Каждый раз, закрывая глаза, вы отключаете действительность

и открываете дверь в неизведанное.

Автор

 

*

Укол в руку. Тело тяжелеет и вдавливается в кровать. Сон смежает веки. Лень думать. Лень открывать глаза. Я становлюсь маленьким человечком с большой головой. От этого чувства меня начинает мутить...и я проваливаюсь в темноту. Вспышки света выхватывают участки “коридора”. Я скольжу по нему на летающей доске, плавно огибая каждый поворот. Выйдя из «коридора» в нужную квартиру, я, затаив дыхание, прислушиваюсь. Тихо. Можно двигаться дальше. Рука в кармане, держащая шприц, вспотела. Лунный свет, падающий через окно спальни, освещает только часть комнаты. Замерев в прихожей, я жду, когда глаза привыкнут к темноте. Постепенно предметы начинают приобретать четкость, и я с удивлением вижу, что кровать пуста. От такой неожиданности кровь резко приливает к голове и начинает стучать в висках. В смятении обхожу всю квартиру, никого нет... Открыв «коридор», быстро шагаю в темноту. Возвратившись, ложусь на кровать и заворачиваюсь в одеяло с головой. Ни разу так не было, чтобы я пришел, а клиента нет...От страха тело начинает дрожать, пока не выгибается в судороге.

Яркое солнце освещает веранду. Прохладный ветерок тихо шелестит тополиными листьями в саду. Человек десять в больничных пижамах сидят в беседке. Бессмысленные глаза, затуманенные лекарством, невнятное бормотание...Ничто не нарушает тишину осеннего полудня. Недалеко от них, на скамейке в тени большого дерева сидят два санитара и лениво лузгают семечки.

- Че у тебя произошло-то седня? - спрашивает один, сплевывая на землю слюнявую шелуху.

- Да так... как обычно у этих психов бывает, приступ у одного начался, еле успокоили. Вроде всегда тихий, а сегодня ночью прям не узнать было, раз его так-этак – второй санитар пристраивается поудобнее на скамейке.

- Это какой-то? – не унимается первый.

- Да вот тот, что аккурат супротив тебя, - санитар смотрит в указанном направлении и видит высокого худого парня, смотрящего прямо на солнце. По небритому лицу текут слезы от яркого солнечного света.

*

Захлопнув за собой «коридор», я наконец-то позволил себе отпустить руки. Обмякшее тело профессора рухнуло на пол. Я пощупал его пульс и, убедившись, что он жив, перешагнул через его тело и двинулся на кухню. Мне до дрожи в руках захотелось выпить. Осушив первый стакан залпом, я смог заставить себя сесть на табурет. Посмаковав второй стакан, я налил третий и двинулся в прихожую. Профессор пришел в себя и лежал, тихонько постанывая. Увидев меня, он весь съежился и закрыл лицо руками, как будто ожидая удара. Мне стало противно. «Ботаник» - подумал я, протягивая ему стакан с ромом. От прикосновения холодного стакана, он оторвал руки от лица. Схватив стакан, залпом осушил его. «Ботаник ли?» - подумал я, с удивлением уставившись на профессора. Тот вытер рукавом губы и протянул мне стакан.

- Еще?

- Я буду вам признателен. – голос его звучал немного глухо.

- Тогда я буду тебе признателен, приятель, если ты перетащишь свою задницу поближе к холодильнику.

Профессор кивнул. Я помог ему подняться и он поковылял за мной на кухню. Налив ему еще, плеснул себе в стакан, побольше. Присев на табуреты, мы молча потягивали ароматную жидкость. Каждый глоток приятно горячил горло, разжигая огонь внутри меня. Немного успокоившись, я взглянул на профессора. Синюшный отек почти закрыл его левый глаз. Профессора пришлось немного «успокоить», прежде, чем я смог затащить его в «коридор».

- Мда-а. – протянул я, продолжая потягивать ром.

Уходя в «коридор», пришлось закрыть ему рот. «Палач» был уже совсем рядом и мог услышать вопли этого типа. Достав из холодильника пакет со льдом, протянул его профессору:

- На, приложи, а то глаз совсем закроется.

- Спасибо, - профессор взял протянутый пакет, и, приложив к синяку, тихонько ойкнул от боли. Я передвинул табурет и сел напротив него. Чиркнув спичкой, прикурил сигарету. Ром грел изнутри, располагая к дружеской беседе.

- Ну, что, профессор, надо бы поговорить.

Профессор впервые поднял глаза и взглянул здороым глазом на меня. На кухне было светло от полной луны и он, разглядев меня, замер:

- Этого не может быть! Кто вы такой?

*

Я уже близок к разгадке. Все мои расчеты сошлись, «проход» существует, связывая между собой реальности. Теперь я точно знаю, что кроме нашей реальности есть и другие, где тоже живут люди. Человечество стремится в космос, чтобы найти там жизнь. А реальная жизнь – вот она, под боком! Мои исследования показали, что смещение электромагнитного поля соответствует многослойному расположению биологической массы. Правда, я не смог просчитать зависимость слоев между собой и ничего не знал про временной континуум каждого из них. Ведь для этого мне надо было попасть туда. Попав в теоретический тупик, я принялся рассчитывать возможность существования прохода или соединения реальностей между собой. После долгих месяцев упорной работы, я почти подобрался к разгадке. Она уже была совсем рядом и, как знакомое, но забытое слово, вертелась на языке, упрямо не укладываясь в формулу. Я прошелся по квартире. Встав напротив зеркала, внимательно посмотрел на себя. Высокий и нескладный, я создавал впечатление «мамсика». «Какой же я в других реальностях? Хотелось бы встретиться с собой другим». Я стал поворачиваться в разные стороны, представляя себя крутым мачо и ковбоем, брутальным красавцем и любимчиком женщин. Изображение в зеркале было слишком жалким подобием их, поэтому я скосил глаза и оттопырил уши, изобразив дурачка, и отошел от зеркала. Еще в юности мне нравилась наука, нравились книги, шелест их страниц и запах пыли разогретого компьютера. Я пожертвовал многим для того, чтобы стать ученым, но и многого добился. В свои неполные тридцать, я - известный ученый, доктор биологических наук. Сладко потянувшись, я направляюсь в спальню. Надо пораньше лечь спать, ведь завтра - решающий день. Все данные моих разработок введены в компьютер, осталось только нажать кнопку и вероятность расположения «прохода» будет просчитана до миллиметра. Чуть слышный шорох за спиной заставляет меня обернуться, но уже поздно. Взявшийся из ниоткуда парень грубо хватает меня и тащит в сторону прихожей. Я пытаюсь бороться, но тут же получаю удар по лицу. Последнее, что я помню, проваливаясь в темноту, – это ладонь, пропахшая табаком, зажимающая мне рот, и вспышки ламп в коридоре. В себя прихожу уже на полу чужой квартиры. «Ну я и попал!» Начинаю потихоньку двигаться. Надо проверить, все ли цело. «Где я? Что все это значит?» Голова просто раскалывается от боли. С трудом заставляю себя повернуться и вижу, что этот тип направляется ко мне. Инстинктивно закрываю голову руками и сжимаюсь в ожидании удара. Вместо него чувствую прикосновение холодного стекла к моей руке. Открыв глаза, вижу стакан прямо перед носом. «Очень кстати...» - залпом выпиваю ароматную жидкость. Парень присаживается возле меня на корточки:

- Еще?

«Спроси еще, бугай чертов» - думаю я, но вслух говорю:

- Я буду вам признателен.

Парень отвечает, что мне надо идти на кухню, так как ему лень таскать сюда. «Да кто ты такой?!» - внутренне протестую я, но на кухню плетусь охотно. После всего пережитого выпить не мешает. Пакет со льдом, предложенный мне парнем, тоже приходится весьма кстати. От приложенного холода глаз начинает ныть. Услышав предложение поговорить, я удивленно смотрю на парня здоровым глазом. Мне хорошо видно лицо парня и я замираю от удивления: - Не может быть! Кто вы такой?

*

Я довольно хмыкаю, но молчу, продолжая потягивать ром. Чудаковатый профессор оторопело осматривает меня, приоткрыв рот. Выждав эффектную паузу, начинаю говорить:

- Я – это ты, а ты – это я. Приятно познакомиться, - и шутливо протягиваю ему руку.

- Не может быть! Этого не может быть! Значит он есть! Я знал, я знал... – радостный голос профессора срывается на сиплый шепот. – Но как вы меня нашли? Зачем вы меня нашли? У меня столько вопросов к вам. Или к тебе, или к себе?

Я подливаю ему рома и говорю:

- У нас нет на это времени, профессор. Не сегодня, во всяком случае. Но ты прав, говоря, что проход существует. Он есть. Ты его и откроешь...и дашь доступ всем. И ни к чему хорошему это не приведет...- последнее я уже говорю, угрюмо уставившись в стакан. Невероятная усталость неожиданно подкрадывается и наваливается на плечи. «Нельзя расслабляться, еще не время». Я резко встаю, стряхивая тяжесть с плеч:

- Ну, ты, профессор, посиди здесь, я скоро вернусь. Захочешь перекусить – найдешь в холодильнике.

Перед тем, как уйти минут десять стою под холодным душем, пока тело не начинает зудеть. Придя в повышенно-нервное состояние, открываю «коридор» и исчезаю в темноте. За профессора не беспокоюсь, ему еще часа два приходить в себя. За это время я успею вернуться. Усталость постепенно переходит в озлобление. Быстро набираю скорость и прохожу привычные повороты. Я знаю здесь каждый уголок, каждый поворот...Как давно я здесь? Время слилось для меня в одно бесконечное, подчиненное одной мысли, течение. Я устал. Я давно не живу, а существую. Существую только потому, что мне надо завершить дело, когда-то начатое мною. Знакомый поворот. Я соскакиваю с доски на полном ходу, привычно подхватывая ее в воздухе. «Коридор» открывается узкой щелью в темную комнату. В нос врывается запах больницы, от которого хочется чихнуть. Я протискиваюсь в комнату и затихаю в темноте. Надо подождать, пока глаза привыкнут. Через несколько минут начинаю различать предметы в комнате. Кровать стоит напротив меня. Человек, спящий на ней, укрыт с головой. «Может оно и к лучшему, не увижу лица». От одной мысли о предстоящем меня обдает холодной волной отвращения. Подойдя к кровати, резко выхватываю подушку из-под спящего и плотно накрываю ею его лицо. Когда ноги перестают дергаться, поднимаю подушку и долго смотрю на парня. Его голубые глаза удивленно смотрят сквозь меня. Дрожащей рукой я проверяю его пульс. Парень мертв. Проведя рукой по лицу, я закрываю ему глаза и присаживаюсь на корточки возле кровати:

- Прости меня, парень. Все равно у тебя не жизнь, а мука. Психушка есть психушка, а тебе здесь всю жизнь торчать, пока не повесишься сам. Я тебя освободил. Встретимся на том свете, может быть...

Скользнув в «коридор», я перевожу дух. Не каждый день приходится убивать себя самого. «Ну вот...еще один...». Пора возвращаться домой. Там меня ждет профессор. Он следующий...

*

Я возвращаюсь домой уже под утро. Ночь выдалась очень сложная и я просто выдохся. «Хорошо бы профессор не надоедал с распросами сейчас». Мне везет, «ботаник» спит в гостиной, смешно поджав ноги. Я устраиваюсь на кресле напротив и закрываю глаза. Когда все это началось? Сейчас мне кажется, что я живу с этим всю свою жизнь. Брожу в «коридоре», ищу себя в других реальностях, просчитываю возможности...Усталость наваливается огромной тяжестью и я проваливаюсь в беспокойный, короткий сон. Просыпаюсь от движения профессора на диване. Жаркие лучи полуденного солнца разогрели воздух в гостиной. В горле пересохло. Я смотрю на профессора и замечаю его взгляд на себе.

- Доброе утро, профессор.- говорю я, поднимаясь с кресла. – Будешь омлет?

Коряво, на затекших ногах, ковыляю в сторону кухни. Первым делом ставлю кофе, блаженно думая о его вкусе. Потом начинаю колдовать над омлетом. Ну кухню тихо заходит профессор. На его умытом лице, совсем молодом, нелепым синим пятном смотрится синяк от вчерашнего удара. Ставлю перед ним тарелку с омлетом и наливаю полную кружку ароматного кофе. Сам сажусь напротив и начинаю уплетать завтрак. Война войной, а завтрак по расписанию. Профессор вяло ковыряется в тарелке, потом откладывает вилку и принимается за кофе. Я молча жую. Не хочу начинать разговор сейчас, поэтому просто смотрю в тарелку, не поднимая глаз. Минут десять проходят в полном молчании. Когда с завтраком покончено, беру кофе и устраиваюсь поудобнее на табурете, раскурив сигарету. Исподлобья разглядываю профессора. Бледный «ботаник» сник и стал похож на того, вчерашнего...Неприятное воспоминание вызывает приступ тошноты. Я поглубже затягиваюсь сигаретой и отворачиваюсь к окну. Солнце светит не по осеннему ярко, теплый ветерок нежно шелестит золотой листвой деревьев. Вокруг так мирно и тихо, что все происходящее со мной кажется далеким и ненастоящим.

-Ну что, профессор, поговорим? Ты хочешь все узнать? – резко оборачиваюсь я. Профессор кивает головой. - Ты сейчас работаешь над «проходом» между реальностями, так?- профессор кивает. – Молодец! Так вот, он есть и ты его откроешь. Я называю его «коридором».- Я смотрю на профессора - Через несколько месяцев ты станешь великим ученым. Ты научишься пользоваться «коридором», но кроме тебя никто не сможет туда войти. У тебя есть дар открывать эту дверь и ты станешь единственным, кто сможет по нему путешествовать. Но твое открытие навеки умрет для науки. Проект закроют. «Коридором» станут пользоваться сильные мира сего в своих интересах, а ты станешь их посыльным, лабораторной мышью на поводке, человеком без имени, без прошлого и будущего!

Сдавленный стон выводит меня из раздумий. Профессор сидит, обхватив голову руками. Я выглядываю в окно и смотрю на солнце. Яркий свет вызывает у меня жжение в глазах, но я упорно продолжаю смотреть, несмотря на катящиеся по щекам слезы. В какой-то момент, неожиданная злость за все, что мне пришлось пережить, подкидывает меня к профессору. Я хватаю его за горло и, опрокинув с табуретки на пол, начинаю душить, зло выкрикивая слова в его испуганное лицо:

- Тебе никто не дает права вершить судьбы людей! Ты это понимаешь? «Коридор» открывает способ безнаказанно убивать тех, кто неугоден или неудобен, а мы исполнители приговора! Зачем ты это делаешь, зачем? Ты обрекаешь нас всех стать наемными убийцами, только плата за это – наши жизни! Но я убил всех и скоро некому будет идти в «коридор»! Никто не придет из ниоткуда за твоей жизнью! Больше нет Скользящих! Ни одного, ни в одной из реальностей, я всех убил – мы с тобой последние...

Опомнившись, отпускаю его. Профессор лежит неподвижно, странно подвернув ноги. Я проверяю пульс на шее - он мертв. Покачиваясь на ватных ногах, иду на кухню. Ну вот и все. Он все равно был в списке, предпоследним... Остался только один - это я...и еще кое-что. Я достаю из шкафа спортивную сумку и открыв ее, ставлю таймер на пятнадцать минут. Этого времени мне хватит, чтобы допить ром, открыть «коридор» и закрыть за собой дверь. На этом сага о скользящих будет закрыта. Навсегда?