Антонин был начальником отдела в отраслевом КБ, заведовал кафедрой в учебном институте и участвовал в работе множества межведомственных и академических комиссий.

Ах, как много людей завидовало Антонину. Это чувство стало для некоторых нестерпимым, когда он организовал собственное производство на базе давно простаивающих мастерских. И перевел туда наиболее талантливых сотрудников. Злые языки мололи по курилкам, что, дескать, мало ему должностей, степеней и званий, мало Государственной премии, мало преданной и красивой жены. Так он собственное производство организовал. От заказчиков отбою нет. Деньги так и плывут к нему.

 

В пятницу утром Антонин проснулся совершенно разбитый. С трудом поднялся с постели и, шатаясь, потащился в ванную. Им овладела такая слабость, что он даже бритву не смог взять в руки. Кое-как вернулся в спальню, присел на край постели. Жена почувствовала неладное:

- Тошенька, что с тобой?

- Не знаю, родной мой. Слабость.

- Ну-ка, ложись, - скомандовала жена.

- Не командуй, - с любовью глядя на жену, - сказал Антонин.

Он прилег на подушку и тут же провалился в забытьё. Жена с тревогой растормошила его.

- Так. Давай, измерим давление. И температуру.

Она надела на него манжету и накачала воздух.

- Ну, ты огурец. Нормально: 120-80. Давай поставим градусник.

- Да, вроде нет температуры, - запротестовал Антонин.

- А мы измерим, - бодро заявила жена, трогая лоб мягкой теплой ладонью.

Температура также оказалась нормальной.

- Ладно, плюнь на все, полежи. Я сейчас чай сделаю. Если лучше не станет, позвоним Грише. Скажи, кроме слабости, есть ли где-нибудь боль?

- Вроде боли никакой нет. Просто не могу двигать ни рукой, ни ногой. Могу, конечно, но с трудом. И дышать тяжело.

- Если б это было сердце, - размышляла жена, - то изменилось бы давление. Хотя, бог его знает. Я же не врач. Надо позвонить Гришке, все-таки он кардиолог.

 

Гриша, старинный их приятель, заведовал отделением в областной больнице. И считался местным светилом в кардиологии. Он не испытывал никакой тревоги за приятеля.

- Твой как дуб, - кричал он в трубку, - ты пыль не поднимай. Придурает он. В четыре закончу и заеду. Чтоб селедочка с горячей картошкой. Не надо мне этих ваших осетрин и форелей.

К приезду приятеля ничего не изменилось. Антонин есть не хотел и не мог. Читать тоже. Время от времени он засыпал, но вскоре пробуждался. Гриша осмотрел его, долго держал его запястья своими руками. Слушал дыхание, сердце. Потом бодрым голосом заявил:

- Тоша, едри твою в канитель, ты здоров, как бык. Я сейчас пойду на кухню, тяпну водки, съем картошку с селедкой, а ты поспи немного. Или со мной пойдешь?

- С тобой, конечно, а то ты всю водку сожрешь, - слабым голосом ответил хозяин.

 

Он поднялся, и поплелся на кухню. Гриша наблюдал за ним с тревогой. От выпивки Антонин отказался, сделал несколько глотков чая, и сказал, что он лучше полежит еще немного. Жена помогла ему добраться до постели, и вернулась в кухню с немым вопросом.

- Я не знаю, - по слогам сказал Гриша, - не знаю. И не знаю, что делать. Сердце в норме. Все остальное в норме. Черт его знает, что это такое. Если и утром будет слабость, а завтра у нас суббота, придется думать и думать.

 

И в субботу и в воскресение состояние Антонина оставалось прежним. В понедельник самочувствие стало лучше. Он смог побриться, но вернулся в спальню и прилег. Гриша, который все эти дни непрерывно звонил, решил вызвать на консультацию невропатолога. Они приехали днем, снова осмотрели больного, снова ушли на кухню, где невропатолог повторил практически слово в слово Гришину речь о том, что мужик совершенно здоров. И Гриша принял решение госпитализировать Антонина с самого утра и устроить большой консилиум с привлечением всех, кого надо, вплоть до главврача.

 

В областной больнице с самого утра Антонину сделали бесчисленное множество анализов и осмотров. Его возили на каталке, с ним неотлучно был Гриша, и поэтому все анализы выполнялись срочно и безо всяких очередей. Медицинская карта Антонина пухла на глазах. В середине дня на консилиум собрались несколько заведующих отделениями и Главный врач. Он и начал консилиум, потребовав доложить все детали.

- Должен признаться, мужики, - потрясая картой, сказал Гриша, - я ничего не понимаю. Все, абсолютно все данные в норме. Все идеально.

Врачи, передавая друг другу, изучали карту.

- Итак, - спросил главный, - что же все-таки происходит. Что вас беспокоит?

- Ничего его не беспокоит, - вместо Антонина ответил Гриша, - только слабость. Я его по лабораториям велел на каталке возить. Иначе бы он сам часами ходил.

- А как желудок. - Вопрос задал один из врачей. – Как вы питались?

- Только дома, все хорошее. – Голос Антонина был еле слышен.

- Выпивали?

- Практически, нет. Выпил пару рюмок коньяка со своим аспирантом и женой. У нас дома. Аспирант ко мне приехал. Из Буркина-Фасо. Все было в порядке. А на следующий день я и почувствовал себя неважно.

- Это что, из Африки аспирант у вас, - поинтересовался главный.

- Да, он африканец, - подтвердил Антонин.

- Так, так, так. Из Африки!? А кто у нас специализировался в Африке. Молодой Петров? Позвать немедленно.

 

Появился юный врач, который проходил полугодовую практику в одном из госпиталей Аддис-Абебы. Он посмотрел больничную карту, взглянул на Антонина, и уверенно заявил, что это Менингит W-135, новый тип менингита, который косит африканцев как грибы. Белые, правда, не заболевают.

- Грибы, - осведомился в шутку кто-то.

- Я имею в виду европейцев, - ответило юное дарование, не знакомое с чувством юмора. – Так, что здесь крайне интересный для практики случай.

- Ну, говорите дальше, - потребовал Главный врач.

- Он вызывается бактерией и действует на мозг. Статистика такая: 50% умирают, остальные – сами понимаете. Мозг все-таки! Инкубационный период 4-5 дней. Но, это для африканцев. Лекарство уже существует. Кроме того, этим же лекарством вакцинируются все, кто имел контакты с больными. Поскольку этот тип менингита передается исключительно при контакте.

- О, господи, - в панике воскликнул Главврач.

- Сколько дней Антонин чувствует недомогание? - К Грише обратился заведующий неврологическим отделением.

- С пятницы. Я его вечером осматривал. Сегодня, выходит, уже пятый день.

- А сам-то ты, как ты себя чувствуешь? – Теперь вопрос был адресован непосредственно Грише.

- Обыкновенно.

- Нда…, - протянул главврач, - только нам этого еще и не хватало. Значит так: пациента немедленно перевести в инфекционное отделение. Лишних никого не подпускать. Особое внимание при уборке помещения. Лечение: пока назначить общеукрепляющие. А что относительно лекарства от этого менингита? Что они там делают в Африке?

 

Этот вопрос был адресован молодому доктору Петрову, гордому от того, что удалось показать себя на столь высоком консилиуме.

- Инъекции. У меня записано название. Один укол стоит 50 долларов. Нужно несколько уколов в день. За пять дней все проходит без следа, если проходит.

- Безумные затраты. Где я найду такое финансирование? – Главврач безнадежно вздохнул.

- Мы найдем деньги, - тихо сказал Антонин. Только выписывайте скорей это лекарство. И первым делом жене. Первым делом!

- А вакцинирование остальных? Вы представляете, сколько людей уже контактировало с вами. Ладно. Надо что-то делать. Необходимо название инъекции. Попробуем потребовать от Департамента выделить дополнительное финансирование для вакцинирования.

Главный взял молодого доктора за плечо и повел с собой.

 

- Одень перчатки! – Голос Антонина был слаб, но строг.

- Глупый ты, Тошка, - улыбнулась жена, - ничего со мной не будет. И с тобой, тоже. Не верю я в эти модные африканские болезни.

Она погладила Антонина по лицу. Улыбнулась ему и заявила.

- Я тебя бросаю до вечера. Ты пока отдохни. Условия здесь отличные. Гришка неподалеку. В четыре он уйдет, а часиков в шесть я приду. Принесу тебе что-нибудь вкусненького. Посижу с тобой. Главный разрешил мне приходить в любое время. И пропуск мне дали. Вот такой ты значительный пациент. Твой сотовый на тумбочке. Если что – звони сразу. Все, целую.

 

Жена была спокойна, уверенна. Но Антонин понимал, что, как только она выйдет из палаты, с трудом будет сдерживаться, чтобы не заплакать. И чего они друг друга обманывают. Ну, не умрет, так что, идиотизм лучше? Думая так о жене, он немного ошибался. Она действительно, выйдя из палаты, начала кусать губы, чтобы сдержать слезы. Ничего не получилось. Только рыдания были глухие, старалась, чтобы никто не услышал. Пришлось уткнуться в стену. Да, Гришка, умница, был начеку. Тут же оказался в коридоре. Увел ее в свой кабинет. Дал чего-то, с резким запахом. И как-то умудрился немного успокоить.

 

А в это время Антонин интенсивно размышлял.

- Что делать? Столько дел! Надо доверенность на жену. Надо объяснить сотрудникам. Передать документы. Счета. Оплаты. Господи, сколько дел. А если сбежать из больницы. В четыре все уйдут. И Гришка тоже. Ну, надену резиновые перчатки. Никому не разрешу дотрагиваться. Жене с дороги позвоню. И к нотариусу. Надо было давно сделать доверенность на жену. А если с ней что-то? Прочь эти мысли из головы. Я этого не переживу. Хотя - он усмехнулся про себя - и так не переживу. Все умирают как люди. От инфаркта. Под машиной. С перепоя. И только я от новейшей формы менингита. А что, одежда в шкафу. Так, какой номер у нотариуса. Скажу, чтобы ждала. Все успею. Все же уже пять дней, а пока соображаю. Добраться бы только.

 

И все получилось именно так, как он задумал. Оделся, весь в поту. Пешком дошел до нотариуса. Оставалось пройти через скверик. В скверике, как обычно, цыганки. Сейчас привяжутся. А, впрочем, может, правда, они судьбу знают. Только времени нет на гадание.

 

- Красавец, - обратилась к нему цыганка, - дай я тебе погадаю. Боже ты мой. Что это ты слабый какой. Дай-ка посмотрю на тебя. Сглазили тебя, красавец. Позолоти ручку. Сейчас сниму с тебя сглаз.

 

Домой Антонин пришел абсолютно здоровый.

 

Д. Артемьев, 2006 г.