Виолетта работала "девочкой по вызову" уже не первый год. Начала рано. В шестнадцать.

 

В тринадцать ее изнасиловал дальний родственник. И сурово приказал молчать. Расскажи она матери сразу же, родича, возможно, и упекли за решетку, затем "опустили", как водится, на зоне ("святое дело", по понятиям), отсидел бы он свои "-надцать" лет и уже бы вышел "на свободу с чистой совестью" (имей он ее хоть какую-нибудь), искупив, по человеческим законам, свой мерзкий грех.

 

Однако у Верки (Виолеттой она была только для клиентов) с матерью доверия не сложилось, не срослось, а отца, похоже, и сама мать не знала, поэтому юная женщина покатилась по неправедной дорожке в столь раннем возрасте.

 

Родственник дал ей вкусить запретный плод, а потом еще и поспособствовал тому, что подсела она на скользкий разврат. Ну и, как говорится, понеслось-поехало.

 

Нельзя сказать, что Виолетта не ловила кайф от своей "работы". Бывал и кайф, и мощный драйв от того, что ходит по лезвию бритвы. "Бизнес"-то был чреват различными осложнениями и прочими неприятностями. Ну, а что делать? Не идти же на рынок торговать, правда?

 

А так даже приятно порой. Преждевременное созревание, стресс от изнасилования и раннего принуждения к половой жизни способствовали (как это нередко бывает в подобных случаях) нимфоманским тенденциям, когда важен не партнер и даже не его бумажник, в просто удовлетворение чисто животного инстинкта.

 

Сексуально-трудовая деятельность Верки-Виолетты проходила в жарко-потных объятиях похотливых самцов, их хриплых стонах, пьяном угаре и похмельном синдроме. Так и пролетели незаметно добрых два десятка лет.

 

Мысли о семье с храпящим мужем, сопливыми детьми и прочими житейскими радостями не шибко заботили Веркины мозговые извилины.

 

Намного больше ее занимали проблемы возмездия и справедливой мести за поруганное детство.

 

- Я буду мстить. и «мстя» моя будет "мама не горюй", - поклялась сама себе Верка, пребывая еще в бутонно-несовершеннолетнем возрасте.

 

Поклялась и возненавидела всех "этих казлов", коими именовала сильную половину человечества.- Эти "падонки" у меня еще поплачут кровавыми слезами, - злорадно усмехалась девица, не особо торопясь в очередной раз излечиваться от неприличной болезни с "тремя перьями". Наоборот! В этот период она старалась охватить своей "любовью" расширенный контингент жаждущих экстрима самцов.

 

Однажды мобильник затренькал незнакомой мелодией. Бархатный баритон с томным придыханием интересовался напрямую, без обиняков, любит ли Виолетта "зелень".

 

- Люблю, -также прямо ответствовала секс-труженица, всегда испытывавшая хронический дефицит иностранной валюты.

 

- А сколько баксов в час ты любишь? - деловито полюбопытствовал баритон.

 

- Сто, - лаконично ответствовала Виолетта.

 

- Нет проблем, - не стал торговаться незнакомец, - приезжай на пару часиков, расслабимся. Он назвал адрес.

 

- Такси за ваш счет, - уточнила Верка.

 

- Не волнуйся. И шампанское тоже. Или ты любишь покрепче?

 

Минут через сорок в своем рабочем прикиде (мини, шпильки, все дела) она уже стояла у двери гостиничного номера.

 

Постоялец встретил желанную гостью добродушно-отеческой гримасой.

 

- Заходи. Я тут скоро завою от одиночества. Вот и решил тряхнуть сединой. Когда-то я жил в вашем городе. Такие приятные воспоминания, - и он плотоядно расплылся в улыбке.

 

- Деньги вперед, - строго напомнила Виолетта. - Ноу мани, ноу фанни!

 

Она всегда изумлялась, наблюдая за реакцией клиентов на эту, можно сказать, профессиональную прибаутку, которая в очень вольном Веркином толковании означала: "Нет бабла, гуляй Вася!"

 

- Вот держи. Тут и за такси, на обратный проезд тоже будет, - седовласый искатель эротических утех уже нетерпеливо ждал начала этих самых утех.

 

- Ванная тут. Давай побыстрей, Рыбуля, - самец, снедаемый смертным грехом номер два, похоже, был в одном только махровом халате. От него сильно разило далеко не дешевым парфюмом вкупе с дорогим алкоголем. - Я тут без тебя уже принял. - объяснил он.

 

Верка стояла, как вкопанная. Необычное обращение - "Рыбуля" - всколыхнуло давние детские воспоминания.

 

Именно так называл ее тот дальний родственник, исковеркавший ее детскую психику и всю последующую жизнь.

 

Она присмотрелась повнимательнее. Ну да, так оно и есть. Сомнений не было. Две родинки на левой щеке, а вон и след от ее острых зубов на его багровой шее, так и остался, как клеймо.

 

Зрачки "жрицы любви" сузились от неприкрытой ненависти. Сердце выпрыгивало из грудной клетки. Стрессовый румянец рдел на щечках.

 

И только холодный разум работал, как персональный компьютер.

 

Тем временем хозяин номера уже щедро налил в бокалы жидкость из початой пузатой бутылки.

 

- Я заказал фрукты, сейчас принесут, - сообщил он Виолетте, - а пока давай за знакомство. Кстати, я Георгий.

 

Выпить помешали прибывшие фрукты. Пока гость города ходил за чаевыми, Виолетта решительно бросила в его бокал какой-то белый порошок и тщательно размешала гремучую смесь.

 

Верка не была "клофелинщицей", как некоторые из ее "коллег", но всегда имела при себе пару доз, как средство самозащиты от чрезмерной назойливости клиентов.

 

Однако сейчас была приготовлена поистине лошадиная доза. Действительно, "мама не горюй".

 

Наконец, нахальный гостиничный " бой" ушел удовлетворенным.

 

- Извини. Ну, так что? За знакомство! - раздался хрустальный звон. Мужчина залпом залил в себя содержание бокала.

 

- А я вас знаю... дядя Жора, - медленно и отчетливо прочеканила Верка. Она сладострастно наблюдала, как морщится ее визави, пытаясь вспомнить. Аж лысина вспотела.

 

- Да я четверть века у вас не был. Как ты меня можешь знать, Рыбу... - финальное "ля" так и застряло в горле старого ловеласа.

 

Он схватился за сердце, которому суждено было биться всего несколько минут. Верка плеснула еще коньяка в пустой бокал.

 

- Ты пей, пей, скотина! Не отвлекайся! - она с силой вливала алкоголь в рот так и не состоявшегося клиента. Тот захрипел и сник. Сердечная мышца не выдержала радости столь неожиданной встречи.

 

А Верка погрузилась в неописуемый кайф оргазма возмездия. Ее колбасило от немыслимого драйва.

 

Но вдруг она оцепенела. Ее красивое лицо перекосила гримаса душевной боли. Внезапно Вера осознала весь ужас произошедшего.

 

Перед внутренним взором пронеслись видеофрагменты ее изломанной, изуродованной жизни.

 

Какое-то время Верка сидела неподвижно, обхватив голову руками.

 

...Потом ее дрожащая рука потянулась к телефону, и тонкий палец набрал "102".