В ту квартирку, однокомнатную, где-то на ВДНХ, явно давно не

видевшую хорошей уборки, Александр Владимирович повез свою новую

подругу во второй раз зимой. Первый раз они приезжали туда осенью,

еще не топили, было холодно, они затеяли какие-то взрослые игры на

кухне - она пыталась что-то приготовить на скорую руку из имевшихся

скудных продуктов, а он все как-то невпопад шутил, пытаясь

развеселить ее полупристойными анекдотами, но получалось все равно

скучно, она еще тогда осенью пожалела, что поехала - ну не ее это

человек, и не потому что не свободен, а так вот - не ее...

 

Он позвонил снова в январе, как раз был Татьянин день, вежливо

поинтересовался - как жизнь молодая, она сразу вспомнила такую же

скучную, как и все, что ее окружало в той квартирке, любовь на

дежурной тахте, ее искреннее желание поскорей оказаться дома, и,

уже предвидя приглашение Александра Владимировича встретиться,

быстро прокрутила в голове какой-то приличиствующий отказ, но - бог

его знает - как-то так случилось, что в самый последний момент все-

таки согласилась, не вдаваясь в подробности - а зачем...

 

У метро ВДНХ они зашли в какой-то продуктовый магазин, и Александр

Владимирович, совсем не к месту кривляясь, стал с шутками-

прибаутками смешить угрюмую продавщицу, пока та нарезала триста

грамм отдельной и дести грамм российского.

- А вот знаете, - входил в роль Александр Владимирович, - у нас на

работе, в столовой, очень похожая на вас женщина, повариха, да и

бусы такие же... полненькая, говорит - у меня вся тела такая... ха-ха...

- А у меня другая, -огрызнулась тетка.

"Господи, - подумала Лена, пока выходили из магазина, - сбежать что

ли, черт дуру дернул поехать, ведь не хотела же..."

 

С Александром Владимировичем она познакомилась с полгода назад у

одной своей приятельницы - он ей сразу не понравился, хотя внешне

вроде ничего, этим, наверное, и подкупил. "Обрати внимание, -

приятельница толкнула локтем, - на грани развода..."

Лене не понравилось, как Александр Владимирович неумело орудовал

ножом и вилкой, как все время скабрезничал за столом и как вдруг

неожиданно повернулся к ней и спросил - а почему скучаем - и тут же

начал рассказывать какую-то историю из своего детства.

- Да нет, не то, - сказала Лена приятельнице, когда уже уходила. -

Какой-то запометный.

- Ну просто так-то повстречайся с ним, с тебя не станет, а может, и

ничего... Ну дать телефон-то, если спросит?... Боже мой, ну прям, как

дети...

 

Как и в осенний свой приезд, они поначалу расположились на кухне.

Лена стала готовить бутерброды, Александр Владимирович немного

суетился, подходил то справа, то слева, что-то рассказывал о своей

работе, попытался помочь ей заварить чай в жестяном чайнике, но она

тихонько отстранила его - мол, посидите, я уж все сама. Он подошел к

окну и вдруг спросил - а хотите я вам стихи почитаю? и тут же добавил

- не мои, не мои, не бойтесь... вы стихи любите?..

- Не знаю, - ответила Лена. - Ну то есть - как... ну конечно люблю...

почитайте...

Возникла какая-та пауза, и Лена даже подумала, что Александр

Владимирович забыл стихи, которые хотел почитать, но он, не

поворачиваясь, вдруг запел - это она так подумала, что он запел,

потому что голос его совершенно изменился, стал почти на тон выше, и

строчки, которые он медленно чеканил, становились музыкой -

совершенно для Лены новой, до того времени ею не слышанной.

Александр Владимирович поднял руки, сцепил их на затылке и, уже

закончив читать, не поворачиваясь, спросил:

- Понравилось?

- Да… То есть - мне понравилось, как вы читаете – как будто поете. А

чьи это стихи?

Он назвал автора, фамилия ей ничего не говорила – какой-то Бродский.

 

Александр Владимирович отошел от окна, сел за стол – Лена его не

узнавала: взъерошенные волосы, какой-то совершенно иной взгляд, но

уже спустя пару минут он снова превратился в смешливого балагура – а

где наши бутерброды, а вот мы их сейчас с огурчиком, Леночка, ваше

здоровье - бутылку приличного вина он так же, как и в первый раз

извлек из черного портфеля…

Лена не ела и не пила – расхотелось, а Александр Владимирович не

подбадривал, не уговаривал, зашелся опять в каком-то почти

непристойном рассказике про какого-то дворника, с которым когда-то

вместе выпивал… А потом они пойдут в комнату и там начнется то, о чем

она сказала приятельнице – да так, не пойми что.

 

Он уловил ее отсутствующий взгляд и вдруг серьезно спросил – Лена, я

вам надоел?

- Не знаю, - честно ответила Лена. В переводе с женского это означало

– уже дальше некуда. Но вдруг, сама от себя того не ожидая, сказала:

- Ведь вы же другой, зачем вы так?..

- Как? – с интересом спросил Александр Владимирович.

Лена пожала плечами – попробуй скажи ему все, что думаешь, да и не

получится у нее, он вон стихи читает – как поет, а сам какой-то

ненастоящий, даже не смешной… жалкий, вот-вот, жалкий… А ведь ему

плохо – вдруг догадалась Лена.

Александр Владимирович тем временем уж совсем все приличия

потерял, отрезал кружок огурца, подбросил его вверх и поймал

открытым ртом, а потом, раскинув руки в стороны, начал, как коверный

на манеже, раскланиваться в разные стороны.

 

Лена потом пыталась вспомнить – как же все произошло, почему она не

встала и не ушла, чтобы никогда уже больше не встречаться с

Александром Владимировичем, а наоборот, медленно прошла в комнату,

так же медленно задвинула шторы, придвинула стул к тахте, села, как

садятся уставшие женщины, опершись локтями о колени, откинула

покрывало и начала раздеваться. Подняла голову – и увидела в

проходе Александра Владимировича. Никакого шутовства, никакого

кривлянья. Он подошел к Лене, присел на корточки возле ее ног,

обхватил их руками.

 

…Вставать не хотелось, но было уже поздно. Александр Владимирович,

ребячливо клюнув Лену куда-то в живот, пошел чайник поставить. Все

вдруг стало домашним и уютным, даже эта чужая квартирка с кое-где

порванными обоями и, видно, давно не мытыми полами. С кухни

раздавалось то ли пение, то ли смех. Лена прислушалась:

…Но, видать, не судьба и года не те.

И уже седина стыдно молвить - где…

(И.Бродский)

 

«Ну не пахабник ли, - подумала Лена, - нет, чтобы что-то приличное…».

 

2010.