У метро "Беляево" они долго расспрашивали прохожих, как

добраться до нужной им улицы. Кто-то говорил - да идите пешком,

минут пятнадцать здесь, дольше автобуса прождете, кто-то пожимал

плечами и показывал в совсем другую сторону. Уже вечерело. Пошел

снег - крупными хлопьями. Красиво, но хотелось поскорее в тепло...

- Мам, да ладно, идем пешком. - сказала Вера, - а то автобус завезет

черт знает куда... Вон двое показали - туда надо...

- Ну, идем прогуляемся, - согласилась Нина Петровна. - Лишь бы они

дома были... Вот что значит без телефона-то!

 

Раньше, на улице Осипенко, где в огромной, на двенадцать семей,

коммуналке, жили их друзья, после разных перепитий оказавшиеся по

воле случая в новом доме в Беляево, вот раньше на Осипенко - как

хорошо было... Махонькая комнатушка о шести метрах, где в общем-то

ни сесть ни встать, но своя, законная. Раиса вылизала ее всю сверху до

низу. На низкорослый шкаф водрузили пару объемистых чемоданов, под

кроватью в образцовом порядке стояли коробки с обувью, широкий

подоконник был забит непортящимися продуктами, а за окном - если

зима - в авоське болтался весь мясо-молочный ассортимент... А Раиса же

подрабатывала шитьем. Ну вяжет-то она, ты ж знаешь, - закачаешься,

от магазиннного не отличишь! Но и шила неплохо. Так они с

Андрюшечкой одну клиентку прямо на стол поставили - чтобы длину

правильно определить... Ну теснота же!

 

Район возле метро был новый, обживался медленно, и уж очень

скучный на первый взгляд, глазу не за что зацепиться. Новостройки

пониже, повыше. Может, потому и Беляево, что все дома белые, как

больничные палаты... И чего они потащились в такую даль и, между

прочим, без приглашения... Но Нина Петровна, всегда сговорчивая,

вдруг заупрямилась, - нет, поедем, когда теперь еще выберемся, они

вон в какую даль забрались. Адрес Нина Петровна переписала с

открыточки, которую ко всем без исключения праздникам присылали

Рая с Андреем.

 

- Я твою Райку не люблю, - говорила Вера, наклоняясь к материному

уху, потому что метель началась, ветер слова относил и они

смешивались в красочном предвечернем сумраке с крупными снежными

хлопьями, сказочно кружившимися в фонарном отсвете. - Хитрая она. И

злая... Зачем тогда приехала - помнишь? - в разношенных "прощай,

молодость", а на пальцах и в ушах - сапфиры... Это чтоб тебя позлить! У

тебя-то таких сроду не было и не будет никогда... Так торопилась

похвастаться, что аж переобуться забыла... Подружечка...

- Да я не помню, - сказала Нина Петровна, - а что - красивые

бриллианты были? Или как там - сапфиры? Я и не разбираюсь...

- Женщина должна в двух вещах хорошо разбираться - в

драгоценностях и в мехах, - серьезным голосом отчитала Вера Нину

Петровну и поправила шарф, прижав его подбородком, как бы в

подтверждение своих слов.

- Ну и много их у тебя, драгоценностей-то и мехов? - рассмеялась Нина

Петровна. - А что ей еще-то оставалось делать? Она бы все эти

драгоценности и меха на ребеночка потратила, но... ты же знаешь...

Ой, она рассказывала - что они с Андрюшкой только не вытворяли, чуть

ли не по потолку ползали... но - как отрезало, четвертый месяц же

был... Она тогда к тетке своей куда-то в Новгородскую область ездила,

тетка у нее знахарка... Ну пила что-то, да все бестолку...

- Вот-вот! У таких, как она, обязательно или тетки знахарки, или дядьки

ведьмаки... И чего поперлись!.. Ну ладно, уже вон пришли, кажется...

 

На третьем этаже отыскали нужную квартиру. За дверью голоса

раздавались, из-под дверного плинтуса тоненькой полосочкой

просачивался свет.

- Слава богу, дома! - облегченно выдохнула Нина Петровна и позвонила

в дверь.

Голоса сразу затихли. Чуть погодя, исчезла полосочка света.

- А чего это так? - растерялась Нина Петровна и позвонила еще раз,

понастойчивее.

Дверь не открывали.

- Да ничего, что - не видишь, открывать не хотят...

- Да как же это так...

Мать снова принялась звонить в дверь. Вера рассмеялась:

- Ну что, съездила в гости?.. Говорила же тебе...

- Да подожди... Рая!! Андрюша!! - мать застучала кулаком в дверь, - да

вы же дома...

Она отошла к противоположной стене, расстегнула пальто и, виновато

улыбнувшись Вере, покачала головой:

- Это все Райка... паскуда...

Вера тоже кривовато улыбнулась:

- Ладно, мам, пойдем... и чтоб ты больше о них не вспоминала, поняла?!

- тут Вера перешла на крик: - объела бы ты ее, если б чашечку чая

выпила... да пойдем же!

 

За дверью вдруг послышалось какое-то копошенье, и через секунду ее

чуть-чуть приоткрыли.

- Ой, Андрюша! - закричала неестественно тонким голосом мать. - Ну

конечно же, вы не слышали! Я и Верочке говорю - да мы ж без звонка...

а они не слышат...

Мать, как на амбразуру, бросилась на приоткрывшуюся щелочку в

двери, отталкивая Андрюшу, который, видимо, следуя Райкиному

указанию (как потом сказала Вера), все еще загораживал своим

немаленьким торсом вход. Пытаясь сдержать материн натиск, он как-то

неловко придерживал дверь обеими руками, так что матери пришлось

пригнуться и почти что проскользнуть мимо оторопевшего Андрюши.

 

Мать была уже в квартире и все тем же неестественно тоненьким

голосом что-то говорила Райке, не иначе как оправдывается за

неожиданный визит, вот дурочка, подумала Вера, ну я тебя сейчас

приложу, ты мне сейчас на стол-то накроешь, сучка завистливая...

 

- Верочка, заходи, заходи, дорогая... Ой, да ты совсем взрослая! Как

давно не виделись-то! - ворковал Андрюша, успокоенный неожиданным

Райкиным пением в ответ на материно сюсюканье, думал - может, и

пронесет...

 

Вере хотелось поскорее уйти из мерзкой квартиры, где еще минуту

назад их на порог не пускали, и она знала - почему: расчетливая Райка

до смерти боялась потратить лишнюю копейку на ненужных ей людей,

а они с матерью ей не нужны, какой ей от них толк - так, поболтать,

молодость вспомнить, а больше и ничего... Детей у Райки нет, а Веру

она не любит, Вера это знает, всегда это чувствовала...

 

- Тетя Рай, мы сейчас с мамой идем, говорим, у вас такой чай всегда

ароматный - и где только покупаете... А помните, мы еще тогда к вам на

Осипенко приезжали, помните - у вас такие вкусные ватрушечки были...

А сейчас нет, ой, жалко... а я говорю, мам, сейчас чайку попьем, а

может, и еще чего...

 

Вера и не слушала, что отвечала ей Райка, та что-то причитать, как

всегда, начала, мол, живем скудно, на одну Андрюшкину зарплату... А

вот материного голоса не слышно, и Вера боялась повернуться и

увидеть материно лицо - грустное и спокойное, ей всегда становилось

не по себе от этого материного взгляда, и ведь не скажет ничего, да и

не посмотрит на Веру, глаза опустит и как будто улыбается, но улыбку

эту материну Вера побаивалась...чуть погодя, мать тихо так спросит: за

что ты со мной так?.. Отца-то вон сколько уже нет, а мать все

отрабатывает у Райки, "служит" у нее подружкой, если - что, так

первая прибежит на помощь, и все только за то, что Райка отца с

матерью познакомила. Все ей кажется, что ниточка, пусть и тоненькая,

соединяет их - мать, отца и Райку эту, будь она неладна!..

 

Райка на кухню не спешила, и Андрюшечка, давно уже

выдрессированный, стоял в проходе узкого коридора, боясь сделать шаг

в сторону кухни. Приказа не поступало, а самому - нельзя... Он однажды

проявил инициативу, когда по неосторожности предложил гостям не

винегрет с сосисками, которые были Райкой запланированы в качестве

откупного от надоедливых "друзей", а фирменное Райкино блюдо -

крольчатину с тушеной капустой... Оказывается, кролик был

приготовлен совсем для других целей, а "друзья" умяли его в один

присест - вкусно же, что - что, а готовить-то Райка умеет... Вот и стоит

теперь Андрюшечка и мотает головой, как китайский болванчик, с

Веры на Райку, с Райки на Веру...

 

- Да мы на полчасика заскочили, - слышит наконец Вера материн голос,

- на Новокузнецкой по делам были, а к вам-то по прямой... Когда еще

выберемся, вы вон куда забрались... Рай, да ты не беспокойся...

погреемся да пойдем... Квартирка у вас уютная, ты говорила -

маленькая, а сколько вам надо-то на двоих...

- Почему на двоих? - вдруг визгливо, с надрывом кричит Райка, - нас

теперь трое! Кто сказал, что на двоих?..

 

Откуда он появился у Райки в руках, Вера сразу и не разобрала,

маленький котенок, месяца два от роду, серенький в полосочку, с

белыми лапками.

- Кто сказал, что нас двое? - продолжала голосить Райка, - вот мы

какие, кися моя ненаглядная, сыночка моя родная... а мы и на лапочках

можем стоять, и головку держим...

 

Котенок радостно лазил по Райкиным распластывшимся

возвышенностям, тихонько попискивая, а она сама, неуклюжая, в

растоптанных тапках, в задравшемся халате, разлеглась на полу возле

тахты, прижимая свою сыночку к огромной, так никого и не

выкормившей груди.

- Кто сказал, что нас двое... - уже ревмя ревет Райка, Андрюша

заученно качает головой, а Вера не знает - куда ей деться, убежать,

спрятаться?..

И котенок пищит.

 

2012.