Металлический арифмометр, на котором считали во времена, перед появлением калькуляторов, назывался Феликс. Все звали его Железный Феликс в честь Феликса Эдмундовича Дзержинского, который отличался горячим сердцем и холодными руками, хотя это к теме моего рассказа не относится. Может быть, это было официальное название арифмометра, я теперь и не вспомню.

 

Учился я в техникуме, в группе, набранной из учеников, закончивших семь классов. Поэтому рядом с четырнадцатилетними пацанами сидели ребята, отслужившие в армии, или отсидевшие срок в лагерях. И разговоры в перерыве, да и на уроке, сильно отличались от школьных разговоров.

 

Некоторые преподаватели были строги; выгоняли за любую провинность или шум. Другие относились к ученикам терпеливо. Были и явно слабые в педагогике люди, не способные справиться с шумной аудиторией. Одним из таких слабаков был Петр Петрович, учивший нас экономике. Совершенно не помню из этого предмета ничего, кроме расчетов на Железном Феликсе. На каждый стол устанавливался этот прибор с ручкой, на нем набирались цифры из задания, написанного на доске, и начинался грохот. Это ученики крутили ручки своих арифмометров. Часто приборы ломались, недовольные ученики обращались с претензиями к Петру Петровичу, который виновато пожимал плечами, и разводил в сторону руки.

 

Однажды дирекция выделила деньги на покупку новых арифмометров Феликс. Петр Петрович начал свое занятие с вопроса, знает ли кто-нибудь, есть ли в продаже арифмометры. Такого вопроса было достаточно, чтобы дисциплина полетела к чертовой матери. Класс разделился на две группы. Одни кричали, что Феликс продается, и называли магазины, где их можно было приобрести. Вторые орали, что арифмометры невозможно купить ни за какие деньги, что это страшный дефицит, и нужен серьезный блат, чтобы купить хотя бы один арифмометр.

 

Петр Петрович мотался по аудитории, пытаясь перекричать крикунов, и навести хоть какой-нибудь порядок. Но все было напрасно. Вдруг, он остановился возле стола, за которым сидел самый крупный парень в группе. И все увидели, как Петр Петрович стал наливаться красным цветом, что означало предельное состояние злобы и ярости. Ученики продолжали орать, но постепенно все тише и тише. И только этот крупный парень, не замечая перехода к тишине, барабанил по столу своими огромными кулаками, и что-то кричал. Наконец, и он остановился.

 

И тут на него заорал красный от ярости Петр Петрович:

- Они, - он показал на класс, - шумели и кричали, чтобы помочь мне. Кто-то кричал «продаются», другие протестовали, и утверждали, что арифмометров нет в продаже. А ты, подлец, что ты, мерзавец, кричал. Я тебя спрашиваю: что ты кричал, и колотил по столу своими лапами. Встань, скотина, и отвечай, подлец.

- Я, - парень смущенно поднялся во весь свой рост, - я, это, я кричал, что, это…

 

- Давай, давай, скажи всем, что ты кричал, - требовал Петр Петрович.

- А че. Я кричал, «не знаю!»