римейк русской народной сказки

 

Жили-были старик со старухой. Всё бы ничего, да одно горе – детей старших после перестройки из села как ветром выдуло – в город подались. Остались старики одни-одинёшеньки: ни о

политике покалякать, ни с внучатами позабавиться – блинков-

ватрушек испечь. А годы шли…

Вот раз, под Новый год, как всегда, нежданно-негаданно, нагрянула зима снежная, с сугробами до поясу. Высыпала ребятня соседская снежками перекинуться, а старик сидит у окошка, самогон потихоньку цедит, да капусткой квашеной загрызает. Старый год, значится, провожает. А старуха ему под ёлочку носки старые штопает.

- А что, старуха,- прожевав очередную порцию капусты, выдал старик,- давай и мы себе внучку сделаем?

У старухи и штопка из рук о пол брякнулась.

- Допился, хрен старый, до глюков заумных! Окстись, гнилая кочерыжка. Тебе не то что внуков клепать – самому б,часом, не загнуться.

- Тьфу, дура!- сплюнул дед, выцедив стопарь.- Хто о чём, а баба о грехе. Из снега, гутарю, пойдём вылепим внучку. Да загадаем желанье – пусть оживёт Снегурка-то наша. Говорят же ж, под Новый год что ни пожелается…

- Слыхали сказочки эти,- махнула рукой старуха, поднимая с полу носок.- И читали тож. Пойдём вот, слепим, а она весной – фьюить! И растает. Или через костёр вроде сиганёт… запамятовала – склероз проклятый достал уж до печени. Островский, кажись, писал…

- Да там окромя его хто токмо не писал,- старика уже заносить стало на градусах.- Пошли, грю, лепить, всё одно в энтой глухомани хвеерверку не дождёсси. Прогуляемся заодно, опять же…

- А-а-а-а, пойдём,- старуха запулила штопку на полати и хлопнула для сугреву стопарь первача.- Чем мы хужей того же Церетели?

Ну, один подвыпивший русский много чего могёт сотворить, а уж если их двое… Короче, к бою курантов закончили они своё творение из снежных кругляшей накатанных и пошли в избу – встречать Новый год.

В это время и бормотнул старик неразборчиво-пьяное заклинание, которое старуха хоть и расслышала, да ничего в ём не поняла…

Встречали Новый год долго – орали дуэтом, под караоке, разное-несуразное, покуда не завалились спати на русские полати…

А спали утром ещё дольше. Во-первых, много выкушали вечор. Во-вторых – не к кому в гости идти, в такой-то вот глухомани. Ну, и в третьих – новый год только начался, куды спешить, ещё успеют нарадоваться новым ценам на бензин и продукты.

А проснулись они от невероятного стуку-грохоту во входные двери: кто-то не на шутку колотил уже ногами в их дубово-входную дверь.

- Кому не спится в ночь глухую?- спросонку гаркнул старик, нашаривая на столе недопитую с ночи стопку.

- Ага, счас дед ентот… трахтомат Калашникова как возьмёть,-

попыталась из-за его спины шугануть незваных гостей старуха. Потому как из местной глухомани могло появиться что угодно – вплоть до похмельного глюка.

- Да открывайте, не бойтесь, шнурки неподвязанные!- донёсся из-за двери звонкий девичий голосок.- Внучка я ваша… совсем уж память отшибло, что ли?

- Слышь старик, Снегурка-то наша ожила,- севшим голосом

прошамкала старуха.- Услыхал нас вечор Господь,- и без чувств грохнулась прям на дверь. По которой и сползла затем на пол.

Старик за ноги оттащил её в сторону и радостно распахнул обе

половинки. За порогом стояла красивая девчонка с русой косой, в костюме Снегурочки, с расшитым золотой нитью мешком за спиной.

- Снегурочка!!!- офигев от счастья, взвыл старик.

- Снежаночка,- поправила его девчонка.- Но Снегурочка мне даже больше импонирует.- Дед, открой рот, пожалуйста.

Старик выполнил требуемое и тут же закашлялся – девчонка ловко пшикнула ему в рот чем-то обжигающе-мятным.

- Это от перегару,- деловито объяснила она. – Ну, что, будем

целоваться теперь, дедушка и бабушка? Я к вам из города, на

каникулы. Папа с мамой большой привет передают.

И она поставила на лавку стеклянно звякнувший мешок.