Объединенное заседание ВЦИК и Совнаркома вел Председатель ВЦИК Свердлов. Впервые после ранения присутствовал Председатель Совнаркома Ленин. Поглядеть на Ленина собрались практически все вожди, члены и кандидаты в члены. С докладом о положении на фронтах выступал Наркомвоенмор Троцкий. Мятеж белочехов на всем протяжении транссибирской магистрали практически вывел из под контроля правительства большевиков всю территорию Сибири от Урала до Дальнего Востока. В Омске адмирал Колчак объявлен Верховным правителем России. На Дону генерал Деникин собирает добровольческую армию для борьбы с большевиками. Территория советской России сократилась за год в десятки раз. Потеряны плодородные земли Украины, Дона и Кубани. Снабжение продовольствием полностью парализовано. Промышленное производство отсутствует из-за нехватки сырья, материалов, комплектующих, инженерно-технического персонала и просто рабочих рук. В разгаре эпидемия сыпного тифа. Начинается эпидемия гриппа “испанки”. Есть очаги холеры и чумы. Надвигается голод и морозная зима без топлива, электричества и продовольствия.

По лицу Ленина блуждала гримаса, которую вполне можно было принять за улыбку. Присутствующие понимали, что улыбаться в наступившей катастрофе немыслимо, даже кощунственно. Скорее всего Ильича беспокоят раны от отравленных пуль нагана этой ведьмы Каплан.

Однако товарищи ошибались. Их вождь действительно улыбался. Радость переполняла Ленина. Трехмесячный застой после ранения наконец-то завершился. Чертовски хотелось поработать. Радовали и вести из Берлина. Долгожданная революция в Германии наконец-то состоялась. А это значит, что прав был Ленин, утверждая, что большевики пришли всерьез и надолго. Что теория мировой революции, которую развивал Ленин, работает. Ну а что такое Колчак, Денинкин, чехи, голод, эпидемии по сравнению с мировой революцией?

Товарищи, пожалуйста ваши вопросы – это Свердлов ведет заседание после завершения доклада Троцкого.

Члены смотрели на Ленина. У каждого были десятки вопросов, но важно было понять тональность. А роль камертона бесспорно и безоговорочно принадлежала одному человеку. Этим человеком был Ленин. Три месяца его отсутствия на рабочем месте были мукой для членов. Разноголосица вождей угнетала. Авторитарность генеральной линии была привычной и понятной. А вот демократия приводила к необходимости постоянного выбора. Это было непривычно. Это утомляло.

Наступившая тишина отвлекла Ленина от размышлений. Он огляделся по сторонам и, остановив свой взгляд на Троцком, спросил:

Скажите мне, товарищ Троцкий, что Вам известно о немецкой оккупационной армии на Украине? Изменилась ли ее стратегия и тактика в связи с революцией в Германии?

Никакой информации о каких-либо переменах у немцев в связи с германской революцией у меня нет. Впрочем и разведка пока поставлена слабо.

Ленин, обращаясь к Свердлову:

Яков Михайлович, пусть товарищи зададут свои вопросы товарищу Троцкому, а в прениях прошу Вас дать мне слово.

Вопросов не было. Троцкий сел. Ленин встал. Все присутствующие замахали руками:

Владимир Ильич, говорите сидя. Вам беречь себя надо для мировой революции.

Ничего, ничего, товарищи. Мне удобнее говорить стоя. Чувствую я себя прекрасно. Раны мои совсем не болят. - И Ленин в доказательство приподнял левую руку и пошевелил пальцами. - Давайте о более серьезном на сегодня. Анализ ситуации товарища Троцкого точный, но не полный. Приближается первая годовщина Октябрьской Революции. И главный итог этого года: Советская власть выстояла.

Неожиданно грянули апплодисменты. Присутствующие остервенело били в ладони. Ведь это они были Советской Властью. Ведь это они выстояли. Ленин продолжил:

Главный итог года состоит также и в том, что нашему примеру последовали рабочие и крестьяне Германии, совершившие революцию. Помните как двадцать лет назад мы назвали нашу первую партийную газету “Искрой”. Главным девизом этой газеты был: “Из искры возгорится пламя”. Мы мечтали тогда об этом пламени. И вот на наших глазах эти мечты осуществляются. Возгорается пламя мировой революции. И в этом пламени будут сожжены и Врангель, и Деникин, а вместе с ними и все остальные внешние и внутренние враги советской власти. Это исторически неизбежно.

Вновь раздались дружные апплодисменты. Ленинские слова давали главное: уверенность в правоте своего дела. Ленин, оглядев задорно всех присутствующих, продолжил:

Да, товарищи, наша победа исторически неизбежна, но это не значит, что она придет сама собой. От каждого из нас помимо строжайшей дисциплины и единства требуется стратегическое мышление: умение определять главное направление, сосредотачивать на этом направлении силы и средства и бить, бить, бить. Заколачивать гвозди в гроб мировой буржуазии. На сегодня главным направлением является обеспечение Советской власти продовольствием. Без продовольствия ни военных, ни производственных, ни организационных задач не решить.

Члены, слушая Ленина, одобрительно переглядывалась. Ленин, прохаживаясь и жестикулируя, продолжал:

Вопрос: где взять хлеб? Ответ: там, где он есть. А хлеб есть на Дону. Хлеб есть на Украине. И мы его там возьмем. И поможет нам в этом мировая революция.

Ленин сделал паузу и, улыбаясь продолжил:

Да, да. Не удивляйтесь, товарищи. Именно мировая революция. Победа революции в Берлине неизбежно приведет к расколу германской армии. Одна часть армии будет стремиться на родину для того, чтобы поддержать революцию, вторая для того, чтобы ее задушить. В любом случае поражение Германии в мировой войне предрешено. Задачи удержания захваченных территорий отпадут сами собой. Удерживать эти территории Германии будет нечем. Она будет сосредоточена на внутренних задачах. Немцы уйдут с Украины. И в их отсутствие там начнется анархия. Но нам известно, что свято место пусто не бывает. Власть там рано или поздно появится. Претензии на власть есть у многих. Это и местные националисты разной окраски. Это и соседи из Польши, которые только и ждут, чтобы оттяпать у России кусочек пожирнее. Это и белые офицеры на Юге, мечтающие восстановить монархию. Наша задача: опередить всех, быть на Украине первыми.

Если пока не удастся установить советскую власть на всей территории Украины – не беда. Нужно сформировать особые подразделения, подчиняющиеся непосредственно Совнаркому и обладающие особыми полномочиями. Усилий одного наркомата продовольствия для этого недостаточно. Теперь это уже ясно. Надо объединить продотряды от наркомата продовольствия, части особого назначения от чрезвычайной комиссии, армейские подразделения Красной армии, а также части трудармии от наркомата транспорта. Эти особые части должны стать мощным кулаком, пробивающим пути к продовольствию. Нужно установить советскую власть в выбранной украинской волости, выкачать все имеющееся там продовольствие, обеспечить сохранность и срочность доставки продовольствия в Питер и Москву. Выполнив эту задачу, перейти в следующую волость. Так, переходя от одной волости в другую, нужно налаживать снабжение центра. Это сейчас главная задача. Кто придет после нас на опустошенную территорию, не очень важно пока. Сейчас нужно накормить армию и рабочий класс. Вот так, товарищи.

Свердлов:

У вас все, Владимир Ильич?

Ленин:

Нет не все. Принципиально важный вопрос – это кому поручить задачу, кто станет во главе этой команды. Нужен человек не только беззаветно преданный нашей партии, не только кристально честный, бесстаршный и решительный. Здесь нужны рабочая косточка и непререкаемый авторитет в партии. Скажите, Яков Михайлович, а где у нас товарищ Бадаев? Что-то я его здесь не вижу. Ведь это он год назад спас революционный Петроград от голода.

Бадаев, по-прежнему как и год назад, нарком продовольствия по Петрограду и Северу. Вместе с правительством в Москву не переезжал, остался в Питере у Зиновьева.

Понятно. Распорядитесь-ка отослать Зиновьеву телеграмму за моей подписью с распоряжением немедля откомандировать Бадаева в Москву в распоряжение совнаркома. А Зиновьев замену Бадаеву найдет. На то Питер и колыбель революции, чтобы ковать кадры для партии пролетариата.

Свердлов вышел в соседнюю комнату, где непрерывно стучали телеграфные аппараты. Заседание продолжалось. Свердлова на месте председателя заменил зампредсовнаркома Каменев.

 

* * *

 

… Алексей Бадаев прибыл в Москву на бронепоезде. Этот бронепоезд достался Бадаеву от Троцкого, а Троцкому от немецкой делегации на мирных переговорах в Брест-Литовске. Троцкий посетовал тогда на сложности сообщения с центром вследствие анархии и разрухи. Немцы подарили ему бронепоезд. Переговорам это не помогло, но бронепоезд остался у Троцкого. Сама идея использования бронепоезда для перемещений по фронтам Гражданской войны Троцкому нравилось, а вот немецкое исполнение нет. Двигатель слабоват, броня тонковата, а самое главное: бронепоезд был слишком чувствителен к любым отклонениям рельсового пути от идеала. Он часто сходил с рельсов. Приходилось тратить драгоценное время на возобновление движения.

Троцкий попросил Бадаева как бывшего рабочего человека определить причину слабой устойчивости бронепоезда. Бадаев обратился к Лазареву, который работал тогда у него заместителем. Лазарев разыскал Копаницу и Копаница произвел осмотр. Его диагноз был суров. Все дело в том, что изначально бронепоезд был изготовлен под узкую колею, принятую в Европе, а не для использования в России, где колея шире. К бронепоезду приварили новые оси, не убрав старые. В результате центр тяжести бронепоезда поднялся, а устойчивость уменьшилась.

Троцкий решил не заниматься переделкой и попросил Бадаева сделать для него новый бронепоезд. Бадаев с энтузиазмом выполнил заказ Троцкого на своем родном Александровском заводе за четыре месяца. Проект возглавлял Копаница, за что получил помещение для научных исследований, наградной портсигар от Троцкого и продуктовые рабочие карточки второй категории от Бадаева. Состоялся обмен: Троцкий взял себе устойчивый бронепоезд отечественного производства, Бадаев неустойчивый импортный.

Команду бадаевского бронепоезда возглавлял Борис Лобков. Он пришел к Бадаеву с отрядом Лазарева и стал бесценным специалистом по экспроприациям. Когда встал вопрос о формировании команды бронепоезда, Лобков с Буниным оказались самыми подготовленными: тот же пароход а в пароходе им было известно все до последнего болта. Навигацией они не владели. Это правда. Так в бронепоезде навигация ни к чему: куда рельсы проложены – туда и едем.

Бадаев телеграмме из Кремля не удивился: служба есть служба. Время военное. Решил кроме команды взять с собой наиболее верных и проверенных бойцов из отряда Лазарева вместе с самим Лазаревым. Если дело канцелярское, так ребята прокатятся до Москвы и вернутся в Питер. Ну, а если предстоит оперативная работа, то опытный отряд будет кстати.

По приезде в Москву выкатили из бронепоезда автомобиль и, не теряя ни минуты, отправились прямо в Кремль к Ленину. Ленин принял Бадаева с Лазаревым незамедлительно, пригласил на совещание Троцкого, Дзержинского, Свердлова, Петровского, Невского и Цюрупу. Совещались недолго: цели, задачи и методы были всем хорошо известны. Обсуждали логистику. Обговорили силы и средства. Начать решили с Харькова и далее двигаться на Полтаву – Кременчуг – Елизаветград – Винницу – Житомир – Киев. Выписали чрезвычайный мандат Бадаеву за подписью Ленина, Троцкого и Свердлова. Определили место сбора в Харькове на Южном вокзале. Приняли решение, что Бадаев вступает в права чрезвычайного комиссара и следует до места сбора своим ходом на бронепоезде немедленно. Формирование остальных отрядов поручили Цюрупе и Троцкому. За отправку отрядов железнодорожным транспортом приказали отвечать Невскому.

 

* * *

… Немцы исчезли из Компанеевки тихо. Еще вечером, как обычно, со стороны пруда звучала привычная уже труба, сигнализирующая об отбое, а утром от немецкого лагеря остались только ямки для палаток и аккуратно засыпанные песком дорожки. За неделю до этого прекратилось и производство консервов. Господин Беккер уехал в Германию. Вернулся в село мельник Тихон Калашников. Его встретила гулкая пустота разоренного гнезда. Не было ни мебели в доме, ни зерна в мельничном складе, ни скота, ни птицы. Пропали бороны, плуги и уникальный на селе слесарный инструмент, который Тихон собирал всю жизнь по штучке. Было абсолютно понятно, что немцы тут не при чем, что это односельчане постарались. Тихон молчал, но гнев его был безграничен. Произошла только смена направления гнева: если ранее гнев Тихона был направлен на немцев, то теперь его охватила ярость на весь мир сразу.

Тихон с остервенением принялся восстанавливать мельницу. Жернова и подшипники были, слава богу, целы, а вот зубчатая передача была полностью разбита и шестерни отсутствовали. Кому понадобились эти шестерни и для какой цели, понять было невозможно. Ранее на мельнице у Тихона стояла металлическая передача заводского изготовления. Восстановить ее в металле при отсутствии шестеренок и цепей было невозможно. Поэтому Тихон решил делать диски из дерева, применив технологию изготовления тележных колес, а цепную передачу заменить ременной. На хуторе нашелся кое-какой инструмент, а также куски брезента, которыми Тихон прикрывал от дождя стога сена. Брезент был тонковат. Если просто нарезать его лентами, то прочности этих этих лент будет явно недостаточно. Надо сшивать его в несколько слоев. Там же на хуторе Тихон остриг последнюю овцу, усадил мать с женой прясть из овечьей шерсти. Прялки не было. Пришлось обойтись веретеном. Остальным домашним показал как резать брезент, как складывать его в четыре слоя, как скручивать нить из пряжи, как делать из нити дратву, натирая скрученную нить воском, как шилом прокалывать отверстия, как протягивать нить сквозь эти отверстия, как затягивать петли. Для этой работы требовались сапожные навыки. У младших брата и сестер и старших детей эти навыки были. Сам Остап взялся за изготовление дисков. Нужного оборудования не было, поэтому работа шла медленно.

Вся семья Калашниковых трудилась от зари до зари, не покладая рук, однако к моменту прихода в село отряда Лазарева мельница все еще восстановлена не была. Между тем у Лазарева была отработана методика продразверстки и сельскому мельнику в этой методике была отведена центральная роль. Ну в самом деле: кто, как не мельник, знает точно кто и сколько хлеба намолол.

Прежде всего нужно было окружить село и блокировать все выходы. Этим занимался Колесов. Военного опыта у него не было, но обучение в военном училище он прошел. Его знаний хватало на то, чтобы грамотно сориентироваться на местности, определить места для пулеметных гнезд и сторожевых постов. Завершив расстановку живой силы, Колесов передавал управление замкомвзвода и присоединялся к Лазареву. Колесов, будучи жандармским поручиком, не мог быть и не был идейным большевиком. И сочувствующим он тоже не был. Совсем наоборот, он ненавидел всем сердцем всю эту челядь, возомнившую себя господами. К большевикам Колесова привела страсть к розыску. Отыскать, уличить, осуществить возмездие - было для Колесова лучшей наградой. Он быстро понял, что его выбор был правильным: эта рвань начала уничтожать друг друга, и принадлежность к карательным органам дала ему неограниченную возможность безнаказанно реализовывать свою ненависть.

Лазарев в сопровождении команды Лобкова въехал на мельничный двор. Оглядев окружающую его пустоту, вынул наган из кобура и выстрелил дважды в небо:

Эй, есть кто живой? Выходи.

Изнутри на мельничную эстакаду вышел Тихон Калашников, снял шапку, обернулся на крест на церковном куполе, трижды перекрестился:

Господи, спаси и сохрани.

Лазарев, не выходя из брички:

Чего ты там бормочешь, дружище. Подходи поближе. Дело к тебе есть.

Тихон с опаской приблизился. Лазарев, играя револьвером:

Ну вот, так-то лучше будет. Молодца. Ты кто, мельник?

Ну да, мельник.

Молодца, вот ты-то мне и нужен. Бухгалтерию ведешь?

Не знаю слова такого.

Ну в книгу амбарную записываешь, кто, когда и сколько у тебя хлеба смолол?

Так не работает мельница-то. Немцы сломали все. А может и просто побаловался кто. Но не мелю я. Уже полгода как не мелю.

Но раньше-то работала? Раньше-то ты зерно молол?

Молол. Само собой.

Ну а в книгу-то записывал?

Да, записывал.

Ну так неси книгу-то. А вот матрос тебя проводит – Лазарев кивнул Лобкову.

Тихон озадаченно развел руками:

Так не знаю я ничего про книгу. Не до книги мне сейчас. Как немцы пришли, да из дома погнали, про книгу-то и не вспомнил никто. А как вернулись домой, так пусто все. Будто Мамай прошел. Я думаю кто-то из соседей на растопку, да на цигарки прикарманил.

Лазарев нахмурился. Неожиданное препятствие на пути к информации раздражало: “Вот так всегда: чем лучше начало, тем хуже продолжение”. Кивнул Лобкову:

Давай Лобков, действуй. Без “яблочка” твоего тут видно не обойтись.

Лобков, расправляя ремень под расстегнутым бушлатом:

Станцуем, командир. Не переживай – и, обращаясь к одному из матросов:

Заводи патефон, братишка.

Матросы попрыгали с телег в предвкушении развлечения. Взяли Тихона в круг. Из трубы патефона раздались звуки лихой матросской плясовой песенки: “Эх яблочко, куда ты котишься – попадешь ко мне в рот, не воротишься”. Тем временем Тихон получил основательную оплеуху сзади. Не успев обернуться, получил удар с другой стороны и тут же удары полетели со всех сторон сразу. Избивали Тихона не в шутку, хотя и сопровождали удары подпеванием патефону: “Эх яблочко, да на тарелочке – надоела мне жена, пойду к девочке”. У большинства были кастеты и цепи. Когда Тихон упал, в ход пошли сапоги и кованые матросские ботинки. Внезапно пластинка кончилась. Это был знак к окончанию экзекуции. Матросы разошлись кто куда. Появился Колесов и обратился к Лазареву:

Владимир Михайлович, разрешите я продолжу.

Лазарев, морщась:

Продолжай, ротный, только давай без этого твоего натурализма. Только по делу.

Само собой, командир.

Колесов отдал распоряжения, и отделение красноармейцев, пришедших с ним, разбежалось исполнять поручения. Двое к колодцу по воду, остальные по помещениям: в амбар, мельницу, дом, сарай, склад, скотник с заданием найти людей. Тихон весь в крови встал после того как на него вылили несколько ведер колодезной воды. У амбара красноармейцы выстроили в ряд 13 человек: мать Тихона, жену, младшего брата, трех сестер подростков и семерых своих детей малых. Все 13 человек рыдали горькими слезами.

Колесов подошел к Тихону, пощелкал пальцами у его носа и, встретив взгляд Тихона, начал:

Так говоришь нет у тебя книги? Говоришь на цигарки книгу пустили?

Нет книги – с большим трудом выдавил из себя Тихон. Несколько зубов были выбиты точно, но видимо и челюсти были сломаны тоже.

Колесов продолжал:

А скажи-ка мне, друг любезный, где твой собственный хлеб спрятан. Только не говори мне, что немцы отобрали.

Тихон с усилием шевеля губами:

Немцы отобрали.

Да ты упрям, брат. Видно, что себя ты не жалеешь. Так что не трону я тебя. Да и слышал небось, что командир пожелал натурализма поменьше. Поэтому мы тебя на стульчик посадим. Отдыхай. Да заодно постарайся вспомнить где хлеб схоронил.

Колосов распорядился привязать мельника к стулу и продолжил:

А чтоб тебе легче вспоминалось, давай-ка мы количество едоков твоих поуменьшим. Как считаешь, с кого начать: со старого или малого? Молчишь? Ну давай начнем со старого. Это кто там? Мама твоя? Жалко ее? Или нет? А чего ее жалеть: все равно помрет скоро.

И Колесов, подойдя к старухе почти в упор, хладнокровно выстрелил ей в голову. Старушка повалилась на бочок будто решила вздремнуть с устатку. Жена Тихона, сам Тихон, а вслед за ними и все семейство метнулись к ней. Тихон повалился в осеннюю грязь вместе со стулом, а всех остальных остановил второй выстрел Колесова и его крик:

Стоять всем... Смирна – а – а... Кто пошевелится, буду стрелять.

Только лохматый пацаненок лет пяти бежал дальше к отцу, видимо не понимая, что от него требуется. Остервеневший Колесов схватил пацаненка за волосы и выстрелил в упор в голову, опалив выстрелом собственную руку. Переступив через трупик младенца, подошел к Тихону, встал перед ним, обильно смочил водой из ведра место ожога на левой ладони, подул на смоченное место. Холодок принес некоторое облегчение. Обратился к Тихону:

Вот не стал ты выбирать, упрямец, пришлось обоих: и старого, и малого на тот свет отправить. Так вспомнил, где хлеб спрятал?

Нет хлеба, богом клянусь.

Ну клянись, клянись, бедолага. Это кто? Жена твоя – Колесов указал на поседевшую минуту назад сморщенную от ужаса тридцатилетнюю старуху, - старовата что-то и страшна как баба-яга. Ну ничего, есть у меня для нее в обозе пара: конек-горбунок. - И, обращаясь к одному из красноармейцев, - Белозеров, сбегай-ка кликни сюда Абдулатипова. - и снова к Тихону – Правда сифилис у него. Но это не страшно она ведь тебе теперь не пригодится.

Тихон выл, повторяя одну фразу:

Нет хлеба. Поверь. Богом клянусь.

Колесов продолжал:

А это кто такие? Сестрички твои? Хороши невестушки. Небось и нещупанные еще. Ну ничего, матросики их пощупают. Сам бы пощупал, да неловко мне. Стесняюсь я.

Колесов кивнул Лобкову. Тут же разыграли на спичках очередность. Лазарев скучал в бричке, жевал краюху хлеба с салом, запивал квасом. Иван Бунин тоже в розыгрыше не участвовал, подошел к Лазареву:

Что жуешь, Михалыч?

Да вот там в мешке, Петрович, хлеба возьми и сала отрежь.

Теперь уже жевали оба и со скукой наблюдали привычную картину как задрали девкам сарафаны выше грудей, как разложили их бедных и несчастных на телегах в залежалом прелом сене, как один держал руки, двое других ноги, очередной мерзавец спускал штаны и пыхтя насиловал, судорожно двигая белым тощим задом, как дожидающиеся своей очереди подонки лапали девчонок со всех сторон и ржали.

Бунин с Лазаревым между тем обменивались мнениями:

Как ты думаешь, Михалыч, скрывает мельник хлеб или правду говорит?

Может и скрывает, а может и правду говорит. Какая разница, Петрович. Ведь все это представление не для него. С ним-то вопрос решен.

А для кого ж тогда, если не для него, Михалыч?

Для всего села. Чтоб знали все, что большевики – люди серьезные. Что, если добиваются чего, так на своем настоят обязательно. Знаешь же сам: как Колесов поработает вначале от души, так и катится все дальше как по маслу.

Это верно. Завтра наверняка все как шелковые будут.

Вот то-то и оно, Петрович. В классовой борьбе компромиссов нет. Так Троцкий меня учил, Лев Давидович. А уж он-то разбирается, что к чему.

Это да. Троцкий – это голова.

И оба продолжали жевать довольные друг другом.

 

* * *

 

… Убедившись, что никакой информации от Тихона добиться не удастся, Лазарев решил кончать. Подозвал Колесова с Лобковым. Обсудили метод. Решили сжечь. Наиболее подходящим зданием для этой цели показался скотник: стоит на отшибе и ветер в сторону реки. Огонь не должен перекинуться на остальные здания. Этого допускать не хотелось. Ведь самим где-то предстояло ночевать.

Оставшихся в живых ребятишек заперли в скотнике Туда же перенесли трупы и почти бездыханные тела Тихона, его матери, жены и сестер.

 

* * *