На излёте чувств, преодолевая материал расшатанной плоти,

в поте лица уходящего лета, бездетного взгляда, заплатанного

дождём из свинца и бирюзовой росой, там, где живой воздух

бездушного космоса ночи и прочих сомнений, я играю в прятки,

 

я играю с золотом, почерневшим от слов и движений,

я играю на опережение собственной мысли, искренне

забывая хлорированное пространство больничного кафеля,

грязные стены и пенные проходные, я приписываю

 

себе слабость тоски и нежность безмолвия, преждевременно

умираю и воскресаю в объятьях искажённого фонарного света,

обезображенного горчащей луной и комой зимнего вздоха.

Мне уже не важно, что будет, что было, что это

 

было со мной, мне важно мгновение бледного проблеска

с оттиска стылой надежды, мне снится лето во всех своих оболочках,

колбочках, веточках, почках и перекрестках прибоя.

На излёте чувств, я ещё чувствую чью-то руку, чьё-то соцветие на восточном

зареве пробуждённого неба.