Если бы не этот сон, тоя и по сей день не знала бы, что Муза может так наехать на простую женщину.

А приснилось мне вот что. Стою я на сцене какого-то огромного театрального зала, вся разряженная по последнему писку и держу в руках тяжелый том с моей фотографией на обложке. В невязкой тени зала видно, что полон он желающими увидеть меня и услышать. Рядом со мной Якубович суетиться:

- Позволите объявлять, Екатерина Степановна? – Робко спрашивает уже не в первый раз.

- Да объявляй уж, дружок! Самое время. Я уже сосредоточилась.

- Народная поэтесса России Екатерина Сладкая! – Громко заявил в микрофон Якубович. Зал взорвался овациями…

«Сладкая» - это, видать псевдоним вой литературный, поскольку от роду Загугулиной была.

На работе все с нетерпением ждала, когда перерыв на обед будет. Сразу же к подруге своей закадычной – Машке Угловой, побежала в соседний цех. Выложила ей все это свое литературное торжество. Даже про то, как автографы во сне раздавала упомянула.

- Катька! Это – сон в руку. Это – вещий сон, который открыл тебе твое будущее, каким оно тебе явится. Быть тебе народной поэтессой! Голову даю на отсечение! Ты же нашему главному механику на его пятидесятилетие как здорово стих написала. Я даже наизусть выучила. «Дорогой Степан Ильич!

Властелин машин, станков. Разве можно позабыть на работе ты каков. Все вертИтся и кружИтся. Механизмы, как часы. Разве можно не влюбиться в ваши рыжие усы?». Такое только настоящий поэт сказать мог. Как нашенские работницы тебе в ладони хлопали? А Степан Ильич даже слезинку платочком подтер. Говорю тебе, талан в тебе скрыт огромный. Займись вплотную этим делом.

Сначала сон, потом Машка со своими речами… Кто бы тут устоял? Ну, решила я не откладывать. Пришла домой раньше всех, как обычно. Муж в своей полицейской машине по городу завсегда допоздна полканит. Дочь у бабушки, по случаю летних каникул, в ее деревенском домике борется с авитаминозом. Взяла я тетрадь потолще и сходу начала писать свое первое творение, которое станет началом той самой большой книги, которую я во сне видела. Первые слова легли на бумагу сами собой: Ну-ка, солнце, ярче брызни. Золотыми лучами согревай…» «Ого – думаю – как пошло!» И тут же вторые две строки сами собой объявились: « Нелегко нам в этой жизни. Каждый день на работу поспешай». Красиво-то как получилось. «Смена утром ровно в восемь. А в двенадцать уходим на обед. Другой жизни мы не просим. К новой жизни, покамест, ладу нет». Читаю и удивляюсь. Я ли такое чудо сотворила. А Муза шепчет мне тихонько на ухо. Пиши, Маша… пиши… Хотела было уже следующие строки вписать. Они уж и в голове у меня разместились. А тут мой полисмен с дежурства прибыл.

- Машка! Это я! – Орет из прихожей. – Голодный ныне, как два волка вместе. Без обеда ныне крутились. Хулиганья в городе набилось, не успеваем разгребать. Ты там уже стол-то накрывай, пока я душ приму.

Ох уж эти мужики! И первое дело – брюхо свое набить. Потом, когда на сытое брюхо к телеку на диване пристроится, все нипочем будет. Чем же я его кормить то буду, когда даже чайник на газ не ставила. Муза меня больно от дел семейных отвлекла. Пока он там, в ванной пыль дневную смывал, я быстренько водичку в кастрюле закипятила да и сварила ему гречневой каши.

- Это и все?! – Удивился мой муженек, когда я перед ним парящую тарелку водрузила.

- Нет – говорю – можно повторить.

- А кроме каши? Я же сказал уже, что без обеда нынче…

- Каша вещь полезная и питательная. Для желудка самое милое дело. Вот еще чаек с сахарком. Я сегодня не успела в магазин. У меня дела срочные образовались…

- Какие у тебя могут быть дела, окромя соблюдения обязанностей жены?

- Мало ли какие… Утром, когда закончу все, может и расскажу. Да! Ты нынче на диване ночуешь. Меня ничто отвлекать не должно.

Ложка с кашей застряла во рту муженька. Наверное, ожегся родимый. Вскочил из-за стола и скорехонько к крану с холодной водой, а сам мычит и никаких других звуков не произносит. Поняла я, что самое время в спальне закрываться и поэзии отдаваться. Долго просидела с писаниной своей. Но не зря. Написала поэму о нашем трудовом народе. Строк на триста. Ажно самой все понравилось. Скорее бы муженька удивить. Утром скорехонько чаек ему собрала с бутербродиком и жду его выхода на кухню с тетрадью в руках. Только о за стол, я ему все и выложила про сон и Катьку.

- А теперь ты будешь первым слушателем моего первого большого произведения! – Объявила я, вспомнив как это красиво делал Якубович.

Ну и начала знакомит его с текстом своего творения. Гляжу, он прямо обомлел. Замер поначалу, как стрелка на наших старых ходиках с кукушкой. А потом вскочил. Чай даже не допил и к выходу бросился. Видать, проняло его мое творение до слез. А какой мужчина свои слезы предъявлять будет? Вот и выбежал. Тогда я совсем уверилась в правильности своего решения в полную мощь заняться творчеством. А Муза опять на ухо: «Верно мыслишь… Твори…»

Раз такое дело, то выпросила я на работе месячный отпуск без содержания по семейным обстоятельствам. Благо, что из-за финансового кризиса в нашей бухгалтерии никто тому не противился. Думаю: «За месяц я такими темпами книгу сварганю!»

Стихотворчество мое так растрогало мужа, что он на время переехал к своей маме и заглядывал ко мне, чтобы иногда продуктов в холодильник завезти, поскольку я не могла позволить себе терять время на разные мелочи. Оказалось, что быть поэтом – плевое дело. Все, что нормальные люди просто рассказывают друг другу нормальными словами, они на рифму перекладывают – вот и вся премудрость. Я с этим делом быстренько разобралась. Через две недели тетрадь моя закончилась. Думаю: «Теперь пора и в издательство путь налаживать, как делали все великие поэты, начиная с Пушкина и Лермонтова». Аккуратненько за два дня переложила все свое творчество на новую тетрадь и понесла ее туда, где нашу газету городскую выпускают. Там меня отвели к тому, кто ответственен за публикации. Какой-то редактор. Выложила ему на стол свою тетрадь и скромно говорю:

- Вы первый кто ознакомится с творчеством будущей знаменитости и оттого отнеситесь к своей работе особо внимательно.

- Я уж постараюсь! – Заверил меня редактор, знакомясь с первыми страницами моего поэтического труда. А Вы, милая моя, подождите нашего решения. Мы Вас обязательно о нем известим.

Домой я летела, окрылившись, как Пегас. Вскоре весь город узнает про меня. Скоро я стану пока местной знаменитостью, а потом… Что будет потом я в полной мере и представить не могла. Сразу же позвонила мужу и сообщила, что у меня творческий перерыв, и он может вернуться домой. Заодно попросил и продуктов прихватить, в холодильнике пусто, как в пустыне.

…Знаменитой на весь город я стала в скорости. Спустя неделю в нашей газете, в разделе «Юмор и сатира» были опубликованы две пародии на мои стихи со ссылкой: «Автор дал согласие на публикацию». Сначала я с обидой встретила это дело, но Катька мне быстро растолковала, что к чему.

- На всех пародии пишут? Не на всех! Только на талантливых! Коли уж тебя в газете пропечатали, считай это началом твоей творческой карьеры. Потом в область, в большой журнал свои труды свезешь. Пусть там пропечатают.

- Права, Катька! – Заверила я мужа. – Пока дочь от бабушки приедет, я еще много чего напишу, а ты поживи пока у свекрови. Мне нужен творческий климат в квартире….