Вообще-то он хороший парень, но мистик. А это скучно. Ладно бы он выискивал мистические моменты в посторонних литературных произведениях, так нет, - он и в моих рассказах нашел какие-то секретные коды, и явился открыть мне глаза на мое собственное творчество.

- Понимаешь, старик, - сказал он, расположившись напротив с рюмкой выданного ему виски, - ты сам не понимаешь, какая сложная кодировка в некоторых твоих рассказах.

- Так понимаю я, или не понимаю? Ты произнес: «понимаешь старик, ты не понимаешь». Как прикажешь тебя понимать.

- Все играешь словами, - укоризненно сказал гость, но рюмку опустошил.

 

Я налил ему следующую порцию, ожидая фразу, исполненную хотя бы какой-нибудь логики. И дождался.

- В рассказах зашифрованы коды. Ты кодируешь читателя, ну, как, например, Кашпировский. Или этот, ну, тот, кто кодировал воду. Забыл его имя.

- Монтесума, - предположил я.

- Да, брось ты хохмить. Хочешь услышать серьезный анализ твоих рассказов?

- Еще как хочу, - подтвердил я.

- Без подковырок?

- Без единой, - снова подтвердил я.

- Тогда смотри. В рассказе о пришельцах они у тебя размножаются необычным образом. У них блуждающие половые органы.

 

- Ага, - сказал я, - прелестная находка. Я сам так хохотал, что начал беспокоиться за соседей наверху. Не вызвали бы неотложку из психушки.

- Так вот, это код. Человек, скажем я, совсем не настроен на плотские развлечения. А прочитал, и все. Его тут же потянуло.

- Давай конкретнее, - заинтересовался я. – Куда и на кого тебя потянуло?

- На жену, конечно. Я читал этот рассказ перед сном. Тут она является в спальню, готовится ко сну. Я ей зачитываю этот абзац о пришельцах. А она спрашивает, как это блуждающие. И где они блуждают? И руку под одеяло.

- И чего? Стала там блуждать? Нашла чего-нибудь?

- Нашла, нашла, - отмахнулся он. – Главное, что меня потянуло, потому что я оказался закодированным. Ты сам не понимаешь, насколько сильная кодировка в твоем рассказе.

- Попробую перечитать, - сказал я, пытаясь закончить разговор.

 

С ним, с его женой, с кодировкой на секс все было предельно ясно. Также ясно было, что с головой у парня непорядок, но кто возьмется ему об этом сказать. Уж точно не я.

Моя попытка успехом не увенчалась. Он подвинул пустую рюмку и глазами показал налить еще. Я налил.

- Смотри теперь другую твою вещь, там, где девушка зарубила в постели свою любимую бабушку. Топором.

- Конечно, топором. Чем еще можно зарубить? И что, здесь тоже есть скрытый код?

- Еще какой. Помнишь, был такой поэт Оскар Уайльд. Он написал поэму «Баллада какой-то тюрьмы», Ремингтонской, что ли. И там он утверждал, что убивают все любимых.

 

- Ты энциклопедист, - заявил я.

- Брось! – Видно было, что похвала мужику понравилась. – Вот и у тебя в рассказе это же самое закодировано. Как же его фамилия?

Я опешил.

- Чья? Оскара Уайльда?

- Нет, того мужика, что воду кодировал.

- Чумак, - сказал я, избавляя моего гостя от мучительных воспоминаний.

- Вот-вот, - обрадовался он. – Мы воду заряжали банками. Очень помогало.

- Ну..., - я не знал, что и сказать.

- Смотри. Жена залетела. День нет менструаций, два, все, думаем, опять аборт. А водицы закодированной попила, и как рукой.

- Не понял, что значит «как рукой». Выскребли, что ли? Так это не рукой делают.

- Не, тут же пришли месячные, и все наши проблемы исчезли.

- Отлично, - сказал я, - давай прощаться, мне еще поработать надо.

 

Гость поднялся, пошел к двери, продолжая обсуждать скрытые коды в моих рассказах. У самой двери я задержал его.

- Про Николая знаешь?

- Как же. Отвезли на скорой с кровотечением. Деталей пока не знаю.

- Напрасно.

- Чего? – голос стал тревожный.

- Я ему говорил, предупреждал, чтобы он не читал в туалете. А он, дурак, мою книжку взял туда с собой. Помнишь рассказ, как мужчина сморкается, сморкается, и никак не может остановиться.

- Нет, не помню. Не читал.

- И не читай. Николай сидел на унитазе, читал и дошел до места, где этот мужчина умирает, высморкав почти всего себя. И как раз у Николая в этот момент выпадает прямая кишка. Это же очевидный секретный код.

 

Я открыл дверь.

- Привет супруге, - сказал я.

- Передам, - ответил он, и ушел сильно задумчивый.