Что хочет автор. Литературные конкурсы

Закуток между сараями, отгороженный от деревни деревянным забором. В центре стоит большая колода с воткнутым топором. Через всю сцену протянута веревка с развешенным на ней бельём. У забора притаились кóзлы, на которых в совершенно невероятной позе пристроился Санчо Панса. Он спит беспокойно: то разговаривает во сне, то всхрапывает. Рядом гуляют Росинант, конь Дон Кихота, и Серый, осёл Санчо Пансы.

РОСИНАНТ. Вот такие, Серый, были у нас приключения.

СЕРЫЙ. И всё чистая правда?

РОСИНАНТ. Иго-го, ого, какая ещё!

СЕРЫЙ. Иа! Иа! И я, ах, как хотел бы хоть одним глазком взглянуть на все эти чудеса.

РОСИНАНТ. Завтра мой хозяин снова отправляется в поход, ведь он ещё не всех Колдунов и Чародеев победил. Думаю, что и твоего Санчо он прихватит с собой.

СЕРЫЙ. Не выйдет! Мой хозяин только и делает, что спит.

РОСИНАНТ. Всё время?

СЕРЫЙ. И в любых положениях: стоя, сидя, на ходу, на земле, даже – на воде.

РОСИНАНТ. Как – на воде?

СЕРЫЙ. Заплывёт на середину, ляжет на спину и храпит на всё озеро. А снится ему всегда один и тот же сон: будто он губернатор большого острова и вершит правосудие.

САНЧО (во сне.) Верни ему деньги, чёртова девка! Если бы ты свою честь защищала вполовину так, как этот кошелёк, сам дьявол с тобой бы не справился, не будь я самый справедливый судья на свете!

РОСИНАНД. Чего это он?

СЕРЫЙ. Губернаторствует. Вершит правосудие.

РОСИНАНД. А мой хозяин совсем не спит. И всё вздыхает, бедный, всё вздыхает. И разговаривает с ней.

СЕРЫЙ. С кем?

РОСИНАНТ. С Дульсинеей Тобосской. Он влюблён в неё уже тринадцать лет.

СЕРЫЙ. А она знает об этом?

РОСИНАНТ. Нет, кроме него никто об этом не знает. Поэтому он и пошёл совершать великие дела в честь своей любимой. Она узнает о его подвигах и тоже полюбит его.

Санчо мощно всхрапнул. Животные даже вздрогнули.

СЕРЫЙ. Пойдём за забор, там спокойнее, да и трава вкуснее.

Они уходят. От забора отделяется доска, в образовавшуюся дыру протискивается Алонсо Кихано. Он принес мешок с железом, ищет Санчо.

КИХАНО. Санчо! Санчо! Пропал. Если этот бездельник решил вздремнуть, то его не найдет ни один сыщик в мире. Тише! (Прислушивается. Санчо всхрапнул.) Вот же он! На самом виду! Правду говорят, если хочешь спрятаться, ляг посреди двора, никому даже в голову не придет взглянуть в ту сторону. (Сбрасывает Санчо с кóзел, тот падает на землю, продолжает спать.) Вставай, Санчо! Нас ждут великие дела! (Храп.) Пора в поле, сеять хлеб! (Санчо храпит сильнее.) Осла украли! (Храп. Кихано достает из кармана миндаль.) Ах, каков нынче миндаль! Да и орехи недурны. (Щелкает языком. Санчо вскочил.) Проснулся, обжора!

САНЧО. Верите ли, сеньор Кихано, с утра крошки во рту не было. Все – детям. А сам с голоду пухну. (Берет орехи у Кихано, грызет.)

КИХАНО. То-то распух! (Бросает мешок на землю.)

САНЧО (щелкает орехи). Что-нибудь случилось?

КИХАНО. А что? Заметно?

САНЧО. У вас из глаз так и сыплются молнии, а мешок гремит, как сто грозных громов.

КИХАНО. Ах, Санчо! Не успел я вернуться после первого бесславного моего похода…

САНЧО. Да, ваша милость. Когда я случайно заметил вас лежащим на дороге, на вашем теле не было живого места. Да и по лицу вас можно было узнать, только очень сильно приглядевшись. Если бы не осёл, не дотащить мне вас живым до дома.

КИХАНО. Замолчи, Санчо! Неужели тебе доставляют удовольствие рассказы о моих поражениях?

САНЧО. Что вы, сеньор Кихано!

КИХАНО. И не зови меня Кихано! Если ты согласен стать моим оруженосцем, то тебе придется запомнить мое новое имя. Дон Кихот Ламанчский.

САНЧО. Расскажите сначала, ваша милость, что у вас стряслось!

КИХАНО (наступает на Санчо). Опять!

САНЧО (пугается). Что вы, сеньор Дон, я еще ничего не сделал!

КИХАНО. Опять этот Фрестон!

САНЧО. И что натворил этот негодник?

КИХАНО. Он украл мою библиотеку!

САНЧО. Как украл?

КИХАНО. Сотни книг! Лучшие рыцарские романы!

САНЧО. Видно, он страшный силач, этот Пистон, если зараз смог унести такую тяжесть.

КИХАНО. Не Пистон, а Фрестон! Это один из могущественнейших волшебников. Он унес мои книги вместе с комнатой, креслом и очками! Хорошо, что доспехи сохранились, я нашел их на заднем дворе в куче мусора.

САНЧО. А как вы догадались, сеньор, что это был именно Хрустон?

КИХАНО. Фрестон! Утром я пошел в свое книгохранилище, чтобы уточнить, как Карлотто расправился с Балдуином, а дверь в комнату исчезла!

САНЧО. Как это?

КИХАНО. Вместо входа в библиотеку была сплошная стена. Племянница сказала, что видела, как в грохоте и дыму Фрестон улетал, и слышала, как он грозился уничтожить меня, если я посмею появиться на его пути.

САНЧО. Ах ты, страхи какие!

КИХАНО. Подлый Фрестон! Он до смерти напугал моих домашних. Бедные женщины сошли с ума: они трясутся и вздрагивают от малейшего шума, заперли все двери, и не выпускают меня на улицу.

САНЧО. Как же вам удалось выбраться?

КИХАНО. Недаром меня зовут хитроумным идальго! Я засунул под одеяло подушку, а сам вылез через окно.

САНЧО. Да, в хитрости вам не откажешь.

КИХАНО. Они сейчас сидят в столовой и думают, что я сплю.

САНЧО. Я бы после всего этого глаз не сомкнул.

КИХАНО. Пора собираться в новый поход!

САНЧО. Но вы же больны. Вам надо поправиться, окрепнуть.

КИХАНО. Эх, Санчо! Болен не тот, у кого тело в синяках и ранах, а тот, у кого не сжимается сердце при виде человеческих страданий. Иди сюда, заберись на эти кóзлы и посмотри вокруг.

САНЧО (взобравшись на козлы). Ну и что?

КИХАНО. Что ты видишь?

САНЧО. Кармелита появилась в окне. О-о! Выплеснула помои прямо на мостовую. А там гусь сеньоры Лусинды. А вот и Лусинда! (Хохочет.) Ругаются с Кармелитой. Нет, это надо видеть!

КИХАНО. Посмотри в другую сторону.

САНЧО (повернулся). Альдонса тащит тяжеленную корзину с бельем. Еле несет, бедняга. Кажется, она направляется сюда.

КИХАНО. А теперь посмотри вдаль, вон туда. (Санчо разворачивается.) Ну, что там?

САНЧО. Ничего, кроме ветряных мельниц.

КИХАНО. Вот! Это не мельницы! Это слуги Фрестона, чудовищные великаны!

САНЧО. Помилуйте, ваша милость! Это ветряные мельницы. Я сам возил туда мешки с зерном.

КИХАНО. Никогда не говори о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия. Ты замечал, Санчо, что когда они начинают вращать своими огромными руками, поднимается страшный ветер?

САНЧО. Немного не так, ваша милость. То, что вы называете руками – это крылья. А когда поднимается ветер, они начинают крутиться, поэтому их и называют «ветряки».

КИХАНО (посмотрел на Санчо с сожалением). Ах, как ты глуп! Ты видишь только то, что видишь.

САНЧО. Ну да. А разве вы видите что-то другое?

КИХАНО. Надо уметь связывать в одну цепь то, что видишь. Чудовище вращает своими руками, поднимая колдовской ветер, который заражает воздух. Этот отравленный воздух заставляет Кармелиту выбрасывать мусор на улицу, а ее соседку Лусинду орать почем зря. Этот же вредный воздух заставляет Дульсинею надрываться под тяжестью корзинки.

САНЧО. Какую Дульсинею? Я видел только Альдонсу.

КИХАНО. Видишь, как ты слеп! Злой колдун помутил твой взор, и ты видишь не то, что есть на самом деле.

САНЧО. А что же на самом деле?

КИХАНО. На самом деле нет никакой Альдонсы, а есть принцесса Дульсинея Тобосская.

САНЧО. Подумать только! А я вчера эту принцессу шлепнул по заду!

КИХАНО. Обращайся к ней уважительно, Санчо! Иначе мне придется тебя наказать.

САНЧО. Дульсинея идет сюда!

КИХАНО. Спрячемся. Я ещё не готов с ней встретиться.

Кихано и Санчо прячутся за козлы. Входит Альдонса с большой корзиной, развешивает на веревке белье. Потом эта веревка может служить то ширмой, то занавесом, то просто вешалкой, на которой висят очередные костюмы для переодевания. Альдонса напевает песенку.

Не проси – ни словом, ни видом.

Я секретов весны не выдам.

Потому что для них давно я –

словно вечнозеленая хвоя.

Сотни пальцев, тонких и длинных,

тычут с веток во сто тропинок.

Не скажу я тебе, мое диво,

Отчего так река ленива.

Но вместит моя песня немо

глаз твоих светло-серое небо.

Закружи меня в пляске долгой,

только хвои побойся колкой.

Закружи ты меня на счастье

в звонкой песенке, полной страсти.

Но не место мольбам и обидам, –

я секретов весны не выдам.

Песенка закончилась, белье развешено. Альдонса уходит.

КИХАНО (вылезает из-за козел). Ну, что скажешь, Санчо? Настоящая принцесса!

САНЧО. Принцесса не принцесса, но одно скажу точно: лучшей девушки не сыскать во всей Ламанче.

КИХАНО. Друг мой, сразу видно, что дальше нашего села ты не был, иначе ты сказал бы, что такой девушки не найти во всей Испании.

САНЧО. Уж не приглянулась ли она вам, сеньор Дон Кихот? А что, отличная вышла бы жена, да и хозяйка отменная! Хотите, сосватаю?

КИХАНО. Санчо! Мои уши отказываются слушать ту чушь, которую мелет твой язык. Разве рыцарей сватают? Рыцари своими подвигами добиваются любви своей возлюбленной. Завтра утром я отправлюсь на своем Росинанте в новый поход. Я намерен, Санчо, стать императором какой-нибудь Франции или России. На худой конец – королем Англии. Я совершу массу подвигов и заслужу расположение моей возлюбленной. И я спрашиваю тебя в последний раз: согласен ли ты стать моим оруженосцем и разделить со мной славу?

САНЧО. О, сеньор! Вы знаете мою жену Тересу. Она только и делает, что орет на меня. Говорит, что я ем больше, чем зарабатываю. Думаю, она рада будет от меня избавиться. Но все-таки я хотел бы знать, какая выгода будет мне от этого похода?

КИХАНО. В первом же бою я завоюю остров и сделаю тебя его губернатором. Так всегда поступают благородные рыцари со своими оруженосцами. Конечно, если ты не хочешь стать губернатором…

САНЧО. Все! Решено! Еду!

КИХАНО. Значит, завтра в шесть утра!

САНЧО. Да, да, сеньор Дон Кихот! Я буду ждать вас здесь, на этом самом месте.

Они расходятся. Затемнение. Когда поменялся свет, мы видим что середина веревки с развешенным бельём поднялась вверх, образовав что-то вроде веранды в доме Кихано. За столом сидят Ключница и Антония, племянница Кихано. Сзади стоит служанка Мариторнес. Входят священник Перо Перес и цирюльник Николас.

ПЕРЕС. Ну, что? Вы сделали всё, как я сказал?

АНТОНИЯ. Да, господин священник. Видели бы вы его лицо, когда он шарил руками по стене в поисках двери.

МАРИТОРНЕС. Я чуть не заплакала, так мне было жалко сеньора.

КЛЮЧНИЦА. Помолчи. Николас хорошо потрудился, замуровывая вход в библиотеку. Не осталось ни единой щели.

НИКОЛАС. А книги сожгли?

КЛЮЧНИЦА. Все до одной!

МАРИТОРНЕС (всхлипнула). Там и про любовь были.

КЛЮЧНИЦА. Вот почему ты часами стирала с них пыль.

НИКОЛАС. Жалко, конечно, кое-что я бы забрал себе, всё-таки книги нынче дорого стоят.

ПЕРЕС. Правильно, что сожгли. Наш герой начитался всякой дребедени, видишь, что с ним приключилось?

АНТОНИЯ. Да уж, эти рыцарские романы кого хочешь с ума сведут. Вот и дядя мой помешался. Вообразил, будто он странствующий рыцарь.

МАРИТОРНЕС. Он просто влюбился, его любовь свела с ума.

ПЕРЕС. Помолчи. И он поверил, что книги унес волшебник?

КЛЮЧНИЦА. Ну да! Я сказала, что прилетал дьявол…

АНТОНИЯ. А я поправила, что не дьявол, а волшебник Фрестон.

НИКОЛАС. А он?

АНТОНИЯ. Сразу поверил. Ведь в доме было столько дыма от этих сожжённых книг.

МАРИТОРНЕС. Он так переживал за книги, я чуть не заплакала.

ПЕРЕС. Помолчи. Что он сейчас делает?

КЛЮЧНИЦА. Спит. Я несколько раз заглядывала в замочную скважину. Спит как убитый.

ПЕРЕС. Не будем его беспокоить. Сон для него сейчас – лучшее лекарство. Если случится что-нибудь неожиданное, сразу зовите.

Священник и цирюльник уходят. Затемнение. Раннее утро. Поют петухи. Опять тот же пустырь за забором. Слышен крик осла. Санчо чистит рыцарский шлем Дон Кихота. Раздалось конское ржание. Входит Кихано.

КИХАНО. Гото- ли ты в доро-, о, Сан-?

САНЧО. Чего? А! Нет, ничего, я здоров. Что? Что вы сказали, ваша милость?

КИХАНО. Я сказа-, что пор- отпрвля- в доро-!

САНЧО. Хоть убей, не понимаю. На каком языке вы говорите?

КИХАНО. На языке древних тарабаров. Он так и называется – тарабарский.

САНЧО. Первый раз слышу о таком.

КИХАНО. Бывает, что надо при посторонних поговорить о тайных вещах, и лучшего языка для такого случая не найти. Понимают этот язык только двое: ты и я.

САНЧО. Но я-то как раз ничего и не понял.

КИХАНО. Выучить его легко, а чтобы пользоваться, надо немного привыкнуть. В первый раз я спросил тебя: Готов ли ты в дорогу, о, Санчо?

САНЧО. Да?!

КИХАНО. Просто я убрал в словах окончания, и получилось: гото- ли ты в доро-, о, Сан-?

САНЧО. Ты подумай! А во второй раз…

КИХАНО. А во второй раз я сказал, что пор- отправля- в доро-!

САНЧО. Ага… Пор – пора, отправля – отправляться, в доро – в дорогу!

КИХАНО. Видишь, как просто!

САНЧО. Скажите, ваша милость, мне еще что-нибудь.

КИХАНО. Наде- на ме- доспе-!

САНЧО. Надеть на вас доспехи? Сейча- наде-. (Берет доспехи и помогает Кихано облачиться.) Я вчера нарочно поругался с женой, ваша милость, хлопнул дверью и ушел спать на сеновал. Утром она проснется, а я уже далеко. Вот ваш шлем, сеньо- До- Кихо-.

КИХАНО. Пожалуй, мое имя лучше произноси полностью, а то подумают, что я его скрываю. Ну-ка примерь. (Санчо надевает шлем.) Встань вот сюда. Стой смирно.

Санчо становится, Кихано берет меч, примеривается, чтобы ударить его по голове.

САНЧО (снимает шлем). Что вы, ваша милость?

КИХАНО. Не бойся, он прочный. Но все равно должен же я испытать его, ведь ему придется выдержать не один удар рыцарским мечом.

САНЧО. Пожалуй, моя голова не очень подходит для этого: шлем тесноват. И, потом, это ведь вы будете в нем, когда вам врежут по макушке. Так что давайте я надену его на вас, а потом вдарю этой штукой. Думаю, что бояться вам нечего.

Кихано надевает на голову шлем, отходит к забору. Санчо берет меч, размахивается, чтобы ударить.

КИХАНО (снимает шлем). Постой, Санчо! А вдруг ты его плохо починил. Давай-ка положим на колоду. Чем она хуже головы?

САНЧО. Да уж ничем не хуже, даже лучше, чем у иного умника, потому что умеет молчать. К тому же она привыкла, что по ней лупят чем-нибудь острым.

Кихано кладет шлем на колоду, отходит на несколько шагов и бьет мечом по шлему. Шлем разлетается вдребезги.

САНЧО. Какое счастье, что там не оказалось вашей головы, а то поход наш сегодня бы и закончился.

КИХАНО. Ничего, Санчо. Мы добудем себе шлем в первом же бою. (Слышна песенка Альдонсы.) Но чу! Я слышу голос Дульсинеи. Спрячемся, Санчо!

Они прячутся за козлы. Альдонса снимает сухое бельё, взамен вешает мокрое. Поет свою песенку. Закончив работу, уходит. Кихано смотрит задумчиво ей вслед.

КИХАНО. Для всех людей ты – обыкновенная деревенская девушка с крепкими мозолистыми руками. Но я-то знаю, что это злой Фрестон заколдовал тебя, что под мозолями скрывается нежнейшая бархатная кожа, а под грубым загаром – лицо мадонны. О, Дама моего сердца, Владычица моих помыслов! Принцесса моя! Дульсинея Тобосская! Клянусь, что я расколдую тебя! Каждый подвиг мой будет посвящен тебе! Каждый бой будет освящён твоим именем! Готов ли ты, Санчо?

САНЧО. Готов, сеньор Дон Кихот!

КИХАНО. Зови моего коня Росинанта!

Санчо свистит. Из-за забора выпрыгивают две палки: одна с головой коня и вторая – с головой осла. Звучит вступление. Садятся верхом на палки.

САНЧО. Все в порядке, сеньор странствующий рыцарь!

КИХАНО. Вперед, Санчо Панса! Верный мой оруженосец! Вперед! В Вечность! Песню, Санчо!

Санчо затягивает песню. Идет танец с лошадью и ослом.

САНЧО. Я – оруженосец Сан-,

С хитроумным Дон Кихо-,

Возмечтав о легкой жиз-,

В странствования пустил-,

Ибо удирать, коль нуж-,

Я почти всегда гото-.

КИХАНО. Я ж, в отличие от Сан-,

К подвигам всегда гото-.

Я скачу в далёкий кра-

На защиту справедли-,

Чтобы имя Дульсине-

Все узна- и воспева-!

Кихано и Санчо ускакали. Сразу поднимаются бельевые веревки, как занавес. Появляются Тереса, жена Санчо, и Ключница.

ТЕРЕСА. Он ушёл! Он все-таки ушёл! Проклятый Кихано!

КЛЮЧНИЦА. Что случилось? Почему вы ругаете моего господина?

ТЕРЕСА. Ваш Кихано…

КЛЮЧНИЦА. Сеньор Кихано!

ТЕРЕСА. Ваш сеньор увел моего мужа!

КЛЮЧНИЦА. Как увел?

ТЕРЕСА. Он пообещал подарить ему остров и сделать его губернатором, если Санчо согласится стать его оруженосцем. Я думала, что это шутка, но сегодня ночью мой муж исчез.

КЛЮЧНИЦА. Вы напрасно кричите! Ваш Санчо, наверно, напился и валяется под каким-нибудь забором.

ТЕРЕСА. Под каким забором?

КЛЮЧНИЦА. Вам лучше знать, под какими заборами ночует ваш муж.

ТЕРЕСА. Это ваш Кихано соблазнил его!

КЛЮЧНИЦА. Сеньор Кихано – благородный идальго и ночует он, чтоб вы знали, в своей собственной постели.

Вбегает Племянница с подушкой в руках и служанка Мариторнес.

АНТОНИЯ. Дядя ушел! Постель пуста, и его нигде нет.

КЛЮЧНИЦА. Я сама заперла дверь и видела в замочную скважину, как он дрыхнет без задних ног.

АНТОНИЯ. Я зашла в его комнату, чтобы узнать, как он себя чувствует, но вместо дяди обнаружила под одеялом вот это. (Бросает подушку на землю.)

МАРИТОРНЕС. Я даже плакала, как жалко синьора Кихано.

ТЕРЕСА. Хорош ваш благородный идальго!

Вбегают священник Перес и цирюльник Николас.

ПЕРЕС. Что за шум, а драки нету?

НИКОЛАС. Я тоже люблю с утра немного покричать. Но не так громко.

КЛЮЧНИЦА. Сеньор Кихано исчез.

ТЕРЕСА. Вместе с моим мужем.

МАРИТОРНЕС. У меня глаза покраснели от слёз.

ПЕРЕС. Мы же договорились, что вы будете запирать его на ночь.

КЛЮЧНИЦА. Я и заперла.

НИКОЛАС. Как же он удрал?

АНТОНИЯ. Через окно. Оно было открыто, когда я вошла в его спальню, а вместо дяди под одеялом лежала вот эта подушка.

ТЕРЕСА. Через окно! Хорош идальго!

НИКОЛАС. Он ведь очень слаб. Только вчера я пустил ему кровь и приставил к его затылку дюжину лечебных пиявок.

МАРИТОРНЕС (громко рыдает). Бедный сеньор!

ПЕРЕС. Мальчишка!

НИКОЛАС (поёт, к нему присоединяются остальные).

Как в пиратов играют мальчишки,

Не жалея коленок и лбов,

Наш Кихано пустился вприпрыжку

В царство рыцарей и колдунов.

И с копьем деревянным подмышкой

На коне он летит через ров,

Как в картинке на рыцарской книжке,

Разгоняя овец и коров.

КЛЮЧНИЦА. Его надо остановить.

ТЕРЕСА. Верните мне мужа!

АНТОНИЯ. Спасите дядю!

МАРИТОРНЕС. Я умру от слёз.

ПЕРЕС. Тихо, женщины! Мы вернем его, но для этого…

Перес подзывает всех к себе, идет заговор.

НИКОЛАС. Вы здорово всё придумали, господин Перес!

ТЕРЕСА. Как интересно!

КЛЮЧНИЦА. Вы просто душечка, господин лиценциат!

МАРИТОРНЕС. Я даже плакать перестала.

АНТОНИЯ. Я давно мечтала о каком-нибудь приключении!

ПЕРЕС. Но, тихо! Об этом никто не должен знать!

Все поют:

Мы закрутим такую интрижку,

И сюжет разыграем такой,

Что померкнут фантазии в книжке,

И Кихано вернется домой.

НИКОЛАС. Меня как раз вызвали в соседнюю деревню: надо побрить одного знатного синьора. Я отправлюсь сейчас же, заодно разведаю, где наш доблестный Дон Кихот, и вообще – что и как? (Уходит.)

КЛЮЧНИЦА. А я пойду переодену служанку в мальчишку. Пошли, Мариторнес. (Уходят.)

ТЕРЕСА. А я пойду сама приоденусь. (Уходит.)

АНТОНИЯ. Пойду уродовать себя. Ах, как мне это нравится! (Уходит.)

ПЕРЕС. А я подожду ночи. Ночью всегда случается что-нибудь необычное. (Уходит.)

Темнота. Из веревок, белья и забора выстраивается проселочная дорога с мостиком. Выходит Николас с мешком в руках.

НИКОЛАС. Фу, какая жара! Чего доброго солнечный удар хватит. Впрочем, зачем я мучаюсь. У меня же есть прекрасный медный таз для бритья. (Достает медный таз.) Я не даром потратил три часа, чтобы выдраить его, вон как сверкает! Чем не шляпа. (Надевает на голову.) Ну и мозги у этого лиценциата Переса! Такое придумать! Думаю, очень скоро Алонсо Кихано вернется домой.

Появились Кихано на коне и Санчо на осле. Кихано направил копье прямо на грудь Николаса.

КИХАНО. Обороняйся, презренная тварь, или же добровольно отдай то, что по праву должно принадлежать мне!

НИКОЛАС. Благородный рыцарь! Я готов отдать вам все, что пожелаете, но я не знаю, что из моих вещей принадлежит вам.

КИХАНО. Не притворяйся, лживый халдей! Ты прекрасно знаешь, что шлем Мамбрина, который сверкает у тебя на голове, должен достаться тому, кто окажется сильнее в рыцарском поединке.

НИКОЛАС. Благородный Дон Кихот! Слава о ваших доблестях превзошла славу Роланда! Бороться с вами, это то же, что вступить в поединок с бурей! Возьмите этот шлем. Он давно дожидается своего хозяина.

КИХАНО. Я вижу, что встретил достойного соперника! Поэтому не буду убивать вас! Но вы должны немедленно отправиться в Тобосо, найти там принцессу Дульсинею, даму моего сердца, и передать ей всё, что вы слышали о моих подвигах.

НИКОЛАС. Я исполню ваш приказ. Дульсинея будет знать всё! До свидания, великий и славный рыцарь!

КИХАНО. Счастливого пути!

Николас, посмеиваясь, ушёл. Кихано примеривает таз.

САНЧО. Ей Богу, хороший таз, такой должен стоить не меньше восьми реалов, это уж наверняка.

КИХАНО. У язычника, по мерке которого в своё время выковали этот славный шлем, уж верно, была громадная голова. А хуже всего то, что у этого шлема не хватает забрала. (Санчо смеется.) Чего ты смеёшься, Санчо?

САНЧО. Мне стало смешно, когда я представил себе, какая огромная голова была у язычника, владельца этого шлема: ведь это, ни дать ни взять, таз для бритья.

КИХАНО. Вероятно, этот чудодейственный шлем попал в руки человеку, который не разобрался в его назначении. Видя, что шлем из чистого золота, он расплавил одну половину, дабы извлечь из этого прибыль, а из другой половины смастерил то самое, что напоминает тебе таз для бритья. (Надевает таз на голову.) Он защити меня от камней.

САНЧО. Ну да, если камни будут кидать сверху.

КИХАНО. Ты заметил, Санчо, как учтиво разговаривал со мной этот рыцарь?

САНЧО. Это же наш цирюльник Николас! Разве вы его не узнали?

КИХАНО. Я уже объяснял тебе, что волшебник Фрестон нарочно искажает облик людей и предметов, дабы этим принизить мои победы, слух о которых, как ты сам слышал, уже вышел за пределы Ламанчи.

САНЧО. Стало быть, ваша милость одержала победу?

КИХАНО. И обрати внимание, с какой лёгкостью я вышел победителем из этого боя, благодаря моей славе.

САНЧО. В таком случае, будьте так добры, сеньор Дон Кихот, сделайте меня губернатором острова, который достался вам в этом бою.

КИХАНО. Видишь ли, брат Санчо, это приключение дорожное, но не островное. Здесь ты можешь рассчитывать на то, что тебе проломят череп, выбьют зубы или же отрубят ухо, но ни на что больше. Дай срок! Будут у нас и такие приключения, которые дадут мне возможность сделать тебя не только губернатором острова, но и вознести еще выше.

САНЧО. Вознесите, ваша милость, вознесите! А уж я для вас расстараюсь, в лепёшку расшибусь!

КИХАНО. Посмотри, Санчо, какая замечательная лужайка. Самое время отпустить наших друзей попастись. Да и самим пора перекусить, чем Бог послал.

САНЧО (слезая с осла). Иди, Серый, погуляй со своим другом.

Кихано и Санчо уходят. Появляются Николас, Перес и служанка Мариторнес, переодетая мальчиком.

НИКОЛАС (смеясь). Он чуть не заколол меня своей деревяшкой возле этого мостика. Вон они. Глядите, нацепил на голову мой медный таз. Умора!

ПЕРЕС (прилаживает Николасу огромную бороду). Вот борода. Аккуратней, чтобы не свалилась. А впрочем, он всё равно не узнает вас, вы ведь кажетесь ему заколдованными. Возьмите кнут, Николас. (Служанке.) Мариторнес! Теперь всё зависит от тебя. Ори погромче и умоляй его остаться. (Николасу.) Не заиграйтесь, и с кнутом полегче, она все-таки девушка.

Перес прячется под мостик. Николас начинает хлестать кнутом по земле, Мариторнес орет благим матом.

НИКОЛАС. Вот тебе, паршивый пёс! (Бьёт.) Это – за вчерашнюю овцу! (Бьёт.) Это – за позавчерашнюю! (Бьёт.) Это – за сегодняшнюю! (Бьёт.) А это – за все будущие пропажи! (Бьёт.)

МАРИТОРНЕС (орёт). Пощадите, сеньор хозяин! Я больше не буду! Убивают! Помогите!

Врывается с копьём и мечом Кихано, а следом за ним – Санчо.

КИХАНО (направляет копьё на Николаса). Остановись, рыцарь! Бери свой меч, и мы сразимся по-честному: один на один!

НИКОЛАС. А это что ещё за чудище?

САНЧО. Помалкивай, злодей! Перед тобой самый известный на всю Испанию рыцарь!

НИКОЛАС (придуривается). Птица? Какая птица? Говорите громче, я плохо слышу.

САНЧО (орёт в ухо Николасу). Не птица, а рыцарь. Бросай кнут, и сдавайся.

НИКОЛАС. Не могу.

САНЧО. Что не можешь?

НИКОЛАС. Бросать, пока ты не отойдёшь подальше, а то попаду прямо в твою мерзкую рожу.

КИХАНО. Как не стыдно нападать на того, кто не в силах себя защитить? Отпусти ребенка!

НИКОЛАС. Разве это ребёнок? Это пастух. У нас идёт урок.

КИХАНО. Какой урок?

НИКОЛАС. Урок арифметики. Мой пастух не умеет считать и каждый день не досчитывается одной овцы. Вот я и учу его. Чтобы он не спал на работе, а смотрел за овцами.

МАРИТОРНЕС. Вы специально выдумываете, чтобы не платить мне за работу.

НИКОЛАС. Не ври, негодный плут.

КИХАНО. Как ты смеешь, мерзкий грубиян, говорить в моём присутствии, что он врёт? Без всяких разговоров уплати ему, иначе, видит Бог, я проткну тебя насквозь! (Мальчику.) За сколько месяцев тебе не платили?

МАРИТОРНЕС. За девять месяцев.

КИХАНО. Плати, негодяй, или защищайся!

НИКОЛАС. Я не взял с собой денег. Пойдём домой, Андрес! Пойдём, дорогой! И там я рассчитаюсь с тобой… до последнего реала…

МАРИТОРНЕС. Чтобы я с ним пошёл? Нет, синьор, ни за что на свете! Дома он сдерёт с меня кожу.

КИХАНО. Он не посмеет!

НИКОЛАС. Мальчик мой! Идём, и я с радостью заплачу тебе за всё.

КИХАНО. Можно и без радости. Знай, что я – доблестный Дон Кихот Ламанчский, заступник обиженных и угнетённых. Если ты не выполнишь моего приказа, я разыщу тебя, куда бы ты не спрятался.

Кихано хочет уйти, Мариторнес бросается к нему, хватает за руки, за ноги, обнимает его.

МАРИТОРНЕС. Сеньор! Вы так добры. Не оставляйте меня. Вы единственный человек, который меня пожалел. Если вы уйдёте, всё останется по-прежнему. Денег он всё равно не отдаст, а бить будет в два раза больше.

КИХАНО. Я понимаю тебя, Андрес, не много радости видел ты в своей жизни. Но ничего не бойся! Твой хозяин понял свою ошибку и хочет исправить её. Дай ему шанс. Прости и поверь ему, и ты увидишь, как расцветёт его сердце, потеплеют глаза, просветлеет лицо. Из злобного зверя превратится он доброго ангела и никому не позволит обижать тебя. Прощай, Андрес, друг мой.

Кихано и Санчо уходят. Из-под мостика вылезает Перес.

ПЕРЕС. Не понимаю, зачем он полез в рыцари. Какой проповедник пропал.

МАРИТОРНЕС. Я чуть не расплакалась, когда слушала его.

НИКОЛАС. Да и у меня слеза навернулась. Так стыдно мне никогда не было.

ПЕРЕС. Идём. Надо выпускать ударные силы.

НИКОЛАС. Какие силы?

ПЕРЕС. Ударные. Женщин.

Они уходят. Появляются Росинант и Серый. Они прогуливаются. Вдруг Росинант замирает в странной позе.

СЕРЫЙ. Что с тобой, Росинант?

РОСИНАНТ. Не мешай!

СЕРЫЙ. Ты заболел или съел не ту травку?

РОСИНАНТ. Да нет, Серый! Я просто хотел немного погордиться за своего хозяина.

СЕРЫЙ. То-то я смотрю, ты застыл, как памятник.

РОСИНАНТ. Согласись, у меня есть причина, чтобы гордиться, ведь Дон Кихот – единственный рыцарь на всей земле.

СЕРЫЙ. Да, но он этого не знает.

РОСИНАНТ. Тем более! Он обязательно прославится на весь мир! О нем будут писать книги. Лучшие художники будут рисовать его портреты, скульпторы – лепить его высокую фигуру. А в театрах станут разыгрывать истории из его жизни.

СЕРЫЙ. Ну да?!

РОСИНАНТ. Без сомнения! Представь себе, Серый. В императорском театре идёт пьеса про Дон Кихота, а у входа – скульптура: грозный рыцарь в с копьём на перевес на боевом коне мчится во весь дух, а вокруг него врассыпную разбегаются колдуны и великаны. Все боятся его, и только прекрасная пестрокрылая бабочка бесстрашно сидит на его копье.

СЕРЫЙ. А почему она не боится?

РОСИНАНТ. Потому что знает, что добрее его нет на свете человека.

СЕРЫЙ. Ты думаешь, что и тебя вставят в скульптуру?

РОСИНАНТ. Конечно, ведь я – боевой конь, равного которому нет.

СЕРЫЙ. А я?

РОСИНАНТ. А ты – лучший боевой осёл на свете. И твой Санчо – лучший оруженосец. Поэтому вас тоже впишут в историю золотыми буквами. Тише! Слышишь шум?

СЕРЫЙ. Похоже на стадо баранов. Вон какую пыль подняли!

Выбегает Кихано, за ним Санчо.

КИХАНО (в сильном волнении). Скорей, скорей, Санчо. Настал день, когда проявится вся мощь моей руки, и я совершу подвиги, которые будут вписаны в книгу славы на все времена. Видишь, Санчо, облако пыли, которое поднимает многочисленная рать?

САНЧО. Тут не одна, а целых две рати! С противоположной стороны поднимается точно такое же облако пыли.

КИХАНО. Ты прав, Санчо! Тут будет великая битва!

САНЧО. Что же нам делать?

КИХАНО. Что делать? Сражаться! Помогать беззащитным и слабым. Смотри: вон тот рыцарь в ярко-желтых доспехах – это неустрашимый Брандобарбаран, повелитель Сахары, он защищает честь своей возлюбленной по имени Мяумяулина. Впереди же другого войска непобедимый Алифанфарон в чёрных доспехах. Он ведёт в бой рыцарей и великанов.

САНЧО. Сеньор! Верно, чёрт унёс всех ваших великанов и рыцарей, я, по крайней мере, их не вижу.

КИХАНО. Как ты можешь так говорить! Разве ты не слышишь ржание коней, трубного звука и барабанного боя?

САНЧО. Я слышу только блеянье овец и баранов.

КИХАНО. Страх, овладевший тобою, Санчо, ослепляет и оглушает тебя. Если ты так боишься, то оставь меня одного. (Скачет навстречу войску.)

САНЧО. Остановитесь, сеньор Дон Кихот! Вы нападаете на овец и баранов.

Санчо поехал на осле вслед за Кихано. Свет померк. Блеяние баранов, смех и возгласы пастухов смешались с возгласом Кихано: «Где ты, Алифанфарон? Выходи! Я желаю один на один померяться с тобой силами!» Слышны щёлканье кнутов, свист камней, удары, крики. Наконец, всё смолкло. Когда восстановился свет, мы видим лежащих Кихано и Санчо.

САНЧО. Не говорил ли я вам, сеньор Дон Кихот, что это не войско, а стадо баранов?

КИХАНО. Ветер! Ветер, Санчо! Могущественный волшебник Фрестон, тот самый, который унёс мои книги вместе с комнатой… Это он ворочает своими ручищами, рождая ядовитый ветер, который превращает боевые шлемы в ночные горшки, а храбрых рыцарей – в стадо баранов.

САНЧО. Как вы думаете, ваша милость, когда у нас начнут двигаться ноги?

КИХАНО. Что касается меня, то я не сумею сказать, когда именно.

САНЧО. Сеньор! Если палочные удары и град камней и есть тот урожай, что снимают рыцари, то не можете ли вы мне сказать, как часто они повторяются. Ведь после двух таких урожаев собрать третий нам будет уже не под силу.

КИХАНО. На этом свете, Санчо, нет занятия более опасного, чем поиски приключений. О, сеньора моя! Сладчайшая Дульсинея! Кто пребывает в разлуке с вами, тот и не такие ещё муки терпит.

Где же ты, моя сеньора?

Что не делишь скорбь со мной?

Или ты о ней не знаешь,

Или я тебе чужой?

Свет меняется. Кихано бредит. Слышна тема Альдонсы. Она появляется в образе Дульсинеи, приближается к Кихано, гладит его по голове, перевязывает его.

АЛЬДОНСА. Рыцарь мой, рыцарь мой! Зачем ты покинул свою Дульсинею? Одна сижу я в высокой башне, нет тебя рядом. Приходят волшебники, побеждённые тобой, говорят мне о твоей любви, но нет тебя со мной рядом. Великаны на коленях стоят перед моим окном… Все, все в один голос твердят мне о твоей любви, но я не верю им. Только тебе могла бы я поверить, но нет тебя рядом. Не стоишь ты под моим балконом, не мучишь гитару, не поёшь романсеро. В далёкой долине лежишь ты весь в крови, любимый мой! Дон Кихот из Ламанчи. Приди ко мне. Я омою твои раны, перевяжу их, спою тебе колыбельную. Очнись! Очнись!

Альдонса исчезает.

САНЧО. Очнитесь, ваша милость. Сеньор! Рыцарь печального образа!

КИХАНА (очнулся). Рыцарь печального образа? Почему ты так назвал меня, Санчо?

САНЧО. Я взглянул на вас при свете луны, и сердце моё сжалось, уж таким печальным показался мне ваш образ.

КИХАНО. Что ж, видимо, Богу было угодно, чтобы мой оруженосец так назвал меня. Рыцарь Печального Образа. Так я и буду называться впредь. До сих пор у меня в ушах звенит, милый Санчо…

САНЧО (вглядевшись в темноту). Нет, ваша милость! Это ведут каторжников. Вернее, каторжанок, ибо это женщины звенят своими цепями.

Выходят каторжанки – это переодетые Ключница, Тереса, Антония и Мариторнес. Их ведёт Николас, перевоплощённый в стражника.

КИХАНО. Как? Женщины в цепях? (Поднимается, берёт копьё.) Кто посмел заковать их?

САНЧО. Люди!

КИХАНО. Нет, нет, Санчо! Люди не могут поступать так отвратительно. Это проделки могучего Фрестона. Из-за него женщин сжигают на кострах и заковывают в цепи. (Стражнику.) Остановись, комиссар! Я хотел бы узнать, какая беда стряслась с каждой из них.

НИКОЛАС. Расспросите их, ваша милость. Любимое занятие этих молодиц – плутовать и рассказывать о своих плутнях.

Кихано подошёл к женщинам, те отшатнулись от него.

КИХАНО. Не бойтесь меня, сеньоры, ибо рыцари того ордена, к коему я принадлежу, стоят на защите слабых и униженных. Расскажите мне, что за беда настигла вас. Если я не сумею помочь, то хотя бы поплачу вместе с вами, и вам станет легче.

МАРИТОРНЕС. Ах, благородный рыцарь! Любовь погубила меня! Я так полюбила чужую корзину с бельём, что прижала её к груди, и, если бы не полицейские, ни за что не выпустила бы из рук. За это мне теперь и страдаю.

КИХАНО. А вы, сеньора?

АНТОНИЯ. А я страдаю за нежность!

КИХАНО. Как? Нынче за нежность тоже заковывают в цепи?

АНТОНИЯ. Моя кожа настолько нежна, а душа настолько трепетна, что я не выдержала пыток и созналась в колдовстве.

КИХАНО. А вас? Что привело вас в столь жалкое состояние, почтеннейшая из женщин?

КЛЮЧНИЦА. Любовь! Любовь судьи к нулям! От меня передали ему слишком маленькую взятку, а он, оказывается, любил цифру с нулями. Вот он и осудил меня.

КИХАНО. А вас?

ТЕРЕСА. А меня осудили за помощь в любви.

КИХАНО. Как это?

ТЕРЕСА. Я помогала влюблённым встретиться. Иными словами, я была сводницей.

КИХАНО. Уметь сводить людей – великое дело! И это куда лучше, чем разводить их. Я вижу, что все вы осуждены несправедливо. Сеньор караульный, отпустите их. Тем более, что эти несчастные ничего дурного лично вам не сделали. Пусть каждая из них сама даст ответ за свои грехи. На небе есть Бог, и он неустанно карает зло и награждает добро, а людям порядочным не пристало быть палачом своих ближних.

НИКОЛАС. Что за глупая шутка? Поправьте на голове таз, ваша милость, отправляйтесь своей дорогой и перестаньте лезть на стену.

КИХАНО. Я вас самого заставлю лезть на стену, подлец!

Кихано размахнулся копьём, Николас защитился ружьём. Завязалась драка. Женщины схватили Николаса, связали его.

ТЕРЕСА. Спасибо, рыцарь! Идём с нами. Тебе не будет скучно!

КИХАНО. Спасибо, благородные синьоры! Я должен идти дальше, а вы дайте мне слово, что пойдёте сейчас же в Тобосо, найдёте там принцессу Дульсинею, расскажете ей, как я вас освободил, и передадите от меня привет.

АНТОНИЯ. Вот ещё! Какая-то Дульсинея. Нет, рыцарь, ты пойдёшь с нами.

КЛЮЧНИЦА. Мы будем ухаживать за тобой.

МАРИТОРНЕС. А тебе надо будет только защищать нас, если кто-то захочет нас обидеть.

КИХАНО. Нет, у меня много дел, женщины.

КЛЮЧНИЦА. Разве у рыцаря есть дела более важные, чем защищать беззащитных женщин?

КИХАНО. Конечно, защищать беззащитных – это моя прямая обязанность. Но вам сейчас ничего не грозит, а меня ждут великие дела.

АНТОНИЯ. Какие же великие дела ждут вас, сеньор?

КИХАНО. Да будет вам известно, благородные сеньоры, что я по воле небес родился в наш железный век, дабы воскресить золотой.

АНТОНИЯ. Мы никуда не отпустим вас.

МАРИТОРНЕС. Вы останетесь с нами.

Женщины щекочут Кихано и Санчо. Постепенно связывают их, укладывают на землю, развязывают Николаса, исчезают, оставив связанных Кихано и Санчо.

САНЧО. Скажите мне, сеньор Дон Кихот, можно ли назвать этот случай счастливым и редким, если мы оба не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой?

КИХАНО. Думается мне, что это заколдованные мавры, превратившись в женщин, связали нас.

САНЧО. Мне кажется, что они заколдовали нас, у меня просто слипаются глаза.

КИХАНО. Не думаю, Санчо. Просто уже глубокая ночь, время сновидений.

САНЧО. Вот-вот, ваша милость, я ужасно боюсь видений, а без них сегодня ночью, вероятно, не обойтись.

КИХАНО. Спи, Санчо! Первые утренние лучи обласкают нас и расскажут, что нужно делать. Ты спишь? (Санчо молчит.) О ты, счастливейший из всех в подлунном мире, ибо ты спишь со спокойной душою, не испытывая зависти и ни в ком её не возбуждая.

Звучит торжественная музыка. Выходят люди, несут кресло. Мы наблюдаем сон Санчо. Женщины поднимают его и сажают в это кресло, не развязывая. Выходят двое: Николас в образе просителя и Перес в образе Портного.

ПОРТНОЙ. Сеньор губернатор! Сеньор губернатор! Мы с этим крестьянином явились к вашей милости вот из-за чего.

ПРОСИТЕЛЬ. Вчера я пришёл к портному.

ПОРТНОЙ. Портной это я. Он сунул мне в руку кусок сукна…

ПРОСИТЕЛЬ. Я спросил его, выйдет ли из этого куска мне колпак?

ПОРТНОЙ. Я ответил, что – выйдет.

ПРОСИТЕЛЬ. Тогда я спросил, а выйдет ли два колпака?

ПОРТНОЙ. Я ответил, что – выйдет. Он стал прибавлять да прибавлять колпаки, а я всё: «Выйдет» да «Выйдет», и так мы дошли до пяти колпаков.

ПРОСИТЕЛЬ. Нынче я за ними явился.

ПОРТНОЙ. Я ему их выдал, а он отказывается платить.

САНЧО. Покажите колпаки.

Портной показал пять маленьких колпачков, надетых на пальцы.

ПОРТНОЙ. Вот все пять колпачков, которые мне заказал этот человек.

ПРОСИТЕЛЬ. Что же мне носить их на пальцах? Пусть вернёт сукно!

САНЧО. Вот каков будет мой приговор: портному за работу не платить ничего, крестьянину сукна не возвращать, колпачки пожертвовать каторжникам, и дело с концом.

ВСЕ. Да здравствует губернатор! Ура лучшему губернатору на свете!

Женщины уложили Санчо на прежнее место и исчезли. Свет поменялся. Появились прекрасные дамы. Одна из них поёт, другие помогают. Идёт соблазнение Кихано.

МАРИТОРНЕС (поёт). Ты, храбрейший сын Ламанчи,

Рыцарства краса и гордость,

Всех сокровищ аравийских

И прекрасней и дороже!

Опьянённый жаждой славы,

Ты лишь скорбь другим приносишь:

Ранишь их, а сам лекарство

Им от ран подать не хочешь.

Да, по праву Дульсинея,

Дева, налитая соком,

Хвастается, что смирила

Тигра лютого такого.

Чтоб уделом поменяться

Со счастливицей подобной,

Я б отдать не пожалела

Юбку с золотой каймою.

КИХАНО. Неужели же я такой несчастный странствующий рыцарь, что ни одна девушка при виде меня не может не влюбиться?.. Неужели же так печальна судьба несравненной Дульсинеи Тобосской, что ей не удастся насладиться вполне моею бесподобною верностью?.. Чего вы хотите от неё, королевы? Зачем вы преследуете её, императрицы? Зачем вы терзаете её, девушки от четырнадцати до пятнадцати лет? Оставьте её, бедную, пусть она ликует, пусть она наслаждается и гордится тем счастьем, которое даровал ей Амур, отдав ей во владение моё сердце и вручив ей мою душу.

Вдруг женщины превратились в кошек, стали мяукать и царапать связанного Кихано.

КИХАНО. Прочь, коварные чародеи! Прочь, колдовская орава! Я Дон Кихот Ламанчский, и, что бы вы ни злоумышляли, вам со мною не справиться!

Внезапно наступила тишина. Все исчезли. Рассвет. Гуляют Росинант и Серый. Поют.

СЕРЫЙ. Эй, Росинант, ты что так тощ и зол?

РОСИНАНТ. Умаялся и скуден корм к тому же.

СЕРЫЙ. Как! Разве ты овса не видишь, друже?

РОСИНАНТ. Его мой господин и сам уплёл.

СЕРЫЙ. Ты на него напраслину наплёл.

РОСИНАНТ. Кругом пожухлая трава да лужи.

СЕРЫЙ. Держись, герой, гляди, не стало б хуже!

РОСИНАНТ. Сеньор влюблён, совсем с ума сошёл.

СЕРЫЙ. Любовь, выходит, вздор?

РОСИНАНТ. Притом – опасный.

СЕРЫЙ. Ты мудр.

РОСИНАНТ. Ещё бы! Я пощусь давно.

СЕРЫЙ. Пожалуйся на конюха и пищу.

РОСИНАНТ. К кому пойду я с жалобой напрасной,

Коль конюх и хозяин мой равно –

Два жалких нищих, что меня почище?

Животные замолчали. Появился Николас в доспехах. Развязал Кихано и Санчо. Они проснулись.

КИХАНО. Благодарю вас, славный рыцарь! Как замечательно, что я не одинок, что кроме волшебников и привидений есть на свете благородные воины, которые всегда придут на помощь к собрату. Как зовут вас, друг мой!

НИКОЛАС (тяжело вздохнул). Я рыцарь Белой Луны.

КИХАНО. Я никогда не слышал о рыцаре с таким прозвищем, но я рад увидеть вас. Судя по вашему вздоху, вы влюблены.

НИКОЛАС (вздохнул ещё горше). Да, мой друг. Я несчастный рыцарь ибо безнадежно влюблён в самую прекрасную синьору на свете.

КИХАНО. Вы ошибаетесь, мой неожиданный спаситель. Самая прекрасная синьора на свете – это моя Дульсинея Тобосская. И я готов доказать это с мечом в руках.

НИКОЛАС. Судя по всему, вы – Дон Кихот Ламанчский.

САНЧО. Да, это мой хозяин, рыцарь Печального Образа.

НИКОЛАС. Значит, странствие моё кончается здесь, ибо я нашёл, что искал. Вставайте благородный рыцарь, берите свой меч, ибо я намерен сразиться с вами, чтобы доказать, что дама моего сердца Касильдея Вандальская превосходит красотой вашу Дульсинею.

КИХАНО (Обращается к Санчо по-тарабарски). О Сан-, помо- мне подня- и пода- мо- ме-.

САНЧО. Сейча-, о Дон Кихот.

Санчо помогает Кихано подняться, подаёт ему меч. Кихано поднимается медленно, с трудом делает несколько шагов, еле стоит на ногах.

КИХАНО. Я готов доказать обратное.

Они занимают боевое положение, приветствуют друг друга. Идёт бой на мечах. Кихано смело нападает, но Николас легко отражает его удары и нападает сам. Кихано мужественно обороняется, не удерживается на ногах и, споткнувшись, падает на колено, но тут же поднимается и сражается дальше, наконец, обессиленный и сражённый падает. Николас подставляет свой меч к груди поверженного Кихано.

НИКОЛАС. Вы побеждены, рыцарь, и вы умрёте, если не пожелаете выполнить условия, которые я вам поставлю.

КИХАНО. Дульсинея Тобосская – самая прекрасная женщина в мире, а я самый несчастный рыцарь на свете, но моё бессилие не должно поколебать эту истину. Вонзай свой меч, рыцарь, и отними у меня жизнь, ибо честь ты у меня уже отнял.

НИКОЛАС. Ни в коем случае! Пусть идёт по всему свету слава о красоте Дульсинеи Тобосской. Вы же обязуетесь вернуться в свою деревню и жить там до моего особого распоряжения. Только при таком условии я могу сохранить вам жизнь. Согласны ли вы на это.

КИХАНО. Вы не оставили мне выбора, рыцарь.

НИКОЛАС. Согласны?

КИХАНО (тихо). Да.

Николас уходит. Кихано остаётся лежать. Санчо сидит, опустив голову. Появляется Андрес, это переодетая Мариторнес.

МАРИТОРНЕС. Вы не узнаёте меня, ваша милость? Я тот самый мальчик, которого вы освободили.

КИХАНО. Андрес! Сын мой! Вот, Санчо! Это единственный человек, которого мне удалось спасти и осчастливить за время моего рыцарства. Как я рад тебя видеть, Андрес. Расскажи, как живёшь, и заплатил ли тебе твой хозяин всё, что должен, как обещал?

МАРИТОРНЕС. Нет, ваша милость! Не заплатил. Как только мы остались вдвоём, он мне так всыпал, что у меня чуть кожа не лопнула. А виноваты в этом вы, государь мой. Ехали бы вы своей дорогой, не лезли, куда вас не просят, тогда мой хозяин от силы раз двадцать стегнул бы меня и уплатил бы мне долг. А так, видимо, останусь я на всю жизнь калекой.

КИХАНО. Прости меня, Андрес!

МАРИТОРНЕС. Ради создателя, сеньор странствующий рыцарь, если вы ещё когда-нибудь со мной встретитесь, то, хотя бы меня резали на куски, не защищайте и не выручайте меня, ибо ваша защита навлечёт на меня ещё горшую беду.

Мариторнес уходит. Кихано плачет. Санчо подходит к нему, обнимает его, утешает.

САНЧО (плача). О цвет рыцарства! О честь своего рода, краса и гордость всей Ламанчи и всего мира! О ты, смиренный с надменными и гордый со смиренными, – то есть я хотел сказать наоборот: гордый с высокомерными и нежный со смиренными, смотрящий опасности прямо в глаза, не унывающий в бедах, влюбленный в неизвестно кого, подражатель добрым, бич дурных , гроза подлецов, – одним словом, странствующий рыцарь, ибо этим всё сказано!

КИХАНО (поднимается из последних сил). Смотри вдаль, Санчо! Смотри дальше и выше. Видишь как там, вдали, тридцать великанов размахивают своими ручищами.

САНЧО. Это мельницы, государь мой.

КИХАНО. Смотри, как эти чудовища подминают под себя небо. Мах за махом они обгладывают воздушное пространство, вбирают в себя мир и создают колдовской ветер, который превращает людей в уродов. Тяжёлой поступью шагает по Земле Железный Век, круша и ломая устои, развращая души. Но самое печальное, Санчо, самое скверное, что именно я рождён восстановить, воскресить Золотой Век.

С каждой фразой силы как бы возвращаются к нему, голос крепчает.

Машите, машите руками, подлые твари! Недолго вам возвышаться на этой равнине. В каждом селе, в каждом городе живут странные люди. Они благородны и неподкупны. И они полны сострадания к несчастным и обездоленным. Настанет день, когда они выйдут из тёплых домов и превратятся в странствующих рыцарей, презирающих комфорт и удобства, ненавидящих ложь и лицемерие, и это станет последним вашим днём.

Во время этого монолога выходят все персонажи, окружают его. Звучит музыка и финальная песня.

Пора в постель, но спать нам неохота.

Как хорошо читать по вечерам!

Мы в первый раз открыли Дон Кихота,

Блуждаем по долинам и горам.

Нас ветер обдаёт испанской пылью,

Мы слышим, как со скрипом в вышине

Ворочаются мельничные крылья

Над рыцарем, сидящем на коне.

Что будет дальше, знаем по картинке,

Крылом дырявым мельница взмахнёт,

И будет сбит в неравном поединке