Зачем куражится уже в преклонном возрасте, А рядом ничего не замечать, Тревожиться, выслушивая новости И не всегда, где надо, промолчать. Когда словами резкими обидит, Тебя родной и близкий человек, И самому себе признаться стыдно, Что несерьезным был в двадцатый век. Особенно нелепо в годы юности, Я проводил беспечно вечера, При этом утопал мечтами в глупости, Болтался с пацанами до утра. Вместо того, чтоб с книгой подружиться, И как другие, грызть гранит наук, И соблюдать режим и спать ложиться, Не на заре, когда поет петух. Недосыпание и выпивка с друзьями, Не позволяли творчески расти, Конечно, в том мы виноваты сами Что не смогли в те годы соблюсти. Приличие, настойчивость, порядки, Уверенность в поступках и делах, Как времени потерянного жалко, А с ним источник разума и благ. При замечательном, отличном самочувствии, Угодно горы мысленно свернуть, Не ведая печали, горя, грусти, В словах себя пытаться обмануть. Прочувствовать усладу в настроении, Мечтой взлетать, как прежде, в облака, Где расслабляться, черпать вдохновение, Приветы слать в грядущие века. Отображая зрелую реальность, В глаза принцесс, как в зеркало смотреть, И плыть в любви бездонном океане, И светлым чувством искренне гореть. Со стороны представить годы юности, Когда во всем господствовал кураж, И не было в словах унылой грусти, И не давил во времени багаж. Случалось все, тяжелый груз на плечи, Мы взваливали сами на себя, Хоть не были достатком обеспечены, За дело брались искренне любя. Пахали за ничтожные копейки, Уродовались, страшно вспоминать, Но нас не останавливали предки, На путь иной не стали направлять. Мы, исполняя честно поручения, Ответственность с себя снять не могли, Мгновенно забывали огорчения, И совесть в коллективе сберегли. Хоть иногда обидно было, больно, Хлыстали откровенные слова, Учиться не хотел, теперь резонно, Уродоваться, силы отдавать. На непосильный труд разнорабочего, Где инструмент лопата и кайло, И страх и передряги среди ночи, Все это отразилось, не прошло. Не то, что нынче совесть затерялась, Стремится каждый чем-то торговать, И ничего святого не осталось Подумать даже стыдно, твою мать !!! Твердят одно, а делают другое, Притом глядят осознанно в глаза, И отнимают время золотое, Забыв совсем, что делать так нельзя. И никаких сомнений и волнений, Лишь алчность отражается в глазах, Высокое при этом самомнение, Да поиск сокровенных личных благ. А прежде все боролись за идею, За братство, откровенное и труд, Мы в своем деле были чародеи, Ковали чувством в сердце изумруд. Несли уверенно по жизни свою ношу, Шагали, не сгибаясь, в полный рост, А ночи становились все короче, Когда в хмелю звучал прекрасный тост. Чем лучше вечером, тем тяжелее утром, На службу озабоченным бежать, Перетруждаться в обстановке юмора И самому себя не уважать. За то, что потерял так много времени, На скромных собутыльников своих, К глубокому конечно сожалению, Тонул в болоте призрачных интриг. Вместо того, чтоб постигать науку, Преображаться в творческой среде, Обзавестись заботливой подружкой, При этом, удержать себя в узде. А не в кругу строителей таких же, За самогоном время коротать, И на себя за это быть обиженным, О счастье совершенно не мечтать. Как хорошо, что рядом оказался, В то время несравненный, старший брат, Который сам успехов добивался И мне в учебе помогать был рад. Так я и отделился от компании, Затем оставил стройку насовсем, Учился неохотно, но с желанием, И на работе стал желанный всем. Меня на службе быстро поднимали, До важных, сокрушительных высот, При этом ясно разуму внимали, Совсем не заблуждаясь на мой счет. Я больше половины зрелой жизни, С хмельного ничего не принимал, Мне нынче вспоминать даже противно, Как в юности того не понимал. Куражился, как водится, при градусе, Притом, болтал любую чепуху, Душой беспечно настежь раскрывался, Трепал о счастье, будто на духу. Так романтически слова звучали в шутку, Как наваждение, болтались в голове, Такие не красивые поступки, Особенно при уличной братве. Где я считался просто заводилой, Ко мне всегда тянулись пацаны, Которые, за творчеством следили, И были в те года не так умны. Завидовали памяти чудесной, Всегда просили что-то рассказать, Со мной дружить им было интересно, Новинки всякие в рассказах познавать. Товарищи все рано поженились, А я остался, старый холостяк, Они успехов вовсе не добились, Давно оставил каждый свой очаг. И отдыхает скромненько под лесом, На праздничном, кладбищенском дворе, Сгубила самогонка их известная, Как подзарядка нервов в той поре. А учиться начал в четверть века, Легко окончил техникум и ВУЗ, Стал в городе солидным человеком, И сбросил с плеч ярма тяжелый груз. Полжизни проработал на дороге, На инженерных, важных должностях, Коллеги уважали, слава Богу, И даже когда был уже в летах. Еще просили малость поработать, Проектами всерьез руководить, При мне истец не чувствовал вольготно, Не мог закон стандартов обходить. Я никогда серьезно не куражился, Не требовал подачек никаких, Со мной шутить заказчик не отважился, И не устраивал скандалов и интриг. Понятно стало, знания и опыт, Главенствуют и здравствуют во всем, Укажут все нехоженые тропы, И направление в пространстве непростом. Авторитет задаром не приходит, Его делами нужно заслужить, Чтоб радовала в обществе погода, Успешно жить всегда и не тужить. Ушел на пенсию и будто не работал, Вначале были частые звонки, Я помогал наследнице охотно, И знаний прорастали черенки. Пока все стало ясным и понятным, Служил бумаг оформленный пример, Где было пересказано все внятно, Не требовалось времени потерь. Все стало хорошо и перестали, С работы иногда домой звонить, Я не вникаю в мелкие детали, И не хочу коллег своих винить. У каждого работа, дом, забота, И в мыслях свой особенный кураж, Вокруг свои падения и взлеты, И манит коллективный экипаж. И не нужны уже пенсионеры, Которым тоже нужно помогать, Вселять им вдохновение и веру, Стремиться им естественно не лгать. Притом, на своем месте, не куражиться, В заботах, о себе не забывать, Стремиться, когда мало не покажется, С надеждой, двери в завтра открывать. Судить я никого не собираюсь, У каждого, естественно свое, Держаться в рамках зрелости стараюсь, Всеобщая любовь, одно вранье. Сегодня каждый тянет одеяло, Осознанно, открыто, на себя, И ничего святого, не осталось, Живем, о прошлом времени, скорбя. И знаем, что в огромном коллективе, Пенсионеры больше не нужны, Задорные, веселые, строптивые, И, в чем-то виноваты, без вины. Виной всему естественная старость, И сумасшедший времени прогресс, Где чужды стали жалость и усталость, К коллегам неимущим интерес. Лишь остается в мыслях покуражится, И вспомнить пролетевшие лета, Не думать, о приличии отважиться, Поверить в то, что сбудется мечта. И ничего, что только не сегодня, Порадоваться книгам не пришлось, Так видно было Господу угодно, Чтоб я не стал сейчас желанный гость. Придут затем другие поколения И станут мои повести читать, Поймут душой желания, стремления, Что потерял когда-то, наверстать. Ну а сегодня, с чувством благодарности, С поклоном к почитателям своим, Испытываю сердцем много радости, Когда вникаю в мир неповторим. И говорю при этом, слава Богу, Что помогает мысли излагать, Где трудная, тернистая дорога, И в зрелых чувствах божья благодать. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
