СОЛОМОН:

Если человек не такой, как все, то все должны с ним что-нибудь сделать, чтобы все были как все...

 

ЛЕНА:

А власть завсегда желает,

Чтоб мы - на одно лицо.

А тех, кто не в ногу шагает,

Считает за подлецов.

Ах, сколько уж было усилий,

Чтоб личности стали все в цвет:

Насилье, насилье, насилье,

И серенький, серенький свет...

 

* * *

 

СОЛОМОН:

Внутри человека есть душа, которая, пока жив человек, томится в нём, как в темнице...

 

ЛЕНА:

Не прав ты, хоть и мудрый муж,

Ну почему душа в темнице?

И почему она томится,

Свернувшись там в клубок, как уж?

Моя душа порой поёт

Сопрано, дискантом иль басом,

Гобоем, скрипкой, контрабасом.

Всего семь нот, а как поёт!

Она взлетает и парит,

И вместе с ней я выше, выше,

Творенье Мастера ль увижу,

Дитя ли на руках лежит...

И до тех пор, пока жива,

Её не заточу в темницу,

"Душа обязана трудиться",

Всё остальное - лишь слова...

 

* * *

 

СОЛОМОН:

Если вас не понимают при жизни, удовлетворённо похлопайте себя по плечу...

 

ЛЕНА:

Если вас не понимают,

Если вас не принимают,

И ехидно так кивают:

"Вот он, умненький, каков!",

Улыбнитесь им ответно,

Так, чтоб не было заметно,

Что плюёте вы конкретно

На таких вот "знатоков"...

 

* * *

 

СОЛОМОН:

"Все мы немного лошади" - написал Поэт. Но, как известно, все поэты - неисправимые идеалисты...

 

ЛЕНА:

Выходя в пике на вираже,

Разносил Поэт трёхпалым свистом.

Может быть, и был идеалистом,

Но - печальной лошадью в душе,

(И немного циником уже)...

 

* * *

 

СОЛОМОН:

Им настолько внушили, что все они лучше всех, что они в это искренне поверили, но от этого лучше не стали...

 

ЛЕНА:

Когда тебя возносят до небес,

Смотри, не притаился ль где-то Бес?...