(из цикла «Современный литературный процесс: теория и практика»)

 

Расчленительное стихотворчество началось с того, что в одном уже далеком году начинающий автор предпенсионного возраста, не замахиваясь на шедевр, но с претензией на юмор, измыслил нижеследующее.

 

Кулинарное творчество (2008)

 

Наметил роман я о супе из БРЮКВ,

Но мне не хватило нескольких букв.

Придумал рассказ о костюме без БРЮК,

Но вновь не удался мой буквенный трюк.

А принтер, не медля, сломался на «БРЮ»,

Лишь строчку стишка написал к октябрю.

Тогда я в Японию съездил за «РЮ»,

Но вдруг осознал, что «негласно» творю.

Осталась от брюквы лишь буковка «Ю»...

Из этой я гласной похлебку сварю.

 

Старинный приятель автора — глубокий знаток поэзии, заядлый эксперт рифмованных текстов и непререкаемый бичеватель графоманов — Александр Васильевич О. (он же АВО, он же АВОсь), ссылаясь на стихотворение другого автора, — знаменитого Козловского, блестяще разрезавшего брюквы на «брюк» и «вы», — в устной форме инвектив нещадно изругал кулинарное измышление и, попутно, как у него водится, проехался по автору (не Козловскому). Не откладывая в долгий ящик следующего года, «не Козловский», не оставшись в толстовском долгу, ассиметрично дал хулителю гиперболический литературный ответ в письменной форме цензурной речи.

 

Из обвинительной речи экспертика,

продегустировавшего брюквенную похлебку

 

Много лет назад крупному хирургу слова Коз-кому удалось неповторимо расчленить один плод на две неравные части, благодаря чему и брюква, и Коз-кий попали прямиком в Литопедию. Аллилуйя!

Через несколько лет словопатолог Губ-кий (неправомерно относящий себя к словаторам), не зная об опыте распила данного овоща и принципиально не желая ни изучать, ни выслушивать от меня многопудную и отнюдь не нудную теорию словесных расчленений и сочленений, осмелился подрифмованно остружить вышепомянутую брюкву побуквенно, причем аморально действуя с обоих концов. Более того, когда после четырех обрезаний тупым поэтическим ножом от некогда мощных пятибуквенных плодов остался жалкий огрызок в виде буквы «ю», жадный Губ-кий не выбросил его (огрызок) на литературную помойку, а, ничтоже сумняшеся, положил ее (букву) в кастрюлю, надеясь сварганить из положенного похлебку.

Орудуя исключительно на авось, Губ-кий в своих литомерзких фантазиях зашел очень далеко — аж в Японию. (Справедливости ради, скажем, что через месяц, убедительными увещеваниями и посулами подарить японский словарь, писаку удалось вернуть на его маломальскую малороссийскую родину.)

В данном случае, к Губ-кому следует гуманитарно применить высшую меру литературного наказания: удаление от настоящей поэзии на расстояние в 1000 японских рю, или денежный штраф в 1000 российских рю-блей, или принудительное обучение основам поэзии током в 1000 ампер. Аминь!

 

Незаметно наступил следующий год, в котором долгопамятный Губ-кий, рефлектируя на придуманную им самим обвинительную речь, взял странное обязательство.

 

Последнее слово словатора (2009)

 

АВОсь изругал мой брюквенный трюк...

Я брюкву продам — перейду на урюк.

Коль вам ни урюка, ни дыни не надо,

Без всяких проблем обгрызу... АВОкадо.

 

Свое твердое слово юморист крепко сдержал в очередном году.

 

Расчленение АВОкадо (2010)

 

Как-то Губ-кий наобещал АВО обгрызть авокадо. Будучи человеком слова (напомним — словатором), он взялся за выполнение обещанного AB Ovo (здесь — с самого начала) и легко породил увлекательную первую строку:

 

На словесном Эльдорадо закупил я АВО-к-ад-о.

 

Понятно, что мастеру обрезаний не составило труда «отчленить» последовательно союз, существительное и предлог. С союзом он расправился политически:

 

Отрезаем букву «о» — гниль в союзе том давно.

 

Второе отчленение он с прозрачным намеком Атеисту ВОинствующему реализовал в двух версиях:

 

1) Атеист безумно рад наказанью слова «ад».

 

2) Обрезанью слова «ад» всяк безбожник будет рад.

 

Вовремя спохватившись, чуткий словатор хотел оставить АВО предлог (для создания последним учебного текста на несчастный случай), но все-таки не смог удержаться, чтобы не продемонстрировать свою хваленую эрудицию и не дать приятелю «на-водку», всунув в классические строки «Четвертый слог поможет Б-г узнать, что это есть предлог» свои 5 копеек.

 

Четвертый блоК поможет Б-г узреть перста его ПРЕДЛОГ.

 

Что же осталось от авокадо после «третьего отделения»?

 

Остался лишь АВО — почти что ничАВО...

 

Вот и все. Авокадо обглодан «до корней, до основанья». Не грусти,

приятель — на самый худой конец или случай в загашнике Губ-кого есть еще АВО-с-ь-к-а.

 

Что касается АВО и АВОсь, то они были поэтически зачаты в уже помянутом 2008 году в эпиграмме на коллегу по перу (который зациклился на приращении поэтических смыслов, учебных рифмованных текстах, адресованных словатору, и своих двухстрочных куплетах «на случай», мгновенно составляемых и десятками раздариваемых реальным людям-персонажам):

 

АВО все пишет на авось!

Творя шедевр на всякий случай,

Он дарит массам стих летучий,

Крепя и ширя смысла ось.

 

АВОсь кружок готов собрать,

Где всяк Поэт ему собрат.

В нем скрипкой первою сыграть,

Тем обучив бездарных рать.

 

Дальнейшие годы шли без пропусков в неумолимой последовательности жизни. И в одном из них поликлиническая тяга словатора к расчленению слов проявилась в...

 

Жуткое преступление, справедливое наказание

и не совсем успешное лечение (2013)

 

Когда-то обрезал я. Буквы у слов. Но

послан. Лечиться. В психушку. Условно...

Леченье успешно. Проникло в меня. Ем

Землю. Пью Море. Спокоен. Вменяем...

Вчера заменили. Падëж мой на род. У

власти прошу я: «Свободу народу!»

Но Ельцин сказал мне: «Борис, ты не прав!» Да,

болен. Читаю. Газету я. «Правда»...

Сегодня разрезал. Эд-га-ра По. Спешно.

Выписан. Кажется. Слишком поспешно...