(По воспоминаниям бывшего узника концлагеря В.Г. Калиниченко) Владимир Григорьевич и в семьдесят пять лет был ещё в силах покопаться в земле. Он сидел на скамеечке среди весенних грядок, сидел почти недвижно и только руки копошились в грядках. Кисти его рук выглядели костлявыми и пальцы, казалось, уже не гнутся, но стоило им коснуться земли, они сразу оживали и могли выполнить любую работу. Вот и сейчас он сидел погружённый в свои мысли, а руки ловко пропалывали молодую клубнику. Можно было только удивляться, с какой ловкостью и быстротой его пальцы удаляли из земли поросль сорной травы. Зато мысли Владимира Григорьевича были так глубоки и тяжелы, что их из головы не «вырвешь». А он хотел бы выдрать весь сорняк войны… Лагерь не отпускал, настигал и во сне, и за работой. Владимир Григорьевич вспоминал концлагерь Сан-Пёльт в Австрии, и себя 10- летнего, когда его сделали «лошадкой», чтобы развозил на тележке грузы. «Ти есть животный… Ми запрягать – ти бегать. Бистро, бистро!» - кричал Володе немецкий офицер. В другое время он должен был работать в теплице, где помощник коменданта выращивал виргинский табак. Володя, у которого от природы были тонкие и длинные пальцы, лучше других полол прихотливые растения. Три года его заставляли полоть, запрягали в тележку… А однажды, чуть не до смерти забили его за то, что он нечаянно повредил куст… Владимир Григорьевич бросил в сторонку пучок выдранной травы, затем встал, чтобы переставить скамейку. И только он присел за работу, как услышал голос внука: - Привет, дед! Тебе помочь? - Нет, Сашка. Земля – это моё лекарство! А для тебя приготовил другую работу, – дед вышел из грядок и направился навстречу внуку. – А ты как добрался? До автобуса ещё часа два. - Я на попутке, какой-то дачник подвёз, – ответил Сашка и забрал скамейку из рук деда. - Иди в дом, обрадуй бабулю, - сказал дед и пошёл следом за внуком. Когда дед вошёл в дом, хозяйка уже накрывала на стол и между делом говорила с внуком: - Сашка, а родители знают, что ты у нас? - Они и предложили мне проведать вас, вот и гостинца передали, - Сашка вынимал из рюкзака пакеты и, достав коробочку, добавил: - А это лекарство для деда. Как принимать, мама написала. - Небось, дорогое? - Ну о чём ты говоришь, бабуля!.. - А надолго приехал? - Нет, на пару дней. - Всего то? - Может, после экзаменов ещё приеду. А пока не получается, сдаю зачёты, - отвечал Сашка, присаживаясь к столу, – всё же выпускной класс. И к поступлению надо готовиться. - А институт выбрал? – вступил в разговор дед, усаживаясь рядом с внуком. - Готовлюсь в медицинский. А если не вытяну, то в университет на биофак. - Что это за «биофак»? – разливая чай, спросила хозяйка. - Биофак – это биологический факультет. - А «биологический», что такое? - Ну, ты бабуля даёшь! – заулыбался внук. – Это наука о живой природе. - Это хорошо! Природа – это очень хорошо! – сделала вывод хозяйка, уже сидя за столом. – Давайте перекусим. После чая, Сашка спросил у деда: - Дед, а какая работа для меня? - Прошлогодние листья надо попалить и с дровами поможешь. Но работа завтра, а сегодня отдыхай, - ответил дед и направился к своей кровати. Потом остановился, повернулся к кухне и обратился к хозяйке: - И ты, Анюта, отдохнула бы… - Что ты, Володя! Мне и в магазин надо сходить… - Давай я сбегаю в магазин, - предложил Сашка. - Нет, я уже собралась. Да и сестру хотела навестить. - Тогда я на рыбалку схожу, - сказал Сашка и пошёл переодеваться. Пока Сашка переодевался и копался в кладовой, хозяйка ушла в магазин, а дед сидел на кровати и не знал, чем занять себя: то ли телевизор посмотреть, то ли подремать немного? Дед решил прилечь. Пока он устраивался на кровати, Сашка выглянул из кладовой и спросил: - Дед, а где больше червей? - Копай за сараем, - ответил дед, поворачиваясь на спину. Он лёжа смотрел в потолок, и потолок, казалось, покачивался.… Покачивался, как в поезде, как в лагере - от истощения… Дед вспоминал день второго рождения в конце апреля 1945 года, когда десант советских войск освободил концлагерь. Из глубины памяти всплывало лицо солдата, который на руках вынес его из фашистских застенков. Володя схватил его за шею, прижался, и заплакал. «Ты поплачь, поплачь… Легче станет…» - сказал солдат. И в вагон его внесли на руках – весил не больше пуда - когда эшелоном отправляли домой на Украину. В дороге он ел и спал, ел и спал… Скрипнула дверь, и дед проснулся. В дверях стоял довольный Сашка: - Я столько червей накопал, что вернусь с рыбалки только к вечеру. Пока, дедуля! - Пока, пока, - сонно ответил дед, и опять стал погружаться в сон. Закрылись глаза, и он опять оказался в лагере. Видит лица пьяных немецких офицеров, решивших позабавиться и натравить на него огромного дога – любимца начальника лагеря. Собака в один прыжок оказалась рядом. И тут он словно услышал голос с небес: «Не двигайся, смотри ей в глаза». Собака замешкалась, потом обнюхала его и с достоинством отошла в сторону. Хозяин был взбешён – собака лишила его зрелища. Не твёрдой рукой он достал пистолет и прицелился. Собака мгновенно всё поняла и бросилась на хозяина. Пуля настигла собаку в прыжке, уже раненая, она всё же успела вцепиться в плечо начальника лагеря. И как я выжил? Помощник коменданта спас. Ему было жаль терять меня, как ценного работника… Сквозь сон дед услышал собачий лай и тут же проснулся. Лай не прекращался и был где-то поблизости. Дед вспомнил про внука и поднялся с постели. Что-то тревожно было на сердце. И лай доносился с той же стороны, куда ушёл Сашка. Дед, наспех, надел домашние тапки, вышел из дома и сразу всё понял. Сердце не обмануло: у дороги на Сашку кидалась огромная псина, а внук, размахивая удочкой, отступал к соседнему забору. Дед побежал в их сторону. Он бежал и кричал: - Сашка! Сашка, остановись и смотри ей в глаза!.. Смотри ей в глаза!.. Сашка оглянулся на деда и в замешательстве остановился, не зная, что же делать. Остановилась и собака, которая продолжала лаять, но уже не кидалась на Сашку. А дед всё бежал и кричал: - Не двигайся, смотри ей в глаза!.. Смотри ей в глаза!.. Дед приближался, а собака, нехотя, отступала и рычала на Сашку. Потом собака развернулась и побежала за деревню. - Не укусила? – ещё не отдышавшись, взволнованно спросил дед. - Штанину только порвала, и царапнула зубами… Да не сильно, не переживай… - ответил Сашка, с трудом приходя в себя от страха. - Всё равно надо обработать царапины… Пошли, пока бабули нет, помажем зелёнкой, - уже спокойнее говорил дед. Но по его рукам, а они дрожали, было видно, что он пережил. И пока они шли к дому, дед рассказал Сашке свою историю про дога в концлагере. А в конце добавил: - Запомни, Сашка, любой напасти смотри в глаза, не отворачивайся… А собаку в концлагере я вспоминаю как человека. Единственного человека среди фашистских собак. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
