За окном раздался протяжный шипящий звук, поезд дёрнулся и застыл. Гнусавый голос диспетчера объявил о прибытии. Дородная проводница в помятой форме вывалилась на перрон. «Пенза, выходим!». Пассажиры засуетились. Мы тоже направились к выходу. Иду первым, тащу сумки. Ольга с сыном на руках шагает следом. Можно было позвонить друзьям, чтобы встретили, но зачем беспокоить, остановка ведь рядом. К тому же гораздо приятнее сделать сюрприз. Маршрутка. Всматриваюсь в лица, нет ли кого знакомых, городок-то маленький. Я приехал на Родину. Родители заждались. Стол накрыт. Скромно, но со вкусом. Обнимаемся, садимся. Славка поначалу хнычет, но потом убегает в комнату и начинается погром. Новое место, новые забавы. Бабушка - моя мама, соблазняет внука игрушками. Тщетно. Моему пострелу гораздо интереснее махать шваброй или долбить пустыми бутылками по полу и шкафам. Ольга пытается урезонить сына, но бросает это дело и садится к нам. Она устала с дороги, а бабушке в радость повозиться с внуком. Пока в радость. Правда она то и дело охает и качает головой: «Как бы Славик не ушибся». Наверно, все бабушки такие. Смотрю на неё, вздыхаю. Волосы выкрашены хной, но седину уже не спрячешь. Морщин прибавилось, вид усталый, глаза грустные. С отцом ей тяжело, здоровье у него в последнее время пошатнулось. В прошлом году в больницу попал, прогнозы были неутешительные, но, слава богу, выкарабкался. В уголке стоят костыли, на полках куча лекарств. От этого зрелища у меня тяжело на сердце. Но такие, как мой батя, так просто не сдаются. Отец откупоривает бутылку «Беленькой», холодная водка льётся до краёв. Мать хмурится, но отец неумолим. – Что ж это такое? Я что, с сыном выпить не могу? – И надо оно тебе, хоть бы по половинке наливал. – Ну, конечно. Мы, два офицера, и пол-литра не осилим?! Мама машет рукой. Выпиваем, закусываем. Вообще-то отец особо не пьёт, не из-за болезни, нет. Он и раньше выпивал лишь чуть-чуть, по праздникам, никогда не курил, не то, что я: тринадцать лет дымил, правда, бросил недавно. Нелегко это было сделать, но ведь смог! Батяня мой - подполковник запаса, бывший зам командира полка, старой, ещё советской школы, офицер. Это сейчас в армии многие «бухают», курят да сквернословят, что в казарме, что в обществе. Отец не такой. Я за всю жизнь от него матерного слова не слышал. Я и сам из армии ушёл, потому что хамства казарменного не люблю. Теперь в органах, уж десять лет в СОБРе. У нас, конечно, тоже не мальчики в кружевных воротничках, но одно дело - мужской коллектив, а другое дело - при женщинах и детях. Хорошо у нас в отряде, один за всех и все за одного, да и с начальством отношения ровные. Звонок. Отпираю. Иришка бросается на шею. Ирина моя старшенькая, от первого брака. Она на следующий год уже в институт собирается. В комнате оживление. Дочка щебечет, как птичка, столько всего рассказать хочется, шутка ли, два месяца не виделись. Я её успокаиваю, прошу говорить медленнее, мол, я уже старенький, не успеваю вникать. Смеёмся. Иринка сидит рядом с женой. Любуюсь на обеих. Ирина - моя копия, но красота у неё пока детская, Ольга не такая. Супруга моя статная, величавая, словно снежная королева, только сердце доброе, никогда от неё ни слова грубого, ни упрёка не услышишь. Когда-то думал: «Все красивые - стервы». Теперь понял, зря. Начинаются застольные разговоры, отец с непривычки захмелел. Для него двести грамм – доза немалая. Пошли в ход старые истории, воспоминания. Все их давно уже слышали, но молчим, не перебиваем. Батя вскользь вспоминает про деда. Тот тоже из военных, разведгруппой в годы Великой Отечественной командовал. Так что я офицер уже в третьем поколении. Сам я деда помню плохо, в восьмидесятом его схоронили. Помню лишь деревенское кладбище, сани, на которых везли гроб, и орден «Красной звезды» на груди. Тогда я впервые увидел на лице отца слёзы. А впрочем, чего это я? Хватит о грустном. Прибежал Славка, Иринка взяла его на руки. Славка - копия Ольги. Мы его в честь Киевского князя Святославом назвали, того, который Хазарию разрушил. Кем уж сын вырастет, не знаю? В армию его, конечно, отдавать не хочу, хватит в нашем роду «вояк». Но если сам пожелает, противиться не стану. Батя меня вон тоже в своё время отговаривал. Теперь гордится, что сын офицер. Наконец-то и мама разговорилась. Отец уговорил её выпить стопочку. Теперь разговоров про сад и огород не избежать: огурцы и помидоры, рассада и колорадский жук - темы весьма серьёзные. Я улыбаюсь, все улыбаются. Нам хорошо и легко, мы дома. В такие минуты забывается плохое, и хочется верить только в доброе и хорошее. Забываешь про мизерную зарплату, на которую трудно прокормить семью, забываешь про ипотечный кредит и предстоящие сокращения в отделе, которые какие-то чинуши назвали реформированием и реструктуризацией. Только после этих реформ реальные парни, настоящие профессионалы, остаются без работы, а те, кто в штабах сидел, так и жируют по-прежнему. Вспоминаю услышанную как-то лет десять назад в свой адрес усмешку от «бывшей»: «Нормальные люди сейчас деньги зарабатывают, чего ты-то Родине служить решил?». А я рассуждаю так: «Да, решил! Да, служу! А кто же, по-вашему, эту Родину защищать будет, если все только о деньгах думать станут? И где тогда ваша Родина? Для меня ответ на этот вопрос прост: «Родина там, где живут те, кто мне дорог. Родина – это те, кого я люблю, и за кого готов отдать все, даже жизнь. А денег, если не быть слишком жадным, у нас хватает. Последнее бы не отнимали». | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
