В детстве я жила в советском «поселке городского типа» с населением численностью чуть более тысячи человек. Как правило, родители работали полный день, а дети, избавленные от городских возможностей разнообразного творческого досуга, вне школы много читали, играли в спортивные игры и гуляли во дворе или по окрестностям поселка., подвергая исследованию все, что могли увидеть, куда могли залезть, лишенные постоянного присмотра. В поселке много было всяких собак и кошек, которые бесконтрольно размножались, так как процесс выгуливания домашних питомцев повсеместно ограничивался открытой дверью на улицу. Всем жителям поселка было известно, что зимой пушистые собаки пропадают, потому что из них делают шапки. Мы(я и мои подружки) после школы на прогулку брали ножницы, чтобы кромсать шубки наших бездомных любимцев, во избежание ими ужасной участи украшать чьи-то головы. Но все было напрасно. Собак травили, раскладывая приманки на заброшенных пустырях, и отрава шкуру «не рассматривала». Все это проделывали взрослые, и в их действиях был какой-то основательный смысл, хотя выброшенные ими на помойку живые котята всякий раз потрясали воображение, и мы с новыми силами начинали свое детское противостояние,- вечно кого-то спасали и пристраивали «в добрые руки».

Все эти незнакомые, почти мифические, злые взрослые жили рядом с нашими мамами и папами, самыми добрыми и хорошими на земле. Зло ходило рядом, но оно( для нас, детей), почему-то имело право быть,- по праву взрослого. И нас, собственно, не касалось.

Весной жители сжигали прошлогоднюю траву и всякий мусор на задворках домов и по окрестностям поселка. Появлялось много кострищ, которые привлекали наше внимание необычным мусором: банками, велосипедными рамами, автомобильными шинами и тому подобным. Некоторые элементы этого «мусора» мы растаскивали для наших игр, обычно «на запруду» весенних ручейков и потоков. Иногда мы видели в кострищах обугленные трупики каких-то птиц и мелких животных. Нам не приходило в голову, что это могли быть сожженные ЖИВЫЕ твари, но мы идентифицировали несколько трупиков, определив в них кошек. Сожгли мертвых кошек вместе с мусором? Однажды я одна шла мимо кострища и опять узнала кошку. С привязанной к шее толстой проволокой и с консервной банкой, привязанной к задней лапе. Меня как громом поразила тогда истина,- рядом есть зло, наделяющее себя правом убивать из одного только своего желания и радости убийства. Безумная, бессмысленная, ненаказанная людьми детская (ну какой взрослый будет тратить время на подобные «развлечения»?) жестокость среди нас, детей, как будто задышала мне в затылок близко-близко. Взрослые убивают со смыслом,- бездомных животных, на охоте. Но детским мотивам убивать я не нашла никакого оправдания. В потрясении вышеизложенных событий утонуло окончательно мое доверие к людям, и закончилось детство. Начались сложные отношения с людьми.

Советские дети не получали религиозного воспитания,- результат государственной политики с атеистической идеологией. Только через двадцать лет я пришла к Богу и познала всепрощающую любовь Его. Осознав всю правду наказания, через двадцать лет я вспомнила этих черных кошек и свой детский страх незащищенности от злых людей. Благодарностью наполнилось мое сердце,- Богу, который выше и больше любого зла. И сейчас я знаю - самое лучшее, что я могу передать своим детям, это ВЕРУ- защитницу от любых страхов на всю жизнь.