Уважаемый Читатель!

Искренне рад очередной встрече с тобой . И с первых же строк

нижеследующего повествования спешу сообщить, что при всей

кажущейся неправдоподобности жизненных переплетов, в которые

попадают герои моих рассказов, линии сюжетов и имена самих

персонажей никоим образом не выдуманы – каждый имел свои место,

время и причины присутствовать в бытность деда Федора и деда

Василя. Так же, как их законных супружниц – бабы Ани и бабы Фроси.

Ну и, естественно, ближайших родственников, которых к преклонным

годам у кумовьев накопилось предостаточное количество - почти по

числу веерных отключений электроэнергии по вечерам. Что же

касается достоверности фактов – за них не рискну поручиться головой,

потому что почти все описанные события взяты мной из рассказов самих

кумовьев, которые слыли в станице Н., что на Кубани, заядлыми

рыбаками, брехунами и выпивохами. Однако по некоторым

наблюдениям моим за их пенсионным "прозябанием" в родимой станице,

могу с полной уверенностью сказать лишь одно - оба кума стоили друг

друга...

С уважением, Автор.

 

М А К А Р О Н Ы П О – Ф Л О Т С К И.

 

В очередной летний вечер баба Аня взошла на порожек дома, на ходу

отряхивая с линялой кофты остатки семечковой шелухи – с пользой

скоротала несколько часов на лавке в обществе таких же престарелых

подружек. Кости перемыли, почитай, всем мужикам станицы – сегодня

это было темой номер один на их бабьей сходке. Больше всех,

естественно, досталось ее супругу деду Федору и куму Василю, причин к

тому за день накапливалось немало. Вот и сейчас – в углу двора два

полугодовалых поросенка, деловито похрюкивая, подрывали своими

наглыми пятаками кусты роскошных темно-вишневых роз, недавно

посаженных бабой Аней. Хотя по всем деревенским законам это

свинское отродье должно было уже с час как находиться каждое в

своем персональном базу. Баба Аня тут же с порога встала в позу.

- Федька, храпоидол, где тебя черти носят? Кто управляться будет за

тебя, я или Пушкин?

В гараже вдруг что-то звякнуло, затем на бетонный пол с глухим стуком

рухнуло нечто весомое даже по звуку.

И следом раздался вопль деда Федора, а затем отборная брань,

переходящая в причитания:

- И шо ж ето за день такой, все рушится на ходу? Ну почему ты, гадость

такая, обязательно на мою клешню должна была хряпнуться, когда есть

на худой случай кандидатура раза в три ширше меня – промазать

невозможно.

- Это кого ты кандидатурой только что обозвал?- баба Аня стояла уже

на пороге гаража, уперев руки в крутые полушария бедер – ни дать, ни

взять древнегреческая амфора. Только не та, которая под вино, а та,

что под масло – толстенная, под два метра ростом. Против худощавого

мужа она выглядела подавляюще, что танк против жука-броненосца. –

Что, проблем нет? Так счас нарисую!

Баба Аня и ее кума баба Фрося – супруга деда Василия, заглатывали

телевизионные сериалы-«стрелялки», словно утки комбикорм –

бесконечно и в немерянных количествах. Любительницы были – не дай

Боже кому! А так как в наше время спонсоров от братвы

преобладающее количество над спонсорами от культуры, то и сериалы,

естественно, научили бабушек изъясняться явно не в эпистолярном

жанре. И еще – на мужиков «феня», подкрепленная весомым

аргументом в виде сковородника, допустим, или той же скалки,

смахивающей на биту, в большинстве случаев действовали

убийственно-безотказно.

Узрев бабу Аню в опасной близости от своей персоны, дед Федор тут

же пошел на попятный.

- Да не со зла я, Нюр, от досады все. Самогону две четверти вот тут, на

полке, позавчера заначил, а сегодня ищу – как сквозь землю вода! А тут

ты заорала так, что твои децибелы запасное колесо от «Москвича»

мне…это…на ногу. Ну, я и подумал вслух – почему обязательно на мою?

- Ты мне, старый хрен, зубы не заговаривай!- баба Аня прищурила левый

глаз.- Куда с самогоном на ночь глядя собрался? К Ваське небось через

дорогу? Так там тебя уже Фроська евонная дожидается – с колом под

плетнем в засаде сидит. А Ваську скотчем спеленала – по всем законам

детектива. Вот блин!- тут же всплеснула руками,- энто ж я свою куму

только что заложила на все сто – никакого теперь сюрприза не

получится. Теперь выход только один – очная ставка.

- Какая там еще ставка!- взвыл не своим голосом дед Федор, видя, что

дело принимает вовсе нешуточный оборот.- У нас с кумом алиби – на

рыбалку в ночное идем, сазан на Гречишкиной гребле пошел – в

полохвата кажный. А ночи-то прохладные, вот для сугреву и берем с

собой ее, родимую…А ты, часом, не знаешь, Нюр, куды моя продукция

подевалась?- заискивающе обратился дед Федор к супруге.

- На рыбалку, говоришь?- вместо ответа та смерила его

пронизывающим взглядом бывалого опера.- Счас уточним, на какую

рыбалку. А ну, пошли.

Она сгребла своего благоверного за шиворот мощной дланью и

поволокла через дорогу к подворью деда Василя.

- Свои, Фрось,- возле калитки баба Аня чуть притормозила и просунула в

нее деда Федора – на случай, если подруга все же не успеет отбросить

в сторону занесенную для удара палицу. Уже стемнело – поди угадай,

на чью голову она опустится!

В ходе совместных переговоров, а порой и жестких перекрестных

допросов все же выяснилось – оба кума говорят чистую правду. Поэтому

баба Аня и расщедрилась – выдала местонахождение одного из

перепрятанных ею трехлитровых баллонов с самогоном дедового

производства – знаменитой на всю округу « Фединкой». Которая

выгонялась не абы как, а по самой современной технологии. Аппаратура

для производства спиртосодержащего продукта состояла из списанного

инвентаря одной из молочных ферм – огромной емкости -нержавейки,

трех доенок – бидонов для автодоения, шести банок от противогазов с

активированным углем и целой системы змеевиков из нержавеющих же

труб. В собранном виде этот агрегат один в один был схож с машиной

времени Шурика из знаменитой комедии « Иван Васильевич меняет

профессию». А может, и машина та была вовсе не машиной – оставим

это на совести режиссера. Сахар супруги получали на пай – стаж

работы в колхозе у обоих был пожизненный, ну и паи соответственно…

Рыбалка же в домах кумовьев была святым делом. Когда-то, в былые

времена, она не раз выручала их семьи от голодного существования. Да

не только их – деды были не жадными и оделяли пойманной рыбой

любого желающего – по мере возможностей. Для них был важен не

столько меркантильный интерес, сколько сам процесс…Вот из-за этого-

то процесса и выходили порой у них самые непредсказуемые казусы.

- Червей накопал?- это был первый вопрос деда Васьки после того, как

он отодрал-таки с одежды и кожи остатки противно-липкого скотча.

- А как же,- с готовностью ответствовал дед Федор, любовно вертя

перед глазами наполненную доверху литровую банку с огромными

гробаками-выползками.- Даже маслом подсолнечным полил сверху –

сазан страсть как уважает энтот запах . – А ты закуси сообразил под

мою « Фединку»? Сто процентов – Митяй с Иваном забудут про нее,-

это он о соседях-напарниках, которые сразу же засобирались на

рыбалку с кумовьями, лишь заслышав о четверти самогона.

- Возьмут,- уверенно заявил дед Василь,- луку на огороде легшее

надергать, чем выгнать эту бодягу,- позвякал он ногтем по

трехлитровке.- Да и сало у каждого найдется. А вот нам бы с тобой, кум,

чего-нибудь бы повкуснее сообразить под эту самую благодать!- он

даже слюну мечтательную пустил в предвкушении предстоящего

процесса.- Фрось, у тебя найдется что-нибудь вкусненькое?

- Я там макароны по-флотски приготовила, можешь забрать,- супруга

решила откупиться от деда за нанесенный моральный ущерб хоть этой

малой толикой. И тут же реабилитировалась,- но ежели нажрешься –

домой не приползай – добью, как гада!

- Ага, тридцать годов, почитай, перевариваю уже энти гитлеровские

замашки, так что заморишься добивать,- всердцах выпалил дед Василь.

Но так, чтобы слышал только кум…

Макароны по-флотски были в литровой эмалированной кастрюльке – их

также переложили в стеклянную банку. Дело оставалось за малым – на

«Москвиче» деда Федора доехать до Гречишкиной гребли, которая

находилась в тридцати с лишним километрах от их станицы. Не забыв,

естественно, прихватить с собой Митяя и Ивана. Что и было сделано по

получении последних напутствий и пожеланий бабы Ани и ее

подружки-кумы Евфросиньи свет Никитичны. О содержании этих

пожеланий я скромно умолчу – сами не дураки, догадаетесь…

Ох вы ночи, степные Кубанские ночи! Чистейший воздух, не

изгаженный выхлопной дрянью, запах свежескошенного сена у реки, да

нескончаемые трели соловьев в посадках, поделивших просторы Кубани

на шахматно-шашечные клетки, каждая не менее шестидесяти гектар с

гаком. И нескончаемая нагло-серебристая дорожка на глади реки от

выглянувшего из-за тучки месяца, высвечивающая фосфорным сиянием

концентрически расходящиеся круги от жирующей на поверхности

рыбы. И нервный озноб рыбака – не от ночной прохлады, конечно, а от

массового выплеска в организм адреналина. Прибывшего в ночное

сюда, на берег этой речки, в полной уверенности, что именно в ее

глубинах прячется тот самый, здоровенный сазанище, которого он

должен выловить в своей рыбацкой практике. Ведь без этой заветной

цели, к которой порой стремишься всю жизнь, сама рыбалка теряет

всякий смысл и становится похожей на обычное убивание времени возле

любой среднего размера лужи с удочкой, на одном конце которой –

червячок, а на другом, естественно – дурачок. Но так имеют право

высказываться лишь жены рыбаков ( не считая охотников)! На самом

деле думают они совершенно иначе. У остальных смертных, не

державших никогда в руках рыболовной снасти, напрочь отсутствует

великое понятие романтизма, заложенного в самом слове « РЫБАЛКА».

На берег реки приехали, когда уже совсем стемнело.

- Распутывать снасти не имеет смысла,- авторитетно заявил дед Василь,

плотоядно облизывая в темноте верхнюю губу.- Потому как запутаемся в

них сами. Так что есть предложение – дождаться утра. Кто за это

предложение…

- Очнись, кум,- перебил его дед Федор, выуживая из багажника

«Москвича» трехлитровую банку с самогоном,- ты ж не на колхозном

сходе. А ну, пошарь-ка в бардачке – там у меня завсегда одноразовые

стаканы на всякий случай припрятаны. Митяй, Иван, вы должны были

закуски прихватить.

- А как же, есть закуска,- возбудился Митяй при виде четверти, холодно

отблескивающей в лунном свете.- а ну, Ванька, доставай цибулю, сало и

огурцы, живенько.

- Да все уже лежит возле машины на газете,- невозмутимо отозвался

Иван.- Давайте уже сидать та наливать.

Сели, налили, выпили – за удачную рыбалку. Потом еще – за первую

рыбину. Потом за самого здоровенного сазана, который только и мечтал

дождаться их приезда… Затем кончилась закуска, хотя выпивки было

еще навалом.

- Вы што – жрать сюда приехали или культурно отдыхать и рыбачить?-

возмутился уже порядком окосевший дед Василь.- Нет, чтобы как Христ…

ик!…стос - одним кусочком хлеба…

- А сам-то,- тут же влез в спор тоже прибалдевший Митяй.- Федька, вон,

горилку приволок, мы сало и лук, огурчики опять же. А ты что в

кооператив внес? А наворачивал за троих.

- Стоп, братцы!- хлопнул себя по лбу дед Василь.- У меня ж макароны

по-флотски есть – свеженькие, с маслицем, вечером Фрося готовила.

Жаль, ложка одна.

- Ничего, волоки банку, мы ее, и-ик!, по кругу пустим,- великодушно

разрешил дед Федор, вновь наполняя пластмассовые стаканы.

Дед Василь приволок, пустили банку по кругу вслед за полными

стаканами…В общем, вскоре закончились и макароны по-флотски, хотя

трехлитровка с самогоном оставалась неиссякаемой.

- С-слышь, Васька,- еле выговаривая слова, Иван тем не менее не

забывал выскребывать ложкой из банки остатки макарон,- Скажи в

следующий раз своей Фросе, ш-шобы банки мыла п-перед тем, как

насыпать в них чего-нибудь. Вона, земля скрипит на зубах…

- Энто у тебя в мозгах скрипит после выпитого,- объяснил Митяй.- А по

мне – так вовсе ничего макарошки, с маслицем душистым…Эх,

вздремнуть бы счас чуток перед рассве…- не договорив, он завалился

набок и тут же захрапел. Одолела-таки «Фединка» мужика! Впрочем,

остальные продержались лишь на минуту дольше него – уснули кто где

сидел. Полнейшая тишина воцарилась над рыбацким станом.

Нарушаемая лишь дружным храпом, да писком полчища голодных

комаров, почуявших халявный перекусон. Да что там русскому мужику,

сдающему ради двух отгулов за раз почти поллитра крови на донорском

пункте, какие-то жалкие писклявые отморозки!..

Проснулся дед Федор вовсе не от муравья, нахально влезшего в его

правую ноздрю в поисках хлеба насущного. Чем заставил деда так

оглушительно чихнуть, что остальных участников рыбалки как ветром

сдуло с належенных за ночь мест – спросонья им показалось, что рядом

пальнул из ружья забредший в эти места охотник. А очнулся дед от

солнца, припекавшего уже нешуточно. И, глянув на свои наручные часы

«Победа»- награда за ударный труд на кузнице, дед Федор схватился

за голову.

- Мать моя, девять часов утра! Вот так зорька рыбацкая! Вот энто

порыбачили сазанов! А вы чего глядели, храпоидолы?

- Чего, чего,- с тяжелым вздохом обозвался Митяй,- сны мы глядели,

такие же примерно, как твой, вот чего.

- Н-да, не получилось рыбалки,- поскреб сокрушенно в затылке дед

Василь.- И башка болит, будто в ей учения военные идут, ей-Богу!

Опохмелиться бы надо, братцы,- постучал он пальцем о стенку

трехлитровки, стоявшей под кустиком слева от него. В ней колыхнулось

никак не менее литра первача.- Не пропадать же добру.

- Да оно-то не грех, конечно,- отозвался Иван.- Да закусить нечем.

Насколько мне помнится, мы ночью смолотили все, что можно было

прожевать. По крайней мере, у нас с Митькой в сумке пусто,- заглянул

он в рыбацкую сумку.

- Да бросьте, мужики, у меня в заначке целая литровая банка с

макаронами по-флотски имеется,- хвастливо заявил дед Василь.- Сама

Фрося с вечера наложила в дорогу. Так что выпить есть, а закусим чем

Бог послал,- и он весело затрусил по направлению багажника

«Москвича». На берегу воцарилось недоуменное молчание. Затем

прорвало, наконец, деда Федора,

- Ты, убогий, попросил бы лучше господа, чтоб он тебе памяти хоть

чуток подбросил. Забыл, что ли, как сам ночью наворачивал…

Затем у него отвалилась челюсть и глаза чуть выкатились из орбит. Он с

мистическим ужасом глядел на кума, возвращавшегося от машины. Все

проследили за его взглядом - дед Василь торжествующе потрясал

литровой банкой, наполненной до верха…макаронами по-флотски.

- Я ж вам говорил, что закусь будет отменная!- вопил он. Затем окинул

взором окаменевшую троицу на берегу, и тут наконец-то до него

начало что-то доходить.

- Стоп, сам себе думаю! Вспомнил – ведь мы ж уже энтой лапшой,

кажись, закусывали ночью. Что ж мы, гадство, стрескали тогда?

- А сам не догадаешься с трех разов?- ехидно поинтересовался дед

Федор. – С подсолнечным маслицем закуска была. И землица на зубах

похрустывала.

- Черви, блин!!!- дед Василь враз спал с лица, и оно у него прямо на

глазах стало принимать зеленоватый оттенок. Затем он громко икнул и

бросился в ближайшие кусты, на ходу перекрывая ладонью рот. Вслед

за ним туда же ломанулись Митяй с Иваном. Дед Федор секунду подумал,

затем не выдержал все же и присоединился к остальным участникам

вечеринки.

А макароны по-флотски пришлось есть Тузику – домашней дворняге

деда Федора.