Мы сидели на перевернутой

лодке посреди безлюдного пляжа и лениво потягивали местное вино из

пластиковых стаканчиков. На горизонте медленно разгорались

малиновые полосы заката. Волны шумно обрушивались на темный песок,

а потом, вздыхая, отползали с шипением назад, оставляя на берегу

клочья слипшихся бурых водорослей.

Амина уже несколько раз посматривала на меня с сомнением. Потом,

будто решившись, сказала:

- Сыграем в игру? Попробуй запомнить этот момент: запахи, звуки,

ощущения. Запомни как можно точнее, потому что чуть позже я

попрошу тебя воспроизвести все это в памяти. А теперь смотри.

Она отошла к бетонной стене волнореза и гвоздем нацарапала не ней

мое имя .

Стена уже была изуродована многочисленными Серегами и Колянами, спешившими оповестить мир о факте своего пребывания на этом пляже.

- «Киса и Ося были здесь»,- подойдя , рассмеялась я.

- Не отвлекайся.Скоро все увидишь. Теперь ждем минут десять, а потом ты закроешь глаза и начнешь вспоминать, все до мелочей, как я просила

То ли вино так действовало на меня , то ли заинтриговал загадочный и многозначительный вид Амины, но я

послушно закрыла глаза, старательно вспоминая свои ощущения: вот я, вот наша лодка: ее шершавое, прогретое за день старое днище. Вот тень от волнореза на песке. Ароматы моря и трав смешиваются с дымом мангала из прибрежного кафе. Терпкий вкус вина, стаканчик холодит руку. (Что это за игра?)

 

Внезапно в голове разорвался шар боли, в ушах зазвенело, я

пошатнулась и осела на песок. Боль постепенно стихала, на смену ей

пришла тошнота и головокружение. Ничего не понимая, я сидела на

песке и трясла головой.

-Ничего, постепенно привыкнешь, - сказала Амина, протягивая мне

носовой платок : оказывается, из носа у меня стекала струйка крови.

 

К чему привыкну?, - с ужасом подумала я, - дышать было все еще

тяжело, бешено колотилось сердце. Мир вокруг напоминал кадры

замедленной съемки. Звуки были приглушены, краски казались

выцветшими.

 

- Однажды ты ведь испытывала похожие ощущения?, -cпросила Амина,

наклоняясь ко мне, - Тогда, когда бабушка забрала тебя с вокзала?

 

- Так что это значит? Я больна? Мне трудно дышать.

 

- Успокойся, ты абсолютна здорова, - засмеялась она, - просто мы

находимся там, где действительно трудно дышать

 

- О чем ты, объясни... Мы не сошли с места...

 

- Разве?, - Амина загадочно улыбнулась, - Если мы находимся на

прежнем месте, то где же надпись, которую я вырезала 10 минут назад

на стене?

 

Надписи не было. Все было на месте: тот же пляж, те же орущие

чайки, та же лодка у берега, тот же малиновый закат, та же

прозрачная вода… Впрочем, стоп! Тень от волнореза, закрывавшая

почти половину пляжа, отступила назад, как будто, не желая

наступления вечера, решила вернуть этот день назад.

И надпись. Ее действительно не было. Возможно ли уничтожить за 10

минут надпись, глубоко врезанную гвоздем в стену?

 

Сжалившись, Амина перестала снисходительно улыбаться и протянула

руку. "Держись",- сказала она - так же, как когда-то сказала мне

бабушка, забирая с вокзала. И так же, как тогда, появилось ощущение,

будто меня вытаскивают из-под воды на поверхность. Я несколько раз

судорожно втянула в себя воздух. Дышать было легко. Все вернулось на

свои места.

Тень от волнореза находилась там, где ей положено было быть, а

надпись на стене занимала свое законное место между «Запорожье-12»

и «Колян был здесь».

Отдышавшись и стряхнув песок, я подошла к Амине:

 

-Окей, ты знаешь что-то, чего не знаю я. Теперь объясни что к чему.

2.

 

Городок мало изменился – те же улицы, магазинчики, рекламные

плакаты. Конечно, дом Игоря здесь был новее, двор выглядел

ухоженнее. Редкие утренние прохожие не обращали на меня

внимания. Да я ничем и не отличалась от них в своих джинсах и белой

футболке.

...Удивительная все-таки вещь -джинсы. Вещь вне времени. Ведь до их

появления мода менялась чуть ли не каждое десятилетие. И time

traveler из 50х , попав в 20 е года, сразу привлек бы внимание своей

одеждой. Теперь же джинсы-клеш из 70х сменяет высокая талия и

варенки в 80х, потом заниженная талия в 90х, скинни в двухтысячных –

и опять все по кругу.

 

Ждать пришлось недолго. В семь часов из подъезда вышла молодая

пара с сыном. Я не сразу узнала Гошу - таким улыбчивым и

непоседливым был этот малыш. И все же это был он: янтарно-карие

глаза, светлые вьющиеся волосы, упрямый подбородок. Гошка... Как же

все это странно.

 

Хруст шин по гравию вывел меня из ступора. Пора! Отец Гоши уже

выводил машину из гаража.

-Здравствуйте, Юрий Петрович

-Здравствуйте. Мы знакомы?

-Нет, но мне очень нужно поговорить с вами. Я не могу сейчас

объяснить всего, но... Вообщем, вам необходимо отменить

сегодняшнюю поездку

-О чем это Вы?,-недоумевающий и настороженный взгляд.

Слова отрепетированной речи разом вылетели из головы

 

-Понимаю, что все это звучит странно, но попробуйте просто поверить

. Допустим, у меня было видение... Предчувствие, если хотите... Да нет,

я знаю абсолютно точно: ваша поездка окончится аварией! Вам нужно

всего лишь побыть сегодня дома. Ведь это так просто - останьтесь

дома, послушайте меня!

Юрий Петрович обернулся к домочадцам и коротко скомандовал:

- Садитесь в машину.

Потом, обернувшись ко мне:

-Шли бы Вы, девушка, по своим делам. Не морочьте людям голову

Мать взяла Гошу за руку и, не сводя с меня глаз, обходя далеко, как

прокаженную, двинулась к машине.

Они принимают меня за сумасшедшую!

Машина заурчала, разогреваясь.

И тут меня накрыло. Я выкрикивала нечленораздельные просьбы

вперемешку с угрозами, стучала по капоту, заглядывала в закрытые

окна и даже пыталась пробить шины.

Кажется, Юрий Петрович хотел выйти и разобраться с сумасшедшей

истеричкой, но жена успокоительно тронула его за локоть, и машина

выехала со двора.

Я стояла посреди реальности, которой не было, и бессильно смотрела

вслед людям, которым ехали навстречу небытию.

И все же сдаваться было рано. Я начала лихорадочно вспоминать все,

что рассказывал Гоша мне о той поездке.

 

...глаза полузакрыты, на бледном лице- пятна лихорадочного румянца:

"На самом деле я плохо помню этот день. Помню только, что это был

выходной. Отец тогда купил новенькую девятку. Конечно, не Бог знает

что, но у нас никогда раньше не было машины. А теперь каждые

выходные мы выезжали на природу. Я гордо сидел на заднем сидении,

вдыхал запах отполированной кожи, новенькой обивки, посматривал на

мигающие огоньки на прибрной панели. Рядом со мной стояли пакеты с

едой, приготовленной на пикник. Я делал в них маленькие дырочки и

потихоньку вытаскивал из пакета то печенье, то кусочек колбасы.

Играла музыка, ветер из раскрытых окон трепал волосы; мимо

проносились поля,перелески. Утро было прекрасно, дорога была

прекрасна, да что там - жизнь была прекрасна.

Впереди , сразу перед виадуком, стоял указатель с названием поселка,

который мы проехали. Я прочел -«Счастье». От того, что надпись была

перечеркнута, вдруг стало тревожно на душе.

А пятью минутами раньше водитель фуры, ехавший за нами, заснул.

Отключился, уронив голову на руки. Фура, поравнявшись с нами ,

завалилась на бок и обрушилась на крышу нашей машины.

Остальное помню смутно. Визг тормозов, брызги из рассыпавшихся на

мелкие осколки стекол, скрежет металла, удары – а потом темнота и

тишина.

Когда пришел в себя, тишина эта взорвалась от боли. Сначала боролся

с ней, потом - с шоком от произошедшего.

Мне долго не говорили, что случилось со мной. Не говорили, что

родители погибли.

Когда узнал- не удивился, как будто знал это с самого начала, с того

самого момента, когда увидел перечеркнутую надпись «Счастье».

 

Ничего о том, в каком направлении или по какому шоссе они тогда

ехали. Единственная зацепка - то, что поселок, который они

проезжали, назывался Счастье.

 

Я выбежала на улицу и начала искать такси. Ни одного не видно, как

назло. Зато почти сразу притормозил частник. Денег нет, куда ехать- не

знаю.

Нужно Вмешательство. Но способна ли я на него здесь, за 20 лет до

своего рождения? Вот и проверим. Я попросила водителя выйти –

помочь мне с багажом. Опустила глаза, показывая на несуществующий

чемодан. Пожилой дядька нехотя вылез из-за руля, обошел машину и

удивленно развел руками, не обнаружив возле меня никакой клади.

Утреннее солнце только поднималось над макушками деревьев, но они

уже отбрасывали еле видные кружевные тени на дорогу. Я взяла

опешившего дядьку за руки , повернула его спиной к солнцу, и ступила

в отчетливую тень, образованную его крупной фигурой. Работает!

Мир поблек. Время замедлилось, пропали звуки. И в наступившей

тишине я потянулась к уху неподвижно застывшего толстяка и

зашептала со всей силой своего убеждения - о том, как важно нам

сейчас найти шоссе, которое проходит мимо поселка Счастье. О том,

что мы никак не можем допустить, чтобы белая девятка ... проехала

этот поселок раньше нас. И о том, что слушать девушку, которая сядет

сейчас к нему в машину, нужно беспрекословно, а приказы ее

выполнять- незамедлительно.

Когда я вышла из тени, толстяк улыбался мне как старой знакомой. Нет,

скорее как дочери президента, за которого голосовал на выборах.

Сев в кабину, он выудил из бардачка карту, коротко хмыкнул и почти

сразу же ткнул коротким пальцем в надпись – «село Щастя»,

координаты 48°44′10″ северной широты 39°14′36″ восточной долготы.

Мгновение спустя наша машина, взвизгнув тормозами, рванула с места.

Мы ехали по утреннему городу, по полупустым еще улицам. Каждая

остановка светофора казалось мне мучительно долгой. Наконец

выехали на шоссе и тут понеслись с головокружительной скоростью. Я

всматривалась во все машины, которые мы проезжали. Наконец далеко

впереди мелькнула белая девятка. И тут же низкий гул заставил меня

обернуться .

Огромная фура, взмахнув хвостом прицепа, выплыла из облака

утреннего тумана. Громыхая кузовом и разбивая асфальтовые дыры, она

шла за нами, виляя на ходу и слегка смещаясь на встречную полосу.

«Сигналь!»,-закричала я своему водителю. Но, похоже, тот и сам уже

сориентровался и, непрерывно сигналя и включив дальний свет, поехал

вровень с фурой. На Ккакое-то мгновение мне показалось, что наши

старания бессмыслены: расстояние между фурой и девяткой неумолимо

сокращалось, на такой скорости водитель нас просто не слышал. Зажав

сигнал, срывая голос до хрипоты, мы неслись рядом.

И тогда , услышав наш сигнал, свернула с дороги белая девятка. А

фура, обогнав ее, сшибая столбы освещения, накренилась,

остановившись на мгновение, и со скрежетом завалилась на бок.

Мы медленно ехали мимо . Я успела увидеть, как водитель фуры

выбирается из кабины. И как они стоят на обочине : Гошка и его

родители, бледные и ошеломленные.