

рюкзака бутерброды, положил на полотенце. Затем вытащил со дна

серебряную фляжку, открутил пробку и, сладко зажмурившись, сделал

несколько больших глотков. Слегка закашлялся, схватил бутерброд с

колбасой, начал жевать. По телу прокатилось блаженное тепло.

На Корабле царил сухой закон на всё время полёта, не только в Космосе,

но и на стоянках. Провинившегося могли списать на Землю без права

летать, а такого наказания все очень боялись. Он прихватил эту фляжку с

коньяком ещё с Земли, ожидая удобного момента, чтобы применить её по

назначению. До возвращения на Корабль оставалось шесть часов – сейчас

он выкупается в реке, допьёт коньяк, поест, затем уснёт тут же, на берегу.

Проспится, съест ароматную таблетку, чтоб не было запаха, а потом

спокойно вернётся на Корабль!

Он бережно положил фляжку на полотенце, бросился в воду, поплыл.

Утонуть не боялся – с детства умел плавать, как рыба. Неожиданная волна

ударила его в лицо, он развернулся и прозевал другую волну, идущую

навстречу. Хлебнул воды, его слегка протащило вперёд, но он быстро

выплыл, вернулся на берег.

– Ничего себе, тихая речушка! – он криво усмехнулся, погрозил реке

кулаком. Плюхнулся возле вещей, отпил из фляжки, немного поел.

Постепенно допил весь коньяк, зашвырнул флягу далеко в кусты: за пару

дней её никто не найдёт, а потом, когда он улетит, это уже не будет иметь

никакого значения. Завёл будильник на часах, расстелил под кустами

подстилку. Глаза его стали мутными, рот кривила недобрая усмешка.

– А вот я перед сном ещё искупаюсь! Плевал я на твои волны, – он грязно

выругался, – и на тебя плевал!

Пошатываясь, забрёл в речку, поплыл. Тотчас же накатилась волна. Он

опять выругался, развернулся навстречу другой волне, большей, чем

первая. Хитро улыбнулся и поднырнул под неё, как это делают опытные

пловцы. Оттолкнул руками и ногами воду, резко рванулся к поверхности и

… с силой ударился головой о дно. От неожиданности он схватил ртом

воду, завертелся, совершенно теряя направление. Подоспела новая волна,

сильная, злая, беспощадная. Закружила, ещё раз ударила о дно и

потащила, ликуя, уже мягкое, безжизненное тело…

 

* * *

 

– Утонувшего нашли его товарищи, отдыхавшие на берегу ниже по

течению. Смерть наступила от удушья, при попадании воды в лёгкие.

Следствием многочисленных ушибов явилось то, что пострадавший

потерял сознание и захлебнулся. А ушибы он получил, потому, что не

контролировал свои движения в результате сильного опьянения. –

витиевато докладывал Доктор, – Никаких следов насилия или нападения

нет. Его просто ударило несколько раз о дно.

– Но, насколько я знаю, Второй пилот хорошо плавал! Как же он мог так…

растеряться, что ли?

– Ал-ко-голь! Послушайте, Капи… то есть, Президент! Ничьей вины здесь

нет. Похороните его и забудьте. Парень сам себя погубил.

– Кстати, о похоронах, – Виктор повернулся к новому Капитану, – не

могли бы вы, э-э… взять на себя эту неприятную обязанность? Ну, как

полагается в полёте: мешок, открытый Космос, почётный салют,

радиограмма семье: «Погиб при исполнении»? А то, знаете ли, не хотелось

бы начинать историю колонии с кладбища, да и то… Кто там открывает

список погребённых? Герой, защитивший колонию от злобного хищника?

А-а, нет, просто пьяный идиот, захотевший поиграть в супермена…

– Я думаю, решим, – кисло улыбнулся его преемник, – действительно,

хорошее начало…

Виктор вышел на лужайку у ручья, поднялся на пригорок. Река неспешно

несла свои воды, светило солнышко, пели птицы. Всё правильно. Парень

сам виноват – нечего было нарушать сухой закон, напиваться и лезть в

воду. Такое запросто могло случиться и на Земле, правда, там уже почти

не осталось подобных идиллических мест для купания. Выбросить из

головы и забыть, есть дела поважнее. Он развернулся, пошёл назад, но

его не оставляло смутное чувство близкой опасности. Отмахнуться от него

Виктор не мог: за почти сорок лет в Космофлоте он отточил это чувство до

остроты бритвы…

* * *

Следующие дни проходили в сумятице. Вышла из анабиоза первая партия

колонистов: в основном молодёжь, семейные и одинокие, в большинстве

своём строители, земледельцы, десятка три инженеров, другие

специалисты. Нужно было закладывать посёлок (в будущем – город),

засевать поля, разбивать огороды, сажать сады, заниматься

животноводством. Работа предстояла колоссальная, причём главная

трудность состояла в том, чтобы грамотно скоординировать все усилия,

правильно распределить людей.

За всеми этими хлопотами тревожное чувство хоть и не исчезло совсем, но

затаилось где-то глубоко, оживая в редкие минуты затишья. Нужно было

успевать везде, полностью контролировать процесс, не забывая при этом

натаскивать молодых руководителей, учить их самостоятельно принимать

правильные решения, не оглядываясь каждый раз на него.

Недели через три процесс вошёл в накатанную колею. Заняты все были

по-прежнему, но работа стала налаженной, чёткой; стали видны контуры

будущей колонии. У молодёжи появилось время и желание отдыхать по

вечерам, разбиваться на парочки, уединяться в лесу или на побережье.

Однажды утром одну такую парочку нашли на берегу в небольшой

впадине, захлёстнутой водой, под тяжелым валуном, о который их ударила

выплеснувшаяся на берег волна. Очевидно, они уединились там от всего

мира и не заметили опасности. Но почему, почему волна выплеснулась на

берег с такой силой, и именно там, где сидели влюблённые?

Через два дня утонули трое юношей, выехавших вечером на лодке

половить рыбу. На этот раз всё происходящее видели десятки человек –

на берегу было много молодёжи, отдыхавшей после трудового дня. Лодка

скользила по водяной глади, рыбаки готовили снасти, и тут прямо из

глубины поднялась высокая волна, перекатилась через них, потащила за

собой, закружила в водовороте, втянула в воронку и … снова спокойная

гладь реки, только плывёт вниз по течению перевёрнутая лодка… Хорошо,

что на берегу среди молодёжи был один из руководителей, он-то и не

позволил никому лезть в воду: спасать уже некого, так что не нужно

подвергать опасности остальных!

Больше Виктор не сомневался – дело было не в случайностях. Вода на

Планете (либо то, что обитало в воде) целенаправленно убивала

колонистов. До выяснения обстоятельств Виктор запретил приближаться к

реке кому бы то ни было без его личного разрешения (которое, впрочем,

он и не собирался давать). Запрет оправдал ожидания: за неделю не

произошло ни одного несчастного случая. Однако новая беда пришла

совсем с другой стороны.

В тот день шли обычные работы: строители возводили дома, в поле

работали будущие фермеры – пасли небольшое стадо коров, пропалывали

овощные плантации, ухаживали за недавно высаженным садом. Тучка,

появившаяся на горизонте и стремительно увеличивающаяся в размерах,

никого особо не напугала. Кто потянулся к брезентовому навесу, под

которым оборудовали временную молочную ферму, а кто продолжал

работать в поле, не обращая внимания на приближающийся дождь. Туча

очень быстро заполнила собой всё небо и разразилась сильным холодным

ливнем, через несколько секунд превратившимся в град. Градины,

огромные, как грецкий орех и стремительные, как картечь, не щадили

никого. Почти все, кто был в поле, больше тридцати человек, погибли.

Градины разрывали брезент, и, хотя теряли часть своей силы, покалечили

многих укрывшихся там людей. Стихия уничтожила драгоценное коровье

стадо, с таким трудом вывезенное с Земли. Уничтожены были и все

посевы, и большинство деревьев.

На другой день пришлось заниматься похоронами. Экскаватор рыл могилы

подальше от реки, наблюдатели зорко следили за горизонтом, но в этот

раз всё обошлось. На другой день вырыли огромную яму (в суете не

обратили внимания, что вырыли её слишком близко к воде), сгребли туда

останки несчастных коров. Засыпали землёй, трактор начал

разворачиваться и вдруг земля под ним осела в громадную воронку, со

дна которой хлынула вода. Всё произошло в считанные секунды, оба

тракториста даже не успели открыть двери, как оказались погребёнными

под слоем воды и глины. Тут же с реки донесся грохот поднимавшейся,

словно цунами, громадной волны. Она залила берег, заполненный людьми,

но смогла только сильно окатить всех водой на излёте. И хотя вреда

особого не нанесла, моральный удар оказался непоправимым.

Люди, прилетевшие осваивать мирную, безопасную Планету, оказались на

передовой. Они готовились в худшем случае бороться с дождями, грозами,

засухой – привычными трудностями, с которыми можно столкнуться везде.

А здесь их встретила враждебная стихия, а может быть, и враждебный

разум. Кто хочет их выжить с этой Планеты, а скорее всего, уничтожить?

Вода, злая сама по себе, или направляемая чьей-то злой волей?

* * *

С болью в сердце Виктор объявил осадное положение. Приказал людям

готовиться к анабиозу – ресурсы модуля не были рассчитаны на несколько

тысяч бодрствующих человек, а о том, чтобы жить на поверхности

Планеты, нечего было и думать. Солнечные батареи модуля могли

поддерживать состояние анабиоза ещё несколько сотен лет, а его

прочность была надёжно испытана Космосом. Оставалась бодрствовать

инициативная группа: сам Виктор, его ближайший друг и заместитель

Арсений Зозуля, осуществлявший наблюдение за мерами безопасности,

Доктор, два профессора – химии и биологии, три инженера и шестеро

молодых людей, отобранных лично Арсением: дисциплинированных,

толковых, невозмутимых.

Среди несостоявшихся колонистов царило подавленное настроение –

расходились по своим ячейкам молча, со слезами на глазах. Кто знает,

когда они теперь выйдут из анабиоза, а если и выйдут, то что их ждёт?

Закрылись двери, включилась замораживающая аппаратура. Время для

них опять остановилось…

Вечером в каюту к Виктору постучались. Зашёл Арсений. Присел к столу,

долго кряхтел, возился, устраивался поудобнее.

– Давай, брат Арсений, не тяни кота за хвост,– печально улыбнулся

Виктор, – ему же больно…

– Кому больно? – Арсений перестал возиться, уставился на друга

немигающим взглядом, – Коту? Какому коту?

– Перестань паясничать, Арсюша, – ещё печальнее сказал Виктор, – я

ведь тебя пятьдесят лет знаю, с детства. Ты же принёс мне какую-то очень

нехорошую гадость, и чем больше ты возишься, тем хуже, я чувствую, эта

гадость…

– Да, уж Витенька, гадость, это точно… В общем, даже не знаю, как это

получше сказать…

– А ты говори, как есть! – разозлился Виктор, – Мне эта жвачка уже

надоела! Мнёшься тут, как красна девица!

– Не сердись, Витя, тут сложно так сразу. В общем, ещё когда погибла та

парочка, я заподозрил неладное (Виктор хотел сказать, что он

почувствовал опасность ещё раньше, но промолчал). Стал

приглядываться, расспрашивать, наблюдать. Через несколько дней я

случайно стал свидетелем одного разговора. Какая-то девушка

рассказывала подруге, что утром она шла мимо ручейка, а вода ни с того

ни с сего всколыхнулась и облила ей ноги.

– Тот же сценарий, что и с той парочкой, только масштаб поменьше, –

подался к нему Виктор.

– Ага. И дальше – по убывающей. Подружка поведала, как один парень

хотел напиться из кружки (воды, кстати, из того же ручья). А она, эта

вода, вдруг возьми и выплеснись ему в лицо. Они посмеялись и начали

болтать о пустяках, а вот я насторожился.

– Почему же ты сразу мне не рассказал? Не доложил, в конце концов!

– О чём, Витя, докладывать? О девчонке с мокрыми ногами или о мужике с

окаченным лицом?

– Да, действительно мелковато для единичного случая. Но я так понял,

что такие мелочи происходили со многими, верно? – Арсений кивнул, –

Между прочим, в первый же день высадки, когда молодёжь галдела на

берегу реки, я поднимался к Кораблю и услышал плеск большой волны.

Тогда не было ни ветра, ни сильного течения; я ещё подумал, что это

рыба…

– Вот-вот, – Арсений выслушал его очень внимательно, – видишь, как всё

непросто…

– Ещё как непросто, друг мой! Вот ещё она гадость – доклад Доктора. –

Виктор показал на листочки бумаги с распечатанным текстом. – Я получил

его в день катастрофы с градом. Даже читать начал… А закончил только

сегодня, перед твоим приходом, не до того было… В общем, дело такое.

Люди после высадки стали пить местную воду, готовить на ней пищу. И

вскоре потребление этой воды выросло в три-четыре раза! Человек всё

время хотел пить; пил, но не мог напиться. И при этом чувствовал себя всё

хуже. Молодёжь не заостряла на этом внимания, организм крепкий, сил

много, работали, так сказать, на внутреннем резерве. А вот те, кто

постарше – заболевали часто. Я по привычке употреблял корабельную

воду, меня это не коснулось, а вот люди… Не уследил я за своими

людьми…

Виктор помолчал, покатал по столу ручку. Арсений не торопил его,

понимая, что ничего хорошего он сейчас не услышит…

– Ты знаешь, для чего вода нужна в организме? – неожиданно спросил

Виктор.

– Ну-у в целом… Она растворяет какие-то вещества, разжижает кровь, а

потом, собрав из организма всякую гадость, выводит её наружу. В виде

мочи.

– Надо же, – Виктор посмотрел на Арсения с уважением, – наш милый

Доктор описал этот процесс на трёх страницах. А ты самую суть ухитрился

втиснуть в три фразы… Так вот, эта коварная водичка с Планеты и тут нам

гадит. Не хочет она ничего растворять, никаких вредных веществ с собой

из организма забирать. Конечно, кое-что она делает – немного разжижает

кровь, часть вредной гадости выводит наружу, но делает эту работу очень

неохотно. Поэтому и пьют люди эту воду литрами, а напиться не могут…

– Да-а, – протянул поражённый Арсений, – враг, так сказать, не только

снаружи, но и внутри нас… В общем, я так понимаю, колония обречена?

Лучшее, что нам остаётся, это забиться в анабиоз, проспать ещё, сколько

там возможно, а потом всем выйти с кольями наперевес и погибнуть в

неравном бою?

– Это, Арсюша, мы всегда успеем.

– У тебя есть какой-то план? – быстро спросил Арсений.

– Точно пока не знаю. Завтра поговорю ещё с нашими уважаемыми

учёными, инженерами. А там видно будет…

– Темнишь, дружище? Скрываешься от старого друга? – полушутя спросил

Арсений.

– Нет, просто сам до конца не понимаю. Не хватает какой-то детали,

чтобы мозаика сложилась. Давай, друг Арсений, подождём до завтра.

Вечерком заходи ко мне, будем решать, что делать дальше.

Они поднялись, Виктор проводил друга до дверей. Мужчины молча пожали

друг другу руки, Арсений ушёл к себе, а Виктор вернулся в каюту. Два

усталых пожилых человека, друзья и соратники, полководцы спящей в

анабиозе армии, скрывавшие за шутливым трёпом глубокую боль и

озабоченность.

* * *

Вечером следующего дня они снова встретились. На этот раз всё было по-

деловому, без обычных шуточек.

– Сегодня Арсений, я, кажется, нашёл тот самый кусочек мозаики. Погоди,

– остановил он друга, – дай закончить. Мозаику ещё надо сложить,

сделать выводы. До решения проблемы очень далеко, и не факт, что мы

её решим. В общем, так. Рано утром я с тремя парнями выезжаю… ну,

вроде как в экспедицию. Если мы не вернёмся, – Виктор указал на

запечатанный пакет на столе, – тут все распоряжения, ты останешься

вместо меня. Ещё здесь я обозначил свои мысли, догадки, выводы

относительно нашей беды. Не хотелось бы их озвучивать в сыром виде,

это на случай моей гибели.

Ты останешься за главного, и вот тебе мой категорический приказ: воду

пить только корабельную, для технических нужд использовать её же.

Никаких контактов с природной водой! Никаких! Из модуля выходить

только раз в день по полчаса, для прогулки, при этом не отходить от

модуля дальше десяти метров! И так: трое гуляют, а трое внимательно

наблюдают за небом, рекой, ручьями, лужами и так далее. Составьте

график, вас остаётся десять человек – вахты, занятия, отдых: всё по

расписанию, чтоб не расслаблялись. Связь со мной в аварийном режиме –

раз в день в 21.00. Максимально коротко – всё в порядке, до связи.

– Слушаюсь, товарищ генерал! – очень серьёзно сказал Арсений, – Если

ты назначаешь нам такие условия жизни, значит, так и нужно. Я тебя

знаю, зря ты не скажешь; я даже не прошу тебя поделиться своими

догадками, знаю – бесполезно.

– Спасибо, дружище, что не пристаёшь с вопросами. Я действительно ещё

не всё понял, дай Бог, ещё пойму. Помни, главное – никаких контактов с

природной водой! Это очень важно!

* * *

Потянулись дни ожидания. Арсений неукоснительно соблюдал приказ

Виктора, в зародыше подавляя недовольство подчинённых, особенно

обоих профессоров – те требовали нормальных прогулок, не желали нести

вахты, нарушали дисциплину. Приутихли они только тогда, когда Арсений

всерьёз пригрозил отправить их в анабиоз. Виктор регулярно выходил на

связь, скупо сообщал, что всё идёт по плану, не вдаваясь в подробности.

Арсений также кратко докладывал, что происшествий не случилось, всё в

норме. Так прошло полтора месяца, и Виктор, наконец, сообщил, что они

возвращаются. Через три дня, утром, вдали показался крытый грузовик,

вскоре подъехавший к модулю. Выглядели приехавшие, несмотря на

долгий путь посвежевшими и бодрыми. Первым делом Виктор протянул

Арсению флягу с водой.

– Попробуй-ка этой водички! – радостно воскликнул он.

Вода, действительно, была великолепна. Чистая, свежая, живая. Не

сравнить с полезной, но безвкусной корабельной водой, или с опасной

природной из ручья!

– Откуда? – Арсений никак не мог оторваться от фляги.

– Сейчас всё узнаешь. Собираемся в зале через десять минут.

– Когда мы выезжали отсюда, у меня ещё не было чёткого плана, – начал

Виктор после того, как все собрались, – Интуитивно я приказал ехать

вдоль реки, выше по течению. Что я хотел найти, и сам не знал. В голове

прокручивались картины разрушения нашей колонии, гибели людей.

Накануне выезда я разговаривал с нашим уважаемым Профессором

биологии, и среди прочего он рассказал мне об интересных исследованиях

воды, проводившихся ещё в ХХ веке. Тогда эти исследования не получили

широкой огласки, поэтому неспециалисты знают о них очень мало. Так

вот, не вдаваясь в подробности, можно сказать, что любая природная вода

обладает некоторым подобием интеллекта: красивая музыка, добрые

слова, положительные эмоции создают стройную, гармоничную структуру

воды, и наоборот, отрицательные импульсы, разрушительная музыка и

тому подобное эту структуру уничтожают, можно сказать, что вода болеет.

Если взять одну банку с водой, скажем, на концерт тяжелого рока, а

другую в зал филармонии слушать скрипичный концерт, это будет разная

вода. Нет, химические и биологические анализы покажут одинаковый

результат, но вот структура её будет разной. Стройная и гармоничная во

второй банке, и хаотическая, сумбурная в первой. А теперь представьте

разницу между водой среди чистой природы, пения птичек, солнышка,

козявок, бабочек, и водой среди гибельной цивилизации с её войнами,

насилием, страхом!

Мы не знаем историю этой Планеты, но можем предположить следующее.

Вряд ли развитие здешней цивилизации сильно отличалось от земного.

Долгие столетия или даже тысячелетия насилия над природой,

загрязнения почвы, военных конфликтов… Чем закончилась эта

цивилизация? Мировой войной? Эпидемией? Глобальной техногенной

катастрофой? Это нам неизвестно, да и не так уж важно. Местное

человечество исчезло без следа, оставив вначале разваленную, а теперь

восстановившуюся Планету. Суть в том, что долгие годы воду разрушали и

заключительный катаклизм, уничтоживший людей, нанёс её структуре

последний, сокрушительный удар. Затем долгие столетия местная природа

приходила в себя, восстанавливалась. Начала восстанавливаться и

структура воды, но не до конца. Она так и осталась повреждённой,

несовершенной, негармоничной. И в то же время хорошо запомнившей

всё, что с ней сделали люди.

А теперь представьте себе: в этом заповедном уголке, где давно исчезли

химзаводы, войны, катастрофы, появляются существа, неотличимые от

тех, что когда-то так надругались над этой водой! Вначале вода как бы

«сомневается» – пока пришельцы не делают ничего плохого. Лёгкий

всплеск реки, который я наблюдал в первый день – признак волнения:

нападать, не нападать? Если это те же самые существа, их надо

уничтожить, чтобы они вновь не разрушили такой прекрасный,

гармоничный мир! Вот тут и появился этот самый Второй Пилот. И без

того, человек жёлчный и агрессивный, он под воздействием алкоголя,

выплёскивает эту агрессию на пока ещё спокойную реку. Теперь сомнений

нет: пришельцев надо уничтожить, они – угроза мирному существованию

Планеты. Конечно, вода не обладает разумом в человеческом понимании,

действия её были просто… ну, как бы, инстинктивны. Начинается

необъявленная война, её результаты вам известны.

Так вот. Перед выездом я приказал ни в коем случае не контактировать с

природной водой. Люди как бы исчезли из поля зрения реки, и что же? За

время нашего отсутствия не было ни волн, ни дождя с градом, ни прочих

катастроф, не правда ли? (Арсений кивнул).

Теперь, о нашем эксперименте. Мы ехали в закрытой машине, пили

корабельную воду, наружу практически не выходили. Через три дня

экспедиция очутилась в живописной долине у подножия высокой скалы.

Там выбивался наружу небольшой ручеёк, который мы и сделали объектом

нашего опыта. В этом месте ручей выходит из глубоких недр, там он

только зарождается, и не успевает ещё впитать в себя волну

начинающейся агрессии. В течение недели мы проводили возле него много

времени: рассказывали забавные истории, ребята вспоминали своих

девушек, за которыми они скучали, мы пели хором плавные, красивые

песни, включали хорошую музыку. К концу недели мы уже спокойно пили

воду из этого ручейка, вы смогли оценить её вкус, мы угощали ею по

приезде.

Кстати, особенно хорошо на воду влияет молитвенное пение! Да-да, не

смейтесь! У нас были записи настоящей церковной службы ХХ века. Вы

все знаете меня, как грубого материалиста, я и сейчас не скажу, что стал

верующим. Но могу сказать одно: молитвенное пение вылечивает больную

воду лучше, чем что-либо другое, и в новой колонии будет звучать это

пение! Среди колонистов есть несколько служителей церкви, мы разбудим

их в первую очередь, пусть кадят ладан, читают и поют свои молитвы. Кто

хочет, пусть верит, кто не хочет – его воля. Но раз это помогает спасти

колонию, значит, так оно и будет!

Новая колония начнёт своё существование с той поляны с ручейком.

Здесь, у реки, останется модуль, ему ничего не угрожает. Мы будем

пробуждать людей небольшими партиями, перевозить в закрытых машинах

на новое место и там строить дома, расчищать поля, сажать деревья. Но

предварительно все будут проходить очень серьёзную подготовку: из

нашего обихода должна полностью исчезнуть агрессия, злоба, зависть –

всё то, что разрушает и воду и душу! Кто не сможет справиться, будет

отправляться обратно в анабиоз. Потом, когда абсолютное большинство

будет жить по этим новым правилам, мы разбудим и этих,

несправившихся. Тогда они, будучи в меньшинстве, всё равно

адаптируются к новой действительности. Завтра же начнём подготовку к

отправке первой партии, составлять списки, разрабатывать план

подготовки людей. А пока – отдыхать!

* * *

Вечером Арсений вновь зашел в каюту Виктора. Сел за стол, посмотрел на

него очень внимательно, осторожно спросил:

– Витенька, а ты уверен, что всё получится? Как-то это… невнятно, что

ли… Ну, молитвы эти, церковное пение, ладан. Средневековье какое-то…

Да и подготовка эта, как её воспримут? Тоже как-то малопонятно…

беззлобность, добро, подставление щёк, Ганди, Толстой…

– Ох, и наплёл же ты, Арсюша, – рассмеялся Виктор, – всех в одну кучу

сгрёб! Смотри на это проще. Насчёт молитвы я уже сказал – воду

излечивает, и ладно. Никто ни тебя, ни меня насильно верить не

заставляет. Хотя, если честно, после всех этих событий, мне больше

хочется верить, чем не верить!

– Ох, ничего себе, – присвистнул Арсений, – верующий Президент

колонистов Виктор Потёмкин во главе своей паствы… Это, доложу я вам,

картина та ещё!

– Не смейся, Арсений… Раньше, в XIX веке, Президенты, то есть генерал-

губернаторы все были верующими, и большинство народа тоже. И порядка

тогда, кстати, было намного больше!

– Я не об этом… Просто мне не очень-то верится, что вот мы во главе с

попами выйдем к нашей реке-убийце, помолимся, споём песенку, она

застыдится, покраснеет, скажет, что больше не будет…

– Я же сказал, что осваивать Планету мы начнём с того ручейка, а нашу

речку пока оставим в покое. На неё, конечно, сейчас не подействуют ни

песни, ни молитвы. Надеяться на это было бы наивно. Просто теперь, если

мы будем жить в добре, тот ручеёк понесёт информацию всей воде

Планеты: пришельцы не опасны, они хорошие ребята, не надо их трогать!

Мы будем расширять свои владения, лечить воду, восстанавливать её

структуру, дружить с ней. Постепенно вся вода на Планете восстановит

свои полезные свойства и жизнь наладится!

– А ты понимаешь, сколько для этого понадобится времени? – тихо

спросил Арсений.

– Понимаю. Но это – единственный путь. Мы будем лечить друг друга –

природа Планеты и люди. У нас просто нет другого выхода…

 

Июнь, ноябрь 2013