Президент посмотрел вниз. За колпаком сверхзвукового истребителя, покрывшегося мелким инеем, проносились облака. Там, внизу, колыхалась земная твердь с блестящими лентами рек, зелёными прямоугольниками полей, синеватыми лужами озёр,

бурыми лесными массивами без конца и края, изломанным хребтом Кавказских гор. Президент первый раз поднялся на военном истребителе в небо и его слегка знобило. Не от того, что было страшновато, не без этого, а главное, от возбуждения огромной высотой и бешеной скоростью. Так быстро он никогда не передвигался в пространстве своей страны. Конечно, он не сидел в кресле первого пилота, никто бы этого не допустил в целях его безопасности. Самолёт вёл опытный инструктор, один из лучших военных лётчиков ВВС. Президенту в кресле ученика позволили только немного подержаться за штурвал после выхода на заданный эшелон высоты. Но даже нескольких секунд хватило, чтобы почувствовать послушность мощного воздушного судна и ощутить себя повелителем пространства, времени и скорости. Президент любил ставить себя в опасные ситуации: опускался в морские глубины на атомной субмарине, ходил в тайге на тигра, летал на дельтоплане. Его окружение не одобряло экстравагантных выходок руководителя, считая их опасными и ненужными, президент считал иначе. Экстремальные ситуации позволяли не только проверить себя на устойчивость к стрессам, но и понять простых людей, живущих в сложных условиях, когда от них требуется максимум внимания, высокий профессионализма и железная выдержка. Он с детства занимался спортивными единоборствами, имел чёрный пояс каратиста и знал, что воля к победе куётся в полном напряжении физических и психических сил. Ему нравился девиз генералиссимуса Александра Суворова: «Трудно в учении – легко в бою!».

Истребитель резко качнуло влево, так что он ударился шлёмом о стекло колпака. «Что случилось?»- подумал он, не допуская мысли, что может произойти что-то, угрожающее его жизни. «Чёрт возьми, а ведь произошло что- то серьёзное!» – пронзила его паническая мысль, когда он заметил шлейф дыма, потянувшийся за истребителем. «Почему молчит инструктор?– удивился президент. - От меня привыкли скрывать вещи, могущие произвести неприятное впечатление, но не в опасной же для моей жизни ситуации. Может быть, надо катапультироваться пока не поздно? Ведь без команды опасно». Откуда-то сверху блеснул яркий луч, его отражение от треснувшего крыла истребителя на время ослепило президента. Когда зрение восстановилось, ему бросилось в глаза, что голова инструктора, сидящего впереди как-то неестественно болтается из стороны в сторону. «Космическая лазерная атака или что-то другое? Где истребители сопровождения? Где космический зонтик? Твою мать!» – выругался он про себя. Но было уже поздно, самолёт разваливался на куски. Сработала аварийная система и катапульта выбросила кресло с президентом далеко от обломков, летящих вниз. Приземлился он на крутом склоне горы и скатился, кувыркаясь, на дно ущелья. С трудом освободившись от кресла и парашюта, президент подполз к бурному ручью и напился студёной воды, от которой свело скулы. «Предупреждали меня, что опасно летать в зоне Кавказа. Вдруг что случится, а здесь слишком много заинтересованных в захвате президента великой страны, исторически воюющей с горцами. Меня, наверное, уже ищут и скоро найдут. Радиомаяк аварийного комплекта уже должен заработать», – то пугал, то успокаивал себя президент. Ему не поторопились доложить, что отечественная поисковая спутниковая система совсем недавно переведена на частоты условного противника и не фиксирует радиомаяк. Не знал, что аккумуляторы радиомаяка могли работать не более 30 минут. Государственные ведомства в России модернизировали свои системы в зависимости от пробивной способности их руководителей, добивающихся бюджетного финансирования и действовали поэтому не согласованно. Сколько президент не вдалбливал в головы чиновников необходимость системного межведомственного подхода к решению поставленных перед ними задач – всё, как об стенку горох. Теперь он должен был почувствовать это на личном примере. Президент попытался связаться со своими по аварийной рации, но в горах это оказалось невозможным. Единственное, чего он добился, его засекли боевики из банды полевого командира Хасана, обитающего в этих лесах. Бандиты не могли даже представить себе, что наткнулись на президента вражеской страны, но решили, что обнаружили сбитого военного лётчика. Для них это было подарком, уж очень они не любили, точнее, люто ненавидели военных лётчиков, уничтожающих бандитов и их базы с воздуха. Сбить их было не просто, а безнаказанность летунов бесила.

Хасан вызвал к себе молодого джигита Руслана, недавно пришедшего в его отряд после гибели старшего брата под пулями ОМОНА в Махачкале, где тот проходил подготовку смертника. Братья зарабатывали на жизнь, как умели, а умели они немного: стрелять, да взрывать. Образования не получили, профессией не овладели. Зато, сейчас гордились тем, что могут содержать многочисленную семью, обитающую в горном ауле уже более сотни лет. Традиционно сложилось так, что клан Руслана жил разбойным промыслом, начиная со времён первой Кавказской войны ещё при царе.

- Хочешь заработать на новенький джип, чтобы катать синеглазок в очередном московском отпуске? – задал Хасан вопрос юноше, зная заранее, что хочет. Хасан установил, что после выполнения особо важного задания его боевики имели право на отпуск. Пачка долларов открывала все блок посты и обеспечивала документами безупречного исполнения. Провести отпуск в столице врага было особенно приятным, а пользоваться его женщинами и комфортом особенно сладостно. Джигиты поднимались в своих глазах над жадным и беспечным врагом, культивировали в себе презрение к его образу жизни, укреплялись в вере, что рискуют жизнью за правое дело во славу Аллаха.

Если бы Хасан знал, на захват какой важной персоны он посылает группу Руслана, то пообещал бы ему золотые горы и отдых хоть в Париже, хоть в Лондоне, хоть в Арабских Эмиратах у братьев-мусульман.

Не знал, на поиск кого его отправляют, и командир роты спецназа ГРУ Валентин Юшкин. «Юшка» звали его за глаза и умение драться в рукопашном бою. Много носов молодых десантников он расквасил, обучая их приёмам рукопашного боя. Полковник Мартин вызвал его в штаб и приказал организовать поиск VIP-персоны, совершившей аварийное приземление в контрольной зоне полка.

- Товарищ полковник, разрешите спросить, что делала в небе над районом боевых действий эта VIP-персона и в каком она ранге?

- Этого нам не докладывали, а пообещали лишить офицерских звёзд на погонах, всех наград и сослать в шрафбат, если мы его не найдём раньше боевиков.

Майор Юшкин с пониманием присвистнул:

-Ни хрена себе семечки! Не слишком ли много за одного мудака, не имеющего летать?

- Я тебе покажу кто мудак, когда оторву тебе муди, если не выполнишь задание! – закричал полковник.

- Есть! – козырнул Юшкин.- Разрешите идти и готовиться к экзекуции!

- Пошёл вон, хохмач! – приказал, поморшившись, полковник.

Оба отряда, боевиков Хасана и бойцов спецназа Юшкина, наткнулись друг на друга километрах в трёх от места приземления президента. Бой был краткотечным, но жестоким. У боевиков в живых остались Руслан и два земляка из его же аула. Они ускользнули от спецназовцев потайной тропой, известной только местным охотникам. Юшкин приказал заминировать проход за собой и двинулся дальше. Перед Этим трупы бойцов уложили в ряд в лощине с высокой травой и придавили камнями.

- Чтоб вы все сдохли, суки! Чтоб вас пробрал вечный кровавый понос и отвалились яйца! Блядская война! Кому она нужна? Спросить бы президента, - ругался Юшкин.

- Сидит, небось, в Кремле и чаи попивает, а мы тут умираем ни за хер собачий.

Сюда бы его. Пусть бы посмотрел в мёртвые глаза ребят, а потом сопроводил их цинковые гробы к матерям, отцам, братьям и сёстрам. Ему бы там надрали задницу.

Надо сказать, Юшкин никогда не сомневался в правильности войны с боевиками вопреки недовольства ею. Он был согласен, что если их не уничтожить, то они расползутся, как зараза по всей стране. Майор всегда вздрагивал, когда в отпуске дома видел лицо кавказской национальности. А рука инстинктивно тянулась к пистолету, хотя он сдал оружие в части перед отъездом. После двух лет войны и преждевременных смертей своих боевых товарищей у него начали сдавать нервы. Он понимал полковника Буданова, сорвавшегося на убийстве чеченской девушки.

-А как же вы думаете, долго можно сохранять своё лицо, разыгрывать терпимость и законность, если постоянно закрываешь ладонью глаза русских пацанов с раздробленными снайперской пулей черепами? – отвечал он любопытным, желающим знать его мнение о Буданове, которого он знал лично, а не понаслышке.

Когда Буданова после отсидки почти на пороге дома застрелил чеченец, Юшкин выматерился:

- Все суки и бляди! И наши и не наши. Одни запускают войну, а потом распускают слюни законности, а другие, не оглядываясь, пользуются негласным правом малых народов мстить за страдания и гонения.

Президент слышал стрельбу и разрывы гранат и понимал, что бой идёт за спасение его жизни. Он оборудовал лёжку в кустах между двух валунов и ждал развязки. Президент понимал, что на его спасение брошены немалые силы, но смогут ли ими эффективно распорядится? Он видел столько дураков среди высшего командования, что диву давался, как с такой армией мы надеялись выиграть третью мировую войну. А сейчас проворовались. И много же их жадных и хапающих! Развелось, как тараканов в старой деревенской избе. Ошалели от возможности вкусно жрать, до усрачки пить и до вечера спать. Загадочная русская душа. В ком она? Уж, конечно, не в генералах, высших чиновниках и банкирах, а в той части интеллигенции, рабочих и крестьян, кто ещё не спился и не скурвился от гнусностей российской действительности. Неужели, кто-то думает, что я ничего не вижу, не знаю и не понимаю? Система российской государственности выстраивалась многими столетиями и по сути до последнего времени была рабовладельческой, и сегодня, когда свобода захватила умы людей, они стали ею пользоваться, не понимая её смысла и сути. Раб, получивший свободу и пущенный в свободное плавание, рано или поздно захочет стать господином. Он не знает, что свободный человек тот, кто стремиться к высшим духовным целям, а не нажраться до отвала, напялить на себя красивых одежд и обрести власть над другими. Но таких так много, что их сразу не переделать. Нужно и время, и новое поколение людей и иные обстоятельства. Коммунизм создают не на стройках пятилеток, а в душах и мыслях людей.

Если разруха в голове, то и в доме будет разруха.

Президент вздрогнул от близкого крика:

- Товарищ майор, я нашёл парашют! Летун где-то здесь!

-Эй! Где ты, вип-персона? Услышал он совсем рядом.

- Я здесь, воины! – громко произнёс президент и вышел из-за камней.

- А вот вы где угнездились, птица небесная! – протянул ладонь для рукопожатия Юдашкин.

- Мы вас, случаем, не побеспокоили? – с иронией произнёс майор.

- Извините, в каком вы чине? Как к вам обращаться? Товарищ генерал или товарищ президент?

Надо сказать, президент был сейчас мало похож на свои портреты, развешанные по российской традиции везде, где ступала нога человека. Лицо его опухло от удара о землю при приземлении, было расцарапано и вымазано грязью.

Юшкин, просто, случайно попал в цель.

Президента неприятно удивило, что его не узнали, но быстро сообразил, что в таком виде его сейчас не узнала бы и мать родная.

- Полковник Платов! - сообщил президент. Сработала привычка к конспирации в незнакомой обстановке.

- Случайно царский генерал не ваш предок? – насмешливо спросил Юшкин.

- Нет, майор, далёкие предки были крепостными крестьянами, а родители из рабочих.

- Значит, служили у генерала Платова, – заключил Юшкин.

- Возможно, майор. Поговорим о предках попозже, когда выйдем к своим. Пусть бойцы соберут лётное барахло и пошли! - скомандовал президент с железной ноткой в голосе.

«А полковник – не тюфяк! – подумал Юшкин, - голос то командный».

Через час группа спецназа достигла места боя. Президент увидел его последствия и сердце его сжалось. Везде валялись трупы боевиков, молодых красивых парней с огнестрельными и ножевыми ранениями. Их оружие лежало, собранное в кучу, под высокой сосной.

- А где наши? – тихо спросил он.

Наши сложены там, - махнул рукой Юшкин в сторону лощины. - Завтра прилетит вертушка и заберёт.

- Сколько? – Семь человек. Пятерых раненых отправил в расположение с сопровождением. Один тяжёлый, - Юшкин нервно закурил. Руки у него дрожали.

- Цена одного полковника - жизни целого взвода – произнёс он зло.

- Извини, майор, я не хотел этого! – примирительно произнёс президент.- Обстоятельства. Война всегда несправедлива.

- Да ты философ, полковник. Лучше сидел бы дома, а не сваливался бы с неба, было бы всем легче.

- Человек редко предвидит своё будущее. Почти никогда, - ответил президент.

- Вот я и говорю, что философ,- повторился Юшкин.

Президент промолчал весь остаток пути до расположения части.

Возле штаба полка полковника Платова встречал новый, недавно назначенный Министр обороны, Представитель президента по северо-кавказскому округу и другие высокие чины.

«Ни хрена себе полковник! – подумал Юшкин, – Почище генералиссимуса встречают».

Когда Министр обороны обратился к полковнику:

- Товарищ главнокомандующий!- до Юшкина дошло, что не зря он заметил какое то сходство Платова и президента.

На следущее утро всех участников операции спасения президента заставили подписать бумагу о неразглашении информации о случившемся. Через месяц присвоили внеочередные звания и наградили боевыми орденами и медалями, погибщих – помертно.

Вручение наград происходило в Кремле. Подполковник Юшкин получил Героя России. Награды вручал президент, поощрительно подмигнувший, как показалось ему, при пожатии руки. Матери погибших при получении наград плакали. Одной из них стало плохо, и её увели под руки из зала. На обеде в честь награждённых президент подошёл к Юшкину похлопал его по плечу и предложил:

- Переходи ко мне на службу. В охрану. Должность полковничья. Квартира служебная, денежное содержание – жаловаться не будешь. Персональная машина. Ты мне нравишься. Соглашайся.

- Юшкин пристально посмотрел в глаза президента и медленно, правильно расставляя ударения и акценты, произнёс:

- Не могу, товарищ главнокомандующий! Это будет предательством ребят, сложивших головы в операции. Выходит, что я на их жизнях строю свою карьеру. Итак, за звезду не удобно. Были в боевой жизни эпизоды и посложнее и пострашнее, а не получал даже устной благодарности за них.

- Молодец! Держи так и дальше! А я тебе обещаю, что это был мой последний полёт.