Путешествуя по миру, Захватив с собою “Лиру”, Я попал в страну Карунд, Где Икарунды живут, Встретил там аборигена, Нёс давать коровке сено, И задал ему вопрос: -Что идешь, повесив нос? Он понял, вопрос серьёзный, Сразу взгляд стал Грозный-грозный. Сено, положив в сторонку, Мы присели на боронку. И услышал я рассказ, Что сейчас пишу для вас. -Раньше нас не обижали, По другому называли. Был у нас большой Союз, Все несли тяжёлый груз. Предпоследний вождь Венжерб, Что держал цену на хлеб, Много сделал для Союза, Чтоб поменьше было груза, Но состарился, устал, Ничего менять не стал. А потом был Вопордна, Всё взмутил, достал до дна, Сверху, снизу поднажал; Дисциплину уважал. Но, увы, не принят был, Быстро в мраморе застыл. Вот тогда всё и началось, Зашаталось, закачалось, Всё в разнос и бухнув в стену, Подняло велику пену, И, свалившись в беспредел, Все остались не у дел. Впрочем, “дел” стало побольше И расписывали дольше, Наконец, устав писать, Стали заново сажать, Там кусточек, а там клумбу Иль ещё какую тумбу.. Вроде много стало дела У с прищуром Беспредела. Он, купив золотники, Откопал все родники, Только с запахом водичка, Главное, идёт наличка, Сразу видно дело рук, Пусть люд корчится от мук. Вот уж дело так уж дело: Кап, кап, кап… и едешь смело, Не покапаешь на ручку, Не получишь свой “получку”, А покапал, положил, Смотришь, что-то “заслужил”… Замолчал абориген, Помолчав, сказал, вдруг:-Ген! Говорят, виновен он, Что жизня стала как сон. Кому снятся кущи, стрелки, А кому те самы белки, Что орешечки грызут И скорлупку выдают, Ну, а нам лишь шелуха, Под ха-ха, ха-ха, ха-ха.. Грозный взгляд потух в глазах, Глянул, он сидит в слезах. -Мы так верили ему, А он предал… Не могу! -Кто вас предал, Кто Плохишь? Почему опять молчишь? -Что сказать? Мы Икаруды, А они как те Иуды. -Кто они, скажи мне прямо. -Тракторист один и дама. Мышленьем своим углубил И землю мою погубил! Сорняки, железки, стёкла. Там сгорело, там замокло. Чтобы справиться с бедой эМЧаэС теперь со мной. Ох, и бравый генерал Во главе той силы стал. Слово скажет, как отрежет, Разберётся и как врежет. Кувыркаясь, всё летит; Крепко генерал стоит, Но всё больше тех ЧС, Вся страна “горит”, как лес. Понесло аборигена И пошёл, забыв про сено. Я остался на боронке, Чувствуя себя в воронке От большущего снаряда, Что был выпущен из “Града”. Что-то с ними тут не так Или я совсем дурак. Призадумался, вспотел; Всё понять его хотел. И поняв, что не понять, Стал тихонечко вставать. Встал с боронки, распрямился, Глядь, а он опять явился. -Подожди, не уходи, Посиди чуть, посиди. Я присел:-Давай-ка снова, Чтоб понять всё с полуслова, И следи за языком, Мат оставь свой на потом. Чем серьёзней положенье, Тем спокойней изложенье. По рукам, договорились? Он молчал, глаза слезились. Помолчав минутки три, Вдруг, сказал:-Ну вот, смотри. И поставил в ряд на сено Бутылёк и банку хрена. -Нет, нет, нет,-сказал я сразу, -Не терплю её заразу. Он:-Я тоже не терплю. Я сижу, ноздрёй соплю; Та боронка-то из стали, Дни холодные настали. -Не сопи, давай лечись, И поймёшь всю нашу жись. Так, понял я, завелись, Раз рассказ пойдёт про жись. -Эх, была ты, не была!. Разговор шёл до утра. Утром я сопеть не стал. -Ну вот, видишь,-он сказал. -Да. - сказал я, - Верно, сила, Но ведь это же могила. Сколько лет тебе, папаша? Он:-Мне тридцать, зовут Саша. -И как часто так вот лечишь, А верней сказать, калечишь Всех своих, что дальше будут, И тебя, ох, не забудут, Добрым словом не помянут, Знай, что эти дни настанут. -А они уже настали. Глянул, дома нету шали. -Ну и что? -Пацан пропил, Хоть бы капельку налил!!! Я молчал, Душа кипела И взорваться бы хотела, Но взяв пальчики в замок Быстро выпустил парок… Жаль того аборигена; Вспомнил я ему про сено. Отвечать Сашок не стал, Только пальцем показал. Мимо что-то всё бежало, Суетилось и дрожало. Что же с ними тут стряслось?? Слышу, где-то донеслось: -Путешественник, а---у. Я скорей пошёл к нему. Прихожу, огонь горит, Рядом памятник стоит. Тишина была звенящей, Пахло жизнью настоящей. Что случилось здесь, не знаю, К камню подошёл, читаю… Дрожь по телу пробежала, Когда сердце прочитало, Что лежат здесь миллионы Тех, что ставили заслоны Перед алчностью и злостью, И всё костью, костью, костью… Ноги сами подкосились, На колени опустились, Голова на грудь упала, По лицу слеза сбежала… ………………………… ………………………… Да, то был Союз Икаров; Не робели от “пожаров”… ………………………… ………………………… Я уже почти вставал, Когда памятник сказал: -Видишь, как всё обернулось, Вся страна назад вернулась, Подошла почти к истокам, Жаль, с разбитым сильно оком, И разбитым своим глазом Разглядеть не может сразу, По понятиям жизнь стала: Всё гребут, и всё им мало! Все под властью у Мамоны, Что штампует “макароны”, И на уши их “лапшой” Очень длинной и большой. -Помутились. - говорит, -Даже камень мой болит! У меня глаза на лоб, Чтоб то значило то, чтоб? -Ладно, ты иди; дорога Ждет тебя, но бойся Бога, Своим даром дорожи, Слово к слову так ложи, Чтоб всё ровненько и гладко. -Да,-подумал я,-загадка! Вышел снова на дорогу, Сердцем чувствуя тревогу; Шёл-то я тропой заросшей Посиневший и промокший, А когда стал замерзать, Вышла женщина встречать. Милый вид, сияют очи… Дальше я не буду впрочем Тему эту задевать; Может встречу вновь, Как знать?! После отдыха, тепла, Вновь дорога повела. Вдалеке увидел свет, Я к нему, а его нет. Сел на камешек, мечтаю, В небесах где-то летаю. Посидел я, помечтал, Свет увидел, сразу встал. Вдалеке рвалось, дымилось. -Боже, что же здесь случилось?! -Здесь отпор дают тем силам, Что владеть желают миром! -И как долго? -С Сотворенья! Что достойно сожаленья… Пошёл дальше я по кругу, Завернул в берёзки к другу, Поклонился, постоял. Снова кто-то мне сказал: -Приходи ко мне, пиши. Хорошо всё, от души. На душе полегче стало. А дорога всё бежала, Мягко под ноги ложилась И вела, вела, трудилась. Вдалеке, вдруг, засияло. Чтобы это означало? Я туда-другой там мир: Все в трудах, а после пир. А труды все от души. До чего же хороши!! У кого бы мне спросить: -Как вот так вот можно жить? -Можно, ты придерживайся вех: Если скинешь с себя грех, Слабому всегда поможешь, Даже если еле можешь. -Это заповеди, да?! И всё понял я тогда. -Это заповедь, мораль, Что ведёт всех к счастью- В даль. Но лжецы и лицемеры Превратили всё в химеры. Дан был “Кодекс коммуниста”, Чтоб понятно было быстро. Правда, жёстким пришлось быть: Бить и бить, и бить, и бить. Жёстко?! Очень, я не скрою, Только быть бы больше горю. Вспоминай начало века И грехи все человека. В Церкви все в больших грехах. Что же делать было? Ах! И на Землю послан ум, Разорвавшийся от дум. Он сумел всё совершить, Но нельзя ж без Бога жить. Ладно, в церкви все в грехах. Но при чём тут Бог? Промах! Зря на Бога ополчились. Он терпел, глаза слезились; Дружба, стройки, нет войны. Эх! Вот с ним бы были мы. Но опять в наш дружный строй Влез, кто звался сатаной. Долго все дела готовил, А потом враз перестроил: Пьёт мужик и глушит баба, Та, что телом стала слаба, Мат звучит со всех сторон, Словно колокольный звон. Нужно всё кругом спасать, МЧС пришлось создать… Ещё, может быть, не поздно, Хоть и зло нависло грозно… 1993г.-2005г |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
